Двор халифов - Хью Кеннеди

Всего лишь чуть больше чем через месяц после этих событий Мунтасир умер естественной смертью. Заболел он 29 мая, а умер 7 июня. Ходили слухи об отравлении — они ходили всегда, — но, похоже, никто их не воспринял всерьез.

Хотя халиф имел сына, тот был, вероятно, слишком мал, чтобы его считали подходящим на роль халифа — отстранив же братьев от права наследования, Мунтасир не сделал других назначений. По-видимому, он считал, что времени еще достаточно.

Мунтасир умер в субботу, а в воскресенье руководство тюрков собралось во дворце Гаруна. Лидерами тюркской партии были два Бути, Старший и Младший, и еще один тюрк по имени Багир. По совету визиря они заставили всех остальных тюрков поклясться, что они примут халифом того, кого выберут эти трое. То был явный военный переворот. Судьба трона Мансура, Махди и Гаруна решалась теперь маленькой группкой солдат. Как бы особо подчеркивая оскорбление халифов, все эти люди, участвовавшие в убийстве Мутаввакиля, теперь даже не пытались отрицать или замаскировать свою роль в его смерти.

Клика не собиралась назначать халифом Мутаза или кого-либо другого из сыновей Мутаввакиля. В конце концов, они убили их отца, и любой новый халиф захочет за эго отомстить. С другой стороны, военным было ясно, что халифат должен оставаться под управлением потомка Мутасима, их покровителя, который обеспечил утверждение власти тюрков в Самарре. Стоял лишь вопрос — какого конкретно? Рассматривалась идея взять одного из сыновей Мутасима, Ахмеда, взрослого мужчину с видными способностями. Говорят, Буга Старший возражал (возможно, мудро учитывая прошлое): «Мы должны назначить того, кого будем бояться и уважать, потому что тогда мы останемся с ним. Если же мы назначим такого, который боится нас, то начнем соперничать между собой и закончим убийством друг друга»{534}. В конце концов они выбрали более податливого кандидата — одного из внуков Мутасима. Говорят, он был протеже Буги, и если это было так, то правильность выбора-вскоре подтвердилась.

Новому халифу, который взял имя Мустаин, было двадцать восемь лет, но, похоже, он вообще не имел военного опыта. Возведением на трон монарх оказался целиком обязан тюркам. Он даже назначил тюрка Отамиша своим визирем. Это единственный пример визиря-тюрка в истории халифата: обычно главами гражданской администрации были арабы или персы, хорошо обученные искусству грамотно вести официальную переписку и следить за всей финансово-административной системой. Назначение Отамиша было попыткой тюрков получить полный контроль над правительством, но новому визирю приходилось целиком полагаться на старого секретаря Муптасира Ахмеда ибн аль-Хасиба — вероятно, потому, что сам он был неграмотным. Опыт говорил, что если тюрки и способны доминировать в качестве военной власти, то в деле административного управления они не могут обходиться без услуг арабов и персов.

В понедельник 9 июня была организована официальная процессия, чтобы показать людям нового халифа. Еще до восхода солнца стража заняла свои места, выстроившись вдоль маршрута, который вел в громадный общественный зал приемов. Новый халиф, одетый в официальные одежды, с церемониальным копьем перед собой, прошествовал в зал. Там его приветствовали выдающиеся люди государства, члены семейства Аббасидов, включая детей Мутаввакиля. Здесь же присутствовали Тахириды и другие граждане высокого ранга.

Внезапно показное спокойствие церемонии было нарушено криком, идущим с главной улицы. Группа из пятидесяти всадников, не тюрков, подчинявшаяся правителю Багдада Мухаммеду ибн Абд Аллаху ибн Тахиру, пронеслась галопом вдоль улиц, сметая стражу. Вскоре к ним присоединилась толпа простых людей с криком: «Власть Мутазу!» То был спонтанный протест против тюркского военного путча. Стража контратаковала и оттеснила толпу назад вдоль улиц до места, где дорога сужалась. Тут восставшие остановились, некоторые из них выкрикивали традиционный мусульманский клич «Аллаху акбар!», а стража оттесняла их, стреляя из луков и нападая с мечами.

Тем временем в общественном зале аудиенций новому халифу приносили клятвы верности. К полудню все закончили, и новый халиф со своими сторонниками отбыл во дворец Гаруна, вниз по холму, к реке.

На улице тюркской страже приходилось туго. В конце концов ее оттеснили назад, и толпа ворвалась в зал приемов. Там, где всего пару часов назад элита Аббасидов давала клятву верности новому халифу, теперь громили все подряд. Люди ворвались в арсенал и расхватали мечи, щиты и кольчуги — все, до чего дотягивались руки. Письменные источники с презрением говорят о мечах и щитах в руках толпы, банщиков и зеленщиков{535}. В центре Самарры любому встреченному тюрку устраивали засаду и отбирали: оружие люди, которых называли «продавцами ячменного сока- и сухих фруктов, банщиками, разносчиками воды и толпой с рынков», а также заключенными, сбежавшими из тюрем.

Похоже, волнения в конце концов успокоились, но новый режим явно был глубоко непопулярен среди простых людей, и тюрки были не в состоянии установить контроль над всем городом. Положение для них стало еще более опасным, потому что остальные военные были готовы присоединиться к гражданскому населению, выступающему против тюркского засилья.

Судя по всему, зима 862/3 года прошла довольно спокойно, но эмоции прорвались следующей весной. Непосредственной причиной новых волнений стала гибель в бою двух видных командиров, ветеранов мусульманской армии на византийской границе. Многие рядовые мусульмане были в ярости — эти люди погибли, в то время как тюрки не прилагают никаких усилий для охраны границы. Этот всплеск недовольства открыл дорогу для более глубоких обид. Табари, который в это время находился в Праке, суммирует основные моменты:

На сердца мусульман легла тяжесть, потому что два героя погибли так быстро один за другим. Более того, люди уже были переполнены ужасам из-за смерти Мутаввакиля от рук тюрков и способа, которым последние решают дача мусульман. Тюрки убивают любого халифа, какого хотят, и назначают на его место того, кто им нравится, не принимая во внимание религиозный авторитет или мнение Мусульман{536}.

В марте 863 года в Багдаде вспыхнули волнения. Общественное мнение требовало действий против византийцев, а войска в городе — выплаты жалованья. Были захвачены и распущены тюрьмы, а все уголовные дела оказались выброшены в реку и уничтожены. Один из понтонных мостов срезали с мертвых якорей, другой сожгли. Дома двух знатных христиан-чиновников были разграблены.

Население всерьез воспылало энтузиазмом по поводу джихада, добровольцы прибывали из Джибала, Фарса и Ахваза. Зажиточные горожане в Самарре и Багдаде считали своим долгом давать деньги для поддержки этих людей, частично желая подтвердить