Князь Барбашин (СИ) - Родин Дмитрий Михайлович

Впрочем, обмен опытом никогда лишним не бывает. Как выяснил тот же Сильвестр, под такое хозяйствование и скот нужно было по-иному содержать. Голландцы, к примеру, перевели его на стойловое содержание. Это сразу сделало более простой задачей сбор и применение навоза и (как выяснилось уже в процессе) повышало скорость наращивания живой массы и удои.

Так что перед Сильвестром на эту поездку была поставлена дополнительная задача, нанять сколь сможет голландских специалистов. Лишними они уж точно не будут.

А пока корабли готовились к дальнему плаванию, розмыслы-градодельцы приступили к разбивке территоррии под новый город. Памятуя о будущем, улицы Андрей сразу указал делать широкими, дабы телеги спокойно разъезжались и пешеходам при том не мешали. А на справедливое замечание, что оборонять такой город будет трудно, ответил, что извилистая узкость не помогла Улео выстоять, а потому главной защитой для Овлы будет флот, бастионы и мужество гарнизона и горожан. И больше ничего слушать не стал, велев делать, как им сказано.

Одновременно на берегу ладили хитрую машину, подсмотренную в Кенигсберге. Там с её помощью углубляли русло Преголи, а здесь он собирался углубить место у будущих пирсов. Про крепость и говорить не стоило. Там свои розмыслы голову ломали.

Его же задачей было обеспечить всех рабочими руками, и продовольствием. И вот это было самым трудным. Население Овлы на данный момент составляло всего девяносто три человека. И то зерновые амбары уже показали своё дно. Спасали пока что охота и рыбалка, но всё равно, продовольственную проблему нужно было решать. Потому как без неё не будет и рабочих рук. А как её решать, если у нас война с городом торгующим хлебом? Правильно – каперством! И тут Андрей собирался тряхнуть стариной. Во-первых, ему до смерти надоела канцелярщина, а во-вторых хотелось устроить проверку системе, вынув из неё начальственный стержень. Ну и в-третьих, обкатать новое пополнение.

"Новик" зимовал в Копенгагене, а оставшиеся три капера – "Пенитель морей", "Богатырь" и "Верная супружница" – собирались идти в Антверпен, совмещая охрану и перевозку груза. А вот в Любек должна была пойти новопостроенная шхуна "Аскольд", командира для которой покамест не было. Строительство кораблей превышало кадровые возможности, а дикорастущие командиры вовсе не были панацеей. Примеры с послужильцем Донатом и Спиридоном, бывшими неплохими вахтенными начальниками, но не потянувшими как командиры, был более чем показателен. В результате Донат неплохо зарекомендовал себя как администратор в смоленских вотчинах, а Спиридон тянул лямку помощника на торговой лодье. И старый кормщик клятвенно обещался, что в скором времени тот сможет самостоятельно водить купеческий корабль. То есть прыжок из лейтенанта в генералы Спиридон не потянул, а вот планомерно набираясь опыта, мог стать неплохим капитаном.

Нет, у Андрея был на примете возможный кандидат, много лет отходивший на лодьях и послуживший вахтенным начальником ещё на "Новике". Но сразу кидать того на командирский мостик с надеждой авось справится, он не собирался. Потому как тогда в запасе вообще никого не оставалось. Нет, парня нужно было хоть чуть-чуть, но плавно подвести под повышение, а потому Андрей собирался взять его своим помощником. И сам развеется, и парня окончательно поднатаскает. Тем более что сейчас Донат – тощий, загорелый субъект выше среднего роста и с греческим профилем – уже исполнял на новом корабле должность старпома.

Вот так и получилось, что раздав всем ценных указаний, князь поднялся на палубу двухмачтовой лодьи в непривычном для себя качестве пассажира, чтобы поскорее добраться до нарвских берегов.

До Норовского доплыли быстро и без проблем, если не считать за таковую попытку какого-то молодца перехватить их у Аландских островов. Ну-ну, парню просто повезло, что лодьи были торговые, и не стали лезть на рожон и вступать в бой, а подняли все паруса и оставили его куковать за кормой. Для того чтобы охотиться на русских, нужно было иметь явно что-то более быстроходное, чем старый когг.

Правда в само Норовское лодьи не пошли, пришвартовавшись у Тютерса, поселение на котором уже неплохо разрослось, а побережье было обставлено многочисленными амбарами и коптильнями. Местный управитель, отчитавшись за проделанную работу, пожаловался, что чухонцы с ливонского берега по-прежнему изредка заплывают сюда, хотя и стали бояться острова: ведь отсюда ещё никто не возвращался. На что Андрей лишь пожал плечами: хотят пропадать, пусть пропадают. Но чем позже ливонцы узнают, что хоть и безлюдный, но формально им принадлежащий остров нагло отжат русскими, тем лучше. И похвалил за то, что отсыпка большого волнолома была практически окончена, соорудив перед поселением большую рукотворную гавань, где можно было безопасно отстояться кораблям во время шторма. А потом, прыгнув в небольшую бусу, курсирующую между островом и Норовским, отправился, наконец, на материк.

Село встретило Андрея шумом и деловой суетой. За прошедшие несколько лет оно заметно разрослось, став своего рода морским продолжением Ивангорода, и превратившись в весьма оживлённое место. Настолько, что ивангородский наместник теперь весьма часто бывал тут. Да и таможня, можно сказать, из крепости тоже переехала сюда. Хотя пирсы у стен крепости вовсе не пустовали. Зато, получив в прошлом году звонкую затрещину от разбойников и втык от государя, наместник вовсю озаботился обороноспособностью побережья. А поскольку денег в казне было кот наплакал, то тяготу эту взвалили на плечи самих купцов, разово подняв им пошлины. Купцы, конечно, повозмущались, покряхтели, но серебришко выложили. И теперь у впадения реки Наровы в море быстро строилась небольшая деревянная крепость, которой предстояло своими пушками закрыть устье реки от вражеских кораблей.

Глядя на рабочую суету на недостроенных пока что стенах, Андрей лишь ухмыльнулся: что ж, лучше поздно, чем никогда. Вот только это строительство, как он узнал позже, вызвало серьёзную озабоченность у соседей. Им и Ивангорода, держащего на прицеле орденский замок, хватало за глаза. А теперь, получалось, что русские могли и вовсе вход в реку всем судам перекрыть. А Нарва город торговый, живёт с транзита русских товаров в Европу и наоборот. И вот мало того, что русские в последние годы все торги на свою сторону перетаскивают и более того, сами торговать с заморскими странами начали, так они ещё и судовой ход под свою руку взять хотят. А что клянутся, мол, только супротив разбойников морских ставим, так кто же русским верить-то будет? Да даже если б на той стороне реки свои же братья-немцы сидели, всё одно веры бы никакой не было. Ради выгоды торговой чего только не случается! Но и ссориться с могучим соседом Ордену было не с руки. Особенно сейчас, когда непонятно что творилось на его южных границах.

На этом месте интерес Андрея взлетел до небес, вот только ничего, кроме слухов, местные не ведали. Вроде как произошли какие-то стычки между ливонцами и литвинами, и вроде как ливонцы литвинов побили. Но что произошло точно, не знал никто.

Ну и ладно. Андрей вскоре сам будет к месту событий куда ближе, чем местные, там и разузнает всё досконально. А пока что нужно было посетить собственные верфи.

Старый мастер Викол при встрече нанимателя весь так и светился. И, правду сказать, было от чего. Но вовсе не новая шхуна и очередная торговая лодья вызывали у мастера законную гордость. Нет. Горд он был от осознания того, что смог построить нечто новое, чего раньше и на Руси, да и сам он не делали. И сейчас два новых корпуса плавно покачивались в затоне, ожидая полного оснащения.

Первым была простая каравелла. Хотя как простая? Да на всей Балтике их умели пока что строить только в Любеке и Гданьске! И пусть разобраться в конструкции помогли захваченные князем призы, но это не отменяло того факта, что отныне появился третий центр, где могли строить корабль, открывший эру Великих географических открытий.