Инквизиция: Омнибус - Дэн Абнетт

— И теперь вы здесь, с нами, — сказал он.

— Да, сэр, — она кивнула и почувствовала, как её лицо дрогнуло раньше, чем она успела сдержаться.

— Вы хотите сказать что-то, скажите, лейтенант, — произнес Йосеф.

Ианта кивнула, облизала губы и заговорила:

— Это интервью как-то связано с заданием, сэр? Я уже несколько раз давала свой послужной список и мою оценку солдат под моим командованием.

— Оно связано всеми возможными способами с заданием, лейтенант, всеми возможными способами, — он остановился, наблюдая за ней — Вам есть что добавить?

— Нет, — ответила она — Просто мне раньше никогда не выпадала честь служить Инквизиции, сэр. Все это…

— Необычно? — закончил он за неё и кивнул. На секунду ей показалось, будто в его глазах виднелся отблеск чего-то, похожего на печаль — Так оно и есть, — произнес он, и в его голосе прозвучал оттенок усталости. Затем он поднялся, встряхнул свое помявшееся одеяние, поиграв мускулами плеч, словно борец, перед тем как развернуться и направиться к двери.

— Готовьте ваше отделение. Пришло время.

Госпожа Шпиля Сал Нереида проснулась с криком. На мгновение кошмар замазал зрение видом раздувшейся плоти и покрытого кровью хрома, и она почувствовала кислотный привкус рвоты, поднимающейся ко рту. Потом он исчез, забирая с собой страх, пока рассвет наполнял глаза. Она передвинулась, чувствуя шелковую обивку трона за спиной и мягкое серебро подлокотников под руками. Она потянулась, улыбаясь. Опять уснула в своем кресле, так же как и тогда, когда была ребенком и украдкой забиралась в тронный зал по ночам. Она засмеялась, и смех проскользнул наружу, чтобы встретить солнце, поднимающееся за кристальными стенами её зала.

Тронный зал находился на самой вершине шпиля улья. Хрустальные стены, обрамленные полированным адамантином, окружали единое пространство внутри. Узкая лестница вела к подножию трона, каждая ступень вырезана из цельного куска темного дерева. Белые шкуры тысяч кошачьих были бесшовно сшиты в единый ковер, который свисал с трона и растекался по открытому пространству под ним. Тонкие колонны из слоновой кости вырастали из пола из черного стекла, каждая поддерживала застывшую вспышку света и драгоценных камней, блестевших всеми цветами радуги внутри суспензорных полей. За прозрачными стенами слой облаков бежал к полукругу солнца, восходящего над горизонтом. Верхушки кучевых облаков поднимались над нежным морем белого, с фиолетовыми и оранжевыми отсветами. На вершине небесного купола звезды сверкали на фоне последней ночной тьмы. Вдали вершины шпилей других ульев Туларлена поднимались над плато облаков, словно осколки бриллиантов, выложенные на подушках из сахарной ваты. Нереида вздохнула при виде всего этого.

Этот момент, этот идеальный момент всегда принадлежал ей, с тех пор как она унаследовала трон шпиля у своего отца. Он ценил и вид, и положение, которое трон представлял, держась за обе эти вещи даже тогда, когда боролся с роком, что в конце концов забрал его. Это был печальный конец, но он означал что удовольствие просыпаться вместе с этим миром принадлежало Нереиде.

— Вы голодны, госпожа?

Голос Саликтриса прозвучал сбоку и сзади от её трона. Она чуть повернула голову, чтобы поймать взглядом своего мажордома, стоящего на краю поля зрения, облаченного в фиолетовый и красный бархат, его улыбка — отголосок её собственной. Он всегда был рядом, всегда, когда требовался.

— Да, — ответила она, передвинувшись в своем кресле и склонив голову набок, задумавшись

— Но…

— Немного музыки, — мягко произнес Саликтрис.

Улыбка Нереиды стала шире.

— Да, — сказала она — именно. Вчерашняя аранжировка подошла бы…

— Идеально, — ответил он, и она улыбнулась еще шире. Многие бы возражали против ы против того, что слуга так свободно разговаривает со своими хозяевами, но Саликтрис всегда знал что сказать, и чего она хотела. Она не знала, что делала бы без него.

Трон шпиля был, без сомнения, вещью, которую многие жаждали. Дом Слез, Экстрабаты и их союзники из Механикус, Сыны Люполя и другие меньшие группировки смотрели на трон и представляемую им власть голодными глазами. Их зависть была одним из ядов, отравлявших её восхождение, она и беспорядки, бушевавшие в промышленном ядре улья, и внезапно взвинченные Администратумом подати в виде людской силы и ресурсов. Очевидно где-то шла война, и Туларлен должен был скормить последние куски плоти и богатства в её жадную глотку.

Неважно, что это высасывало богатство ульевой знати, неважно, что недовольство трудящихся масс перекипало в насилие, неважно, что это были невыполнимо, Империум требовал, и ему нельзя было отказать. Нереида содрогнулась от одного воспоминания, и её рот скривился, будто она откусила от гнилого плода.

Выражение и воспоминания ушли, и она снова заулыбалась.

— Госпожа… — произнес Саликтрис, и она подняла взгляд.

Её улыбка расцвела при виде собравшихся музыкантов ансамбля. Они выстроились в пространстве перед троном, тридцать шесть мужчин и женщин, одетых в белое, их инструменты сверкали при свете разгорающегося дня.

— Желаете ли танцев? — спросил он, и ей потребовалось лишь кивнуть.

Двое из тридцати шести исполнителей шагнули вперед, вслед за их конечностями струились конусы шелка, блестевшего, словно внутренности морской раковины. Они остановились и вытянулись, превратившись в статуи, застывшие на грани движения. Инструменты издали первые ноты, сливающиеся в слои мелодии, в которой согласовывались настроенные струнные, серебряные флейты и тугие барабаны. Они начали петь, голоса зазвучали громче, чтобы достичь нарастающих аккордов инструментов.

Нереида закрыла глаза, закрыла глаза и откинула голову, пока звуки поднимали её чувства сквозь серость в мир разворачивающейся славы. Именно этого унылые слова проповедников никогда не могли передать: чувства прикосновения к божественному.

Она открыла свои глаза в тот момент, когда танцоры начали двигаться.

— Подождите, — сказала она. Танцоры замерли, их тела, застывшие посредине движения, будто висели на нитях, отвергая законы гравитации. Музыка ансамбля не прекратилась, но повторяла гармонические элементы, удерживаясь прямо под пиком восхождения.

Нереида чуть повернула голову направо, и появился зеркальный поднос, переполненный сверкающими фруктами, каждый — драгоценность, свежая с дерева. Рядом с ними стояла чаша с вином, почти черным в сиянии дня. Она дотянулась, взяла чашу и поднесла к губам. Горячая жидкость поцеловала рот, наполнила ноздри сладкими запахами и обещанием бесконечных дней веселья. Она взяла фрукт с подноса и бросила себе в рот. Он лопнул, и букеты вина и сока устроили короткую вражду между собой, прежде чем слиться в единый вкус, который скользил через тысячи оттенков сладости.

Нереида проглотила и выдохнула.

— Все, — сказала она, и еще раз поднесла чашу к губам — Танцуйте.

Десантный корабль падал через темнеющую синеву неба, его крылья все еще светились от нагрева при полете сквозь атмосферу. Зубы белой акулы скалились на фюзеляже. Контейнеры с ракетами были подвешены на пилонах, отметки убийств выстроились в ряды под кабиной. Облака сенсорных помех потрескивали в воздухе, окружая корабль невидимой сферой. Любые оружейные системы, нацелившиеся в его сторону, обнаружили бы только статику.

Ианта почувствовала, как корабль накренился и выровнялся. Она позволила себе улыбку, когда адреналин зажег огонь в мышцах. Они были почти у цели.

«Бог-Император — дай мне сил пережить все это» — подумала она.

— Пять минут до цели, атмосферные протоколы активированы, — голос пилота прозвучал в десантном отделении. Янтарный свет окутал солдат, пока Ианта и её отделение поднялись с сидений по бокам отсека. Руки проверяли дыхательные аппараты и закрывали забрала шлемов. Все они были ветеранами, испытанными в боях и закаленными в зонах боевых действий, которые оставили их в живых и забрали других.

Позади неё проповедник, который называл себя Йосефом, поднялся на ноги. Он пожал плечами, расправляя плохо подогнанный высотный компенсирующий костюм. Повесив молот за плечи, он натягивал дыхательный аппарат на нижнюю часть лица. Ианта поймала его взгляд, и он кивнул ей, пока она проверяла свой лазерный карабин, висящий на ремне через плечо. Она взглянула на две фигуры, оставшиеся сидеть рядом с хвостовым люком.

Инквизитор Ковенант сидел неподвижно, с открытыми темными глазами, двуручный меч покоился в ножнах на коленях. Его красная лакированная кираса казалась черной в янтарном освящении. Подключенная через мыслеимпульсы псипушка, установленная на плече, медленно двигалась вперед-назад, вперед-назад, словно голова терпеливого хищника. Позади него сидела женщина, её меч был вытащен, острие опиралось на палубу. Она носила накидку из рогожи поверх клепаного комбинезона, кобуры с болт-пистолетами закреплены на бедрах, нижняя часть лица спрятана за дыхательной маской с двумя трубками. Ианте показалось, что она видела эмблему Адепта Сорроритас на её броне, но в этом не было никакого смысла; женщина больше походила на бродягу или охотника за головами, чем на святую воительницу. Ианта слышала, как Йосеф называл её Северитой, имя казалось подходящим для её напряженности. Северита подняла голову, будто чувствуя её взгляд. У неё были зеленые глаза. На секунду Ианте почудилось что-то знакомое в этом взгляде, и она моргнула.