Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том III. Книга I - Юрий Александрович Лебедев

конце 90-х годов где-то «наверху», на уровне гораздо выше, чем ГРУ, было принято решение, что наши разведданные, которые помогли нам создать атомную бомбу, это очень выигрышная вещь, и нужно активно об этом писать. Было решено, что нужно перестать стыдиться того, что у нас были шпионы.

Ю. Л. Я с Вами совершенно согласен. И автор, Владимир Лота, который впервые представил Жоржа Абрамовича Коваля публике под оперативным псевдонимом Дельмар, занимается именно «пиаром» других атомных разведчиков – Черняка, Урсулы и других. Но вот загадка той ситуации в том, что фигура Жоржа появляется в этом ряду как-то коряво… Что-то здесь не так… У меня есть версия, которую я излагаю в своей книге, которая должна вот-вот выйти в издательстве РХТУ, что сам факт «открытия» разведчика Коваля связан с одним его поступком в 1999 году, а именно – с обращением в американское посольство за положенной ему по американским законам пенсией. Там много «деталей», я о них подробно пишу, а к Вам у меня один вопрос – как Вы оцениваете сам факт того, что Жорж Абрамович обратился в американское посольство?

А. З. Это, конечно, очень тяжёлый вопрос… Все стандарты патриотизма, которым нас обучали, говорят, что это не очень хорошо. А с другой стороны – что ему было делать? Нет, я не берусь обсуждать этот вопрос. Здесь нужно знать очень тонкие детали…

Ю. Л. Спасибо! Мне очень важно то, что Вы сказали. Согласен с тем, что с моих слов сейчас давать какую-то оценку этому поступку нельзя, но важно вот что – в Вашей реакции высветилось: холодно и со стороны, без знания деталей, сам по себе этот факт «бросает тень»…

А. З. Может бросить тень, согласен… Это очень необычная ситуация… Вот что касается 1949 года, я хотел бы сказать два слова…

Ю. Л. Да, конечно!

А. З. С моей точки зрения, насколько я знаю ситуацию, могу сказать: то, что его «выбросили» из ГРУ, было великим везением,[333] поскольку в то время достаточно стандартным было такое развитие событий (мне приходилось видеть это) – человека, который возвращался из разведки в чужую страну, достаточно часто расстреливали или отправляли в лагерь. Но, конечно, бывало и по-другому. У нас, скажем, была одна знакомая, бывший, по-моему, подполковник разведки, которая благополучно сумела перейти к спокойной обывательской жизни. Но, может быть, с нею было то же самое, что и с Жоржем Абрамовичем… Люди, которые бывали в этой системе, не очень охотно о себе рассказывают…

Ю. Л. Да, это так… Последний вопрос – не припомните ли какого-нибудь яркого эпизода из Вашего общения с Жоржем Абрамовичем?

А. З. Нет, к сожалению… Я пытался вспомнить что-то подходящее, но не смог…

Ю. Л. Ну, что ж! Поговорили мы содержательно, Вы ответили на все мои вопросы и важно всё то, что Вы мне рассказали. Спасибо Вам за это!

14.05.14

Беседа с В. Р. Таскаевым. Вторая серия

«Вторая серия» застольных воспоминаний возникла только через пять месяцев. Мы встретились и поговорили в кафе где-то на Пятницкой… Не помню его названия, но выбрали его потому, что мне разрешили там курить трубку ☺.

Ю. Л. Мы встречались уже довольно давно. Но я до сих пор не обработал запись тогдашнего разговора и не помню ни своих вопросов, ни твоих ответов. Давай начнём сначала?

В. Т. Давай!

Ю. Л. Тогда мой первый «классический вопрос» – где, когда и при каких обстоятельствах ты услышал такие имя, отчество и фамилию – Жорж Абрамович Коваль?

В. Т. Если коротко, то было так. Как известно, я подружился с Геной. И, естественно, рано или поздно он притащил меня к себе домой, а там сидит Жорж Абрамович!

Ю. Л. Раз всё началось с дружбы с Геной, то, значит, это было после лета 1967 года, после стройотряда в Ачинске.

В. Т. Да, конечно, ведь подружились мы все там…

Ю. Л. Понятно… Ты шёл к Гене и тебя не интересовали его дядя и тётя… Но вот вопрос: ведь ты поступал на год раньше, чем мы… И что, за эти два года перед тем, как ты попал к нему в дом, ты ничего не слышал о Жорже Абрамовиче?

В. Т. Нет, ничего…

Ю. Л. Ну, и что произошло при этой встрече?

В. Т. Ну, мы там поели… Тётя Мила накормила меня…

Ю. Л. Раз ты помнишь такие детали, как тебя кормили…

В. Т. Этот эпизод отложился в моей памяти через желудок ☺…

Ю. Л. И какие первые человеческие впечатления отложились у тебя от этой семьи твоего друга?

В. Т. Я ведь знал, что представляет собой Гена – необыкновенно трепетный, честный и застенчивый человек – и ничего иного в семье, где он жил, я и не ожидал.

Ю. Л. И, зная степень дружеских отношений между тобой и Геной, понятно, что бывал ты у него не раз…

В. Т. Не разы, конечно… Десятки…

Ю. Л. И типичный визит состоял в том, что вы с Геной обсуждали что-то своё, а они, Жорж Абрамович и тётя Мила, как интеллигентные люди, не вмешивались (разве только тётя Мила отвлекала вас от обсуждения, приглашая поесть ☺…). Но было ли что-то необычное в таком обычном общении?

В. Т. Конечно! Это – акцент Жоржа!.. Кстати, у тебя здорово получается копировать его!

Ю. Л. Ну, как же! Я ведь тоже десятки раз слышал – когда звонил Гене по телефону и трубку брал Жорж – такой ответ на мою просьбу позвать Гену: «Гэн нэтъ дом!», окрашенную различными интонациями – от сочувствия до раздражения… И как ты объяснял себе происхождение этого акцента?

В. Т. Ну, ничего особенно удивительного для меня в этом не было. Об истории своей семьи Гена довольно подробно говорил мне ещё на целине, в Ачинске.

Ю. Л. Я понимаю, что в этой веренице рутинных встреч тебе сегодня трудно выделить что-то особенное. Но, всё-таки, были ведь запомнившиеся тебе темы, эпизоды…

В. Т. Я ведь в то время поменял множество мест работы… И Жорж Абрамович часто говорил со мной об этом. «Ну, когда же ты остановишься? Что же тебе нравится?». Но на все его вопросы о том, нравится ли мне очередная работа, отвечал отрицательно… Кроме одного раза, когда я попал в театр. Это, пожалуй, за всю мою жизнь была самая полезная работа… Театр – это как ёлку наряжать: вот