Нокаут на шестой минуте - Питер Гент

— Был ли Бауэрс в Баку, в СССР? Есть ли у него здесь какие-нибудь знакомые?

Эндоссе склонился к Мюллеру, перевел вопрос, выслушал ответ и повернулся к капитану.

— В СССР он был несколько раз. В последний — на Кубке Европы. В Баку он впервые. И знакомых у него здесь не было.

— Благодарю. — Капитан перелистал блокнот. — Скажите, господин Эндоссе, вы и господин Мюллер были возле Бауэрса в его последние секунды? Он ничего не сказал перед смертью?

Эндоссе посовещался с Мюллером.

— Пока Бауэрс лежал на ринге, он ничего не сказал. А в раздевалке попытался. Я наклонился к нему, но у Бауэрса начались судороги, и я разобрал лишь одно слово. Его можно перевести с немецкого, как «перепутать» или «перепутали». Но не исключено, что я ошибся.

' Шахбеков попросил записать на отдельном листке слово «перепутать» в немецкой транскрипции, забрал со столика сверток с бутылкой и откланялся.

* * *

Примерно в то время, когда капитан Шахбеков получил у Мишеля Эндоссе бутылку с красной завинчивающейся пробкой, в кабинет подполковника Горина вошел Муслим Адигезалов. Собственно, подполковник ждал его только завтра, но Муслим после бесполезного выяснения по телефону, зачем он понадобился уголовному розыску, пожелал приехать немедленно. «Нервничает, — думал подполковник, глядя на бледного журналиста, устраивающегося на стуле. — Впрочем, ничего удивительного. В милиции нервничают даже те, кто не чувствует за собой никакой вины».

После первых вопросов — анкетные данные и место работы — Адигезалов почувствовал себя свободнее и попросил разрешения закурить.

— Курите, курите. — Подполковник кивнул на пепельницу. — Вы впервые даете показания в милиции?

— Опыта в этом деле никакого, — улыбнулся Адигезалов, но улыбка получилась вымученной. — Волнуюсь.

— Вот это напрасно. — Подполковник сорвал обертку с жевательной резинки и отправил в рот пластинку, пахнущую клубникой. — Это я вместо сигарет, — пояснил он. — Курить бросил.

— Так, может, я зря? — Адигезалов ткнул сигаретой в пепельницу.

— Курите. — Горин махнул рукой. — Стану пассивным курильщиком, если активным больше нельзя. Но вернемся во Дворец спорта. Вы приехали на матч задолго до его начала?

— Часа за полтора.

— И что делали все это время?

— Сначала нашел старшего тренера нашей сборной Попова. Я с ним договорился встретиться перед матчем. Беседовали мы минут тридцать. Потом, примерно за сорок минут до начала матча, я пошел в судейскую комнату. Там меня должен был ждать врач соревнований Джавадов.

— Джавадов был в комнате?

— Нет. За столом сидел Намик Гасанов из Спорткомитета. Мы поздоровались, поговорили минуты две. Потом в комнату заглянул Ахундов — отец нашего боксера, который нокаутировал Бауэрса, и Гасанов сразу вышел.

— В это время в комнате стояла сумка доктора Джавадова. Вы видели ее?

— А я вообще не знаю, какая у него сумка. Там по всей комнате были разбросаны какие-то вещи, сумки, сетки. Я не приглядывался. А что, вы меня подозреваете в убийстве боксера?

— Скажу вам откровенно. — Подполковник исподлобья взглянул на журналиста. — Такую возможность я исключить не могу. Ведь вы оставались в комнате один, а там была сумка Джавадова. Значит, возможность всыпать яд в бутылку у вас была.

— Вот так влип! — Адигезалов откинулся на спинку стула. — Только этого мне не хватало. Поймите, это же смешно. Зачем мне сдался этот Бауэрс? Какой мне резон его убивать? Я его и знать-то не знал.

— А кому был резон его убивать?

— Не знаю… — Адигезалов замялся. — Но если убили, значит, кому-то был. Как раз об этом я и хотел с вами поговорить. Только вы не подумайте, что я это сейчас придумал, чтобы отвести от себя подозрение. Дело в том, что нокаут Бауэрса показался мне очень странным.

— Странным? Что же вы заметили?

— Понимаете, мне показалось, что он упал на ринге нарочно. Причем так, чтобы всем, кто хоть что-то понимает в боксе, стало ясно, что он имитирует нокаут. Примерно шесть лет назад на одном из турниров боксеров Закавказья была такая история. Одного парня заставили проиграть бой…

— Прямо так и заставили?

— Ну, не силой, конечно. Были у нас ловчилы, которые все это делали очень тонко. Сначала пообещают за поражение поездку за рубеж на турнир. В случае отказа могут пригрозить испортить спортивную карьеру — не приглашать на турниры, обрабатывать судей и так далее. Только очень уверенные в себе спортсмены могут справиться с таким давлением. Те, кто послабее, ломаются и идут на сделки. Так вот, на том закавказском турнире парень вроде согласился проиграть бой. Но затаился и решил выразить протест против нажима на него. Он вышел на ринг, пробоксировал первый раунд, причем дважды отправлял соперника в нокдаун. А во втором раунде, секунд через десять после начала, получив легкий удар, причем не в голову, а в плечо, упал и пролежал до счета «десять». Нокаут. Но все видели, что никакого нокаута быть не могло. Сначала решили, что у боксера что-то с сердцем. Проверили — все в порядке. Получился мощный скандал. Несколько человек были вынуждены уйти из спортивного общества. А вчера мне показалось, что Бауэрс сыграл в ту же игру, только менее явно. Тоньше, если хотите. Получив сильный удар, он не упал. Вроде бы устоял, а через несколько секунд лег. Разве такое может быть? После нокаутирующего удара боксер летит с ног мгновенно. Специалисты должны были заметить эту странность. Тем более что первый раунд Бауэрс выиграл. И довольно легко.

Подполковник задумался. Несколько секунд он машинально крутил заводную головку часов. Его взгляд остановился на Адигезалове. Муслим чувствовал себя неловко. Он опустил голову и водил пальцами по узорам стола.

— Вы хотите сказать, что Бауэрса заставили проиграть Ахундову?

— Ну, заставить Бауэрса не так-то легко. Он — не начинающий мальчишка, а чемпион мира. Но его могли уговорить или, скорее, купить. Представьте себе ситуацию: под давлением неизвестных нам сил Бауэрс согласился проиграть, но на душе у него скребли кошки. Еще бы! Он, сильнейший в мире, должен проиграть боксеру, не участвовавшему ни в одном крупном турнире. И Бауэрс решил показать, хотя бы специалистам, что он проигрывает нарочно. Вот и сыграл в нокаут.

— А его гибель? Тоже оговорена?

— Кто-то мог заметить, что боксер блефует, имитирует нокаут. Испугался скандала и убрал Бауэрса.

— Может быть, может быть. — Подполковник погладил чисто выбритый подбородок. — Только почему этот кто-то заранее отравил воду именно в бутылке Джавадова?

— Этого я не знаю, — пожал плечами Адигезалов. — Я просто рассказал вам о своих впечатлениях от увиденного вчера.

Подполковник проводил журналиста и долго стоял у окна задумавшись.