Нокаут на шестой минуте - Питер Гент
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мишель Эндоссе, седой и стройный мужчина, оказался совсем не похож на известные по кинокартинам образы испанцев — черноволосых крепышей с кушаками на талии. Он пожал Шахбекову руку и пригласил в гостиную своего номера. Капитан вошел, с уважением оглядел стены, обитые толстым сукном. «Ишь ты, — вздохнул он. — Можем, же создавать интерьер, когда хотим».
Из кресел навстречу Шахбекову поднялись двое.
— Наш доктор Ральф ван Рейхен. С ним вы, кажется, знакомы. И секундант Бауэрса Отто Мюллер, — представил своих товарищей Эндоссе, вполне прилично владея русским.
— С доктором мы виделись в больнице у профессора Тахмазова. А с господином Мюллером мне приятно познакомиться, — учтиво проговорил капитан, пожимая протянутые руки.
— Прошу садиться. — Эндоссе первым опустился в кресло. — Я подумал, что будет лучше, если в нашем разговоре не примут участия посторонние. И потому попросил нашего переводчика временно передать мне свои обязанности. Если вы не возражаете, конечно.
— Отчего же, — пожал плечами Шахбеков, стараясь сообразить, нет ли в желании Эндоссе избавиться от переводчика подвоха. — Если вы не будете возражать против того, что я запишу наш разговор на магнитофон, думаю, мы быстро найдем общий язык.
Эти слова чем-то не понравились Эндоссе. Он нахмурился, бросил быстрый взгляд на Мюллера и ван Рейхена, повернулся к Шахбекову.
— Я не против магнитофона. Что касается общего языка, то мы приступим к его поиску лишь после уточнения наших позиций. — Эндоссе подождал, пока капитан наладит аппаратуру. — Позвольте мне спросить, что вы сделали для задержания убийцы Бауэрса?
Шахбеков помедлил, размышляя, стоит ли пространно отвечать на этот вопрос.
— К сожалению, я не могу по известным соображениям рассказывать о ходе следствия, но хочу заверить, что мы прикладываем все усилия…
— Все усилия! — вспылил Эндоссе. — Неужели требуется много усилий для ареста того, кто отравил боксера на глазах тысяч людей? Неужели уголовному розыску не ясно, кто, выполняя приказ ваших спортивных деятелей, убрал сильного соперника перед чемпионатом Европы?
— Вы имеете в виду доктора Джавадова?
Эндоссе кивнул.
— У вас есть доказательства его виновности?
— Искать доказательства — ваше дело. Но есть ли у вас другое объяснение этого убийства?
— Другого объяснения у меня пока нет. Но и ваше мне кажется, простите, надуманным. Спортивные деятели… Заговор против боксера… В нашу страну приезжают лучшие спортсмены мира, и их до сих пор никто не травил. Неужели двадцативосьмилетний Бауэрс, который через год-два сойдет с ринга, вызвал у наших спортивных деятелей такой ужас. И зачем травить его на ринге, на глазах, как вы справедливо заметили, тысяч людей? Неужели нет для этого укромного уголка? Если вы хотите знать мое мнение, то, думаю, мы имеем дело с преступной неосторожностью. Очевидно, Джавадов налил воду в бутылку, в которой прежде хранил яд.
— Прекрасно, — горько усмехнулся Эндоссе. — Я не сомневался, что мне предложат подобную версию, и не удивлюсь, если вы ее быстро докажете. Наверное, на нее очень рассчитывают те, кто убил Бауэрса. Бедный неосторожный врач получит два-три года тюрьмы, которые будут окрашены круглой суммой компенсации и сносным содержанием. Довольны все.
— Вы преувеличиваете, господин Эндоссе.
— Я не преувеличиваю, инспектор. В вашей версии я вижу лишь желание выгородить убийцу.
— Прежде всего, надо доказать, что Джавадов — убийца. Ведь мы до сих пор не знаем, был ли в бутылке яд, — буркнул капитан, раздосадованный ходом разговора. — Бутылку мы пока не нашли.
— Ну, это поправимо, — улыбнулся Эндоссе. — Бутылка у меня.
— У вас?
— Да. Хоть это, очевидно, вас огорчит.
Капитан пропустил колкость мимо ушей. Эндоссе что-то шепнул Мюллеру. Тот кивнул и вышел в соседнюю комнату. На мгновение в гостиной стало тихо. Но вот скрипнула половица и появился Мюллер, держа в руке бутылку с красной завинчивающейся пробкой.
— Как видите, случай помог нам. — Эндоссе поставил бутылку на стол. — Ваш врач забыл ее в раздевалке, а рабочие Дворца спорта, помогая собирать вещи, сунули ее в сумку Бауэрса, где ее и нашел господин Мюллер.
— Отличная находка. — Шахбеков протянул руку к бутылке, но Эндоссе не отпустил ее.
— Простите, инспектор, но мне нужны гарантии, что бутылка не разобьется и не исчезнет до того, как будет сделан анализ.
Капитан отдернул руку.
— Вы подозреваете меня в пособничестве убийце? Не слишком ли вы…
— О, не обижайтесь, инспектор, — мягко перебил его Эндоссе. — Вы должны меня понять. Я, прошу извинить еще раз, не могу доверять вам полностью. Ведь вы ведете дело против своего соотечественника. У меня нет сомнений в вашей честности и в вашем профессионализме, но на вас могут оказать давление.
— Я хотел бы заметить, господин Эндоссе, — капитан заговорил, тщательно подбирая каждое слово, — что я веду дело не против моего соотечественника, а против убийцы. Это, согласитесь, не одно и то же?
Эндоссе кивнул.
— Что касается давления, то хочу вас заверить: мое руководство заинтересовано в скорейшем розыске убийцы не меньше вас. Вы убеждены, что виновен доктор Джавадов? Что ж, если это так, он предстанет перед судом. Но его вину необходимо доказать. По-моему, закон каждой цивилизованной страны требует того же.
— Конечно, инспектор, — кивнул смущенный Эндоссе и налил в стоящие на столике бокалы пенящийся лимонад. — Может, выпьете что-нибудь покрепче?
— Я на службе. — Капитан рассердился на себя за эту нелепую фразу и крепко сжал в ладони запотевший бокал. — Вы требуете гарантий сохранности бутылки. Я могу лишь дать вам свое честное слово. Ну, и составить, разумеется, акт передачи вещественного доказательства.
Эндоссе помолчал, потом едва уловимым движением подвинул бутылку капитану. Шахбеков, стараясь действовать осторожнее, завернул бутылку в газету, предварительно положив под донышко и на горло картонные подставки, на которых стояли бокалы.
— Какие у вас к нам вопросы? — Эндоссе внимательно следил за руками капитана.
— Меня интересует, не было ли у Бауэрса в команде врагов? — Шахбеков неловко повернулся и чуть было не свалил драгоценную бутылку. — Может, кто-то завидовал ему, соперничал с ним?
— Нет, нет, инспектор, — быстро ответил Эндоссе. — Соперничать с ним было некому. Он — единственный в команде представитель своего веса. Не было у него и врагов. Бауэрс был всеобщим любимцем. Он был прямым и честным парнем, влюбленным в бокс. Поверьте мне, я в спорте не новичок, но редко можно встретить человека, столь преданного боксу. Всю жизнь Бауэрс боролся против взяток, договорных боев,
