Беззвездный Венец - Джим Чайковски

«Не эта ли песнь связала воедино наши сердца?»

Никс вспомнила попытки Фрелля объяснить ее способность общаться с миррскими летучими мышами. «Первые полгода своей жизни ты провела среди летучих мышей. Твой рассудок, тогда еще не полностью сформировавшийся, оставался податливой мягкой глиной. Твой мозг развивался среди постоянных беззвучных криков летучих мышей. Под таким непрерывным воздействием твое сознание необратимо изменилось, подобно тому как искривляется от ветра ствол дерева».

Теперь девушка гадала: быть может, в этом только часть ответа? Тогда, в болотах, не успел сформироваться не только ее рассудок, но и другие способности. А что, если крики летучих мышей каким-то образом связали их вместе, породив нечто совершенно новое?

Никс покачала головой. Это лишь только догадки. Полной уверенности у нее нет и никогда не будет. Особенно после гибели Баашалийи.

Проходя мимо кустов, девушка увидела, как Фрелль схватил за руку одного из туземцев.

– Это мое! – строго предупредил алхимик.

Но кефра’кай не обращал на него внимания, зачарованный зажатой в руке добычей. Это был путевод, инструмент, которым пользовался алхимик, ведя беглецов через лес.

– Он нужен мне, чтобы добраться до Торжища! – настаивал Фрелль.

– У них так принято, Фрелль, – остановил своего наставника Канте. – Кефра’кай делятся друг с другом всем, что у них есть. То, что принадлежит тебе, принадлежит и всем остальным.

– Ну, в таком случае путевод по-прежнему мой, – возразил алхимик.

– Только если его нынешний обладатель от него откажется. Если он его положит, ты сможешь его забрать. Но лишь тогда. – Принц улыбнулся, видя отчаяние своего друга. – Если учесть, что этот тип смотрит на путевод с таким вожделением, словно у него в руке здоровенный алмаз, в ближайшее время этого явно не произойдет.

– Почему бы не подождать до завтрашнего утра? – предложил компромисс Джейс. – Сейчас уже близится время Вечери. Может быть, к рассвету добыча успеет надоесть охотнику.

Только тут до Никс дошло, как она устала. Туземцы разводили костры. Яркое пламя окружило стоянку. Очевидно, кефра’кай готовились к ночлегу.

Девушка присоединилась к своим спутникам.

Первым ее появление заметил Джейс. Повернувшись к Никс, он раскрыл было рот, собираясь приветствовать ее или предложить поддержку. Но затем, выпучив глаза, парень быстро отвернулся и уставился себе под ноги.

Реакцией принца и Фрелля явилось такое же потрясение.

Канте широко раскрыл глаза, затем восхищенно прищурился. На лице появилась хитрая усмешка.

– Вижу, кефра’кай усовершенствовали твою одежду – по крайней мере, значительно ее укоротили. Должен сказать, я это одобряю. Хотя в качестве твоего возможного старшего брата я могу предложить в дополнение длинный плащ?

Сверкнув глазами, Никс подняла было руки, прикрывая обнаженный живот, но затем опустила их. Ей нечего стесняться.

– Джейс прав. – Она указала на костры. – Предпримем новую попытку завтра утром.

Подошедшая к ним Шан обратилась к Фреллю.

– Не бойтесь, мы проводим вас до Торжища. Мы и так собирались идти в ту сторону. Но потом услышали пение этой девочки и… Оно привело нас к вам, и дальше мы двинемся одним путем.

Алхимик оглянулся за разъяснениями к Никс, но та лишь покачала головой. Смерив ее взглядом, Фрелль снова повернулся к старухе.

– Итак, вы тоже направляетесь в Торжище, да?

– Нет, – поправила его Шан, – мы направляемся просто на север. – Туда, куда зовет нас кто-то другой. Мы пройдем через Торжище и оставим вас там.

Фрелль кивнул, удовлетворенный этими словами. Он предложил Канте и Джейсу устроить свой маленький лагерь.

Никс осталась вместе с Шан. Старейшина не двинулась с места, опираясь на свой посох. Казалось, она испытывала Никс, ждала, когда та заговорит. Девушка догадалась, какого вопроса ждет от нее Шан.

– Шан… вы сказали, кто-то зовет вас на север.

Старуха молча кивнула.

– Кто?

– Я не знаю. – Развернувшись, Шан двинулась прочь, тяжело стуча посохом. – Но кто-то поет скорбную песнь, поет голосом древних богов. Это песнь о страданиях и разрушениях.

Никс двинулась было следом за ней, но другие туземки, не говоря ни слова, сомкнулись позади Шан.

Остановившись, девушка проводила их взглядом.

Дойдя до кустов, старейшина оглянулась. Ее тонкие высохшие пальцы прошлись по посоху вдоль ряда раковин, словно полируя их. Однако смысл этого последнего жеста был другой. Никс поняла, что Шан подтверждает худшие ее опасения.

Слова, сказанные старейшиной напоследок, оставались с Никс еще долго после того, как она ушла.

«Песнь о страданиях и разрушениях».

Хотя Никс еще сомневалась в том, что обладает даром обуздывающего пения, в одном она была твердо уверена. Ей был очень хорошо знаком этот мотив. Особенно его последние раскатистые звуки.

«Павшая луна…»

Глава 38

Уставший, измученный до предела, Канте стоял на вершине невысокого лесистого холма, откуда открывался вид на голубую гладь Хейльсы. Окруженное лесом озеро сияло в лучах вечернего солнца. Проведя столько времени погребенным под облаками и туманом Приоблачья, принц был оглушен ярким светом ясного неба. Прищурившись, он посмотрел на сверкающее зеркало воды. Кое-где виднелись паруса рыбаков из Торжища, города, спрятанного в тумане на противоположном берегу озера.

Принц понял, почему кочевники кефра’кай возвели свое единственное поселение возле этого города. Воды Хейльсы не просто отражали ясное голубое небо – казалось, они переняли этот цвет, сгустив его в более темные оттенки кобальта и лазури. Кефра’кай называли это озеро Мейр’л Тви, что означало «слезы богов». Хейльса даже была похожа на слезинку, упавшую с неба.

Однако озеро получило свое название не только поэтому.

Застонав, Джейс уселся на бревно, сплошь облепленное мхом, так что не оставалось видно ни кусочка коры. Стащив сапоги, он растер щиколотки.

– Я бы все отдал за то, чтобы окунуть ноги в эти воды, – пробормотал парень, обращаясь к стоящей рядом Никс.

Туземцы нисколько не жалели сил, быстро идя через густой лес. Они не останавливались, даже старики и старухи. И все-таки, подозревал Канте, кефра’кай двигались медленнее, чем обычно, делая скидку на идущих вместе с ними жителей равнин. Тем не менее маленькому отряду потребовался почти целый день, чтобы добраться до большого озера. Высказанное Фреллем накануне предположение о том, что до цели можно будет дойти уже к полудню, оказалось разбито вдребезги расстоянием и тяготами пути. Туземцы шли кружным путем, обходя стороной известные им опасности, делая крюк, чтобы собрать редкие травы, и отвлекаясь на охоту ради свежей добычи.

Над водной гладью раскатились отголоски далекого колокольного звона из Торжища. В этом звоне было что-то заунывное и печальное, из чего следовало, что это либо последний вечерний колокол, либо первый колокол Вечери.

Джейс потянулся за своими сапогами, собираясь натянуть их обратно. Дневной переход еще не закончился. Нужно было еще обогнуть озеро, так что в город они попадут лишь к концу вечернего звона. Но пока что все ждали, когда туземцы завершат какой-то свой обряд поклонения на берегу. Фрелль находился с ними, с большим