Катастрофа - Валентин Лавров

Люди верили вождям, верили в свою избранническую миссию, жалели американских и прочих негров и жаждали мировой революции на благо пролетариев всего мира.

Довольствовались рваными сапогами и, не щадя себя, могли трудиться по две смены.

Такого энтузиазма мировая история не знала.

От вождей требовалось только одно: эту бурлящую энергию направлять в доброе русло.

Скептики становились горячими сторонниками ленинских идей, враги начали сомневаться в собственной правоте…

2

Не стоит прибегать к сослагательному наклонению и строить бессмысленные заключения вроде такого: «Если б Ленин столь рано не умер, если бы не деспотизм Сталина, если бы не умственная недостаточность и серость Хрущева…»

Ленин не был здоров. Еще с начала двадцать второго года у «вождя» происходили неприятные для больного и непонятные для докторов явления. Ильич порой без всяких видимых причин стал на короткое время терять сознание, немела правая сторона тела. После этих припадков Ленин некоторое время не мог связно говорить. С марта такие припадки стали повторяться до двух раз в неделю. Они продолжались от двадцати минут до двух часов. И все это, как положено на большой зоне коммунистического концлагеря, тщательно скрывалось от народа.

Ленина перевезли поближе к природе — в роскошную усадьбу Горки, что в 35 верстах от столицы по Каширскому шоссе.

И вдруг, как бы сами по себе, припадки и головные боли прекратились. Осенью вождь чувствовал себя столь исправно, что вновь приступил к работе. Врачи и близкие были приятно потрясены, когда на заседании Коминтерна Ильич держал речь один час двадцать минут — на немецком (!) языке.

Как бы ни относиться к Ленину и его деяниям, следует признать: именно он был нужен в те годы на капитанском мостике Советского государства. Во-первых, под его «мудрым руководством» большевики завели Россию на экономические и политические рифы. Он и должен был вывести государственный корабль на глубокую воду. Во-вторых, именно Ленин среди всей кремлевской братии обладал наибольшими способностями к управлению государством.

Но… в декабре двадцать второго года наступило резкое ухудшение здоровья Ильича: быстро развивался паралич правой стороны тела, оказались парализованными правая рука и правая нога. В марте он лишился речи. Теперь Ленин объяснялся лишь жестами и несколькими невнятными словами. Народ опять ничего не знал.

* * *

21 января 1924 года Ленин умер. Было ему всего 53 года.

Мозг покойного был в сильнейшей степени поражен атеросклерозом, вес патологический — всего 1340 граммов. Эксперты утверждали: «Часть мозга была уничтожена болезнью». Может, но этой причине появлялись приказы вождя, направленные на уничтожение собственного народа? Очень вероятно.

27 января ровно в 16 часов тело Ленина было предано земле— возле стены Кремля. Помните, из детских книжек: «Несколько минут великого безмолвия. Движение замерло, остановилось, гулко охнули залпы орудий, по всей стране заревели гудки заводов и паровозов…»?

Пролетарские поэты откликнулись слезными строчками: «В могилу опущено тело вождя…» (А. Истомин), «…Гроб задрожал в руках, опускаясь тревожно и шатко, среди двух боевых знамен» (Е. Чернявский). Сия скорбная поэзия была помещена в громадном томе «У великой могилы» (Москва, 1924). Но уже через сутки-двое гроб обратно вытащили из земли, а покойника водрузили на помосте срочно сколоченного временного мавзолея. Было сделано все возможное, чтобы замолчать факт захоронения. Удивительная конспирация!

Зиновьев умилялся 30 января 1924 года в «Правде»: «Как хорошо, что решили похоронить Ильича в склепе! Как хорошо, что мы вовремя догадались это сделать! Зарыть в землю тело Ильича — это было бы слишком непереносимо».

Так в центре древней столицы кощунственно расположили гроб разверстый…

Впрочем, еще в декабре (!) 1923 года Сталин первым предложил Ленина (тогда живого) по его смерти сделать мумией.

Зиновьев прожектировал, как со временем вся Красная площадь превратится в «Ленинский городок» и долгие десятилетия сюда со всех концов света будет идти бесконечный поток людей, дабы поклониться покойному вождю.

Так и получилось. Более того: значки, картинки с портретами Ленина тиражировались миллионами и миллионами, борзые писатели сочиняли небылицы, в которых полностью вытравливался подлинный облик Ленина — с его достоинствами и человеческими слабостями и создавался сусально-приторный, в который верить было просто невозможно.

Проглядев гору литературы о Ленине (удручающую своим однообразием и беззастенчивым списыванием авторов друг у друга), я нашел единственное утверждение, идущее вразрез с иконописным обликом вождя.

Вот эти осторожные строки из брошюры видного большевика Пантелеймона Лепешинского, знавшего Ленина с 1898 года: «Владимир Ильич, если не ошибаюсь, не очень-то долюбливал маленьких детей, т. е. он всегда любил эту сумму загадочных потенциальных возможностей грядущего уклада человеческой жизни, но конкретные Митьки, Ваньки и Мишки не вызывали в нем положительной реакции. Мне кажется, если бы его привели в школу, где резвятся восьмилетние малыши, он не знал бы, что с ними делать, и стал бы искать жадными глазами свою шапку… у него не было ни малейшего аппетита на возню с двуногим «сопляком» (извиняюсь за не совсем изящное выражение)». («По соседству с Владимиром Илъичем», Государственное издательство. Ленинград, с. 22–23.)

Книга вышла в 1924 году. Позже такие крамольные строки цензура не пропускала.

Еще бы! Мы привыкли видеть вождей, любовно держащих на коленях детишек. (Кстати, Гитлер тоже уважал фотографироваться в окружении юных граждан своей страны.)

Повсюду появились портреты Ленина, бюсты и статуи, статуи— во всех городах на центральных площадях, в школах, детских домах, парикмахерских, булочных, в Елисеевском магазине Москвы и в больнице имени Кащенко, на вокзалах, в заплеванных сквериках и роскошных особняках партийных учреждений. Ленин в фарфоре, металле и гипсе, гипсе, гипсе.

Во всех городах, поселках и проселках главную магистраль неизменно называли улицей Ленина. Именем вождя нарекались шоссе, переулки, тупики и тысячи и тысячи колхозов и совхозов. Куда ни шагнешь, везде Ленин. Словно нарочно для того, чтобы вызвать психологическое пресыщение и отвращение.

«Ленинские уголки» с их дешевой и безвкусной атрибутикой появились по всей стране, цитирование «высказываний» Ленина стало необходимой принадлежностью всякой научной работы— будь она о повышении удойности коров симментальской породы или об эффективности подготовительных упражнений при обучении новичков технике бокса.

То-то повеселился бы Ильич, знай он об этом! Бедные подхалимы, несчастные политики.

Впрочем, и сам Ленин не так уж строг был к тем, кто раздувал ему кадило…

3

Кое-кто утверждает: культ личности Ленина начался после его смерти. Сам Ильич, дескать, пресекал…

Так, один крупнейший из советологов американец Роберт Такер, автор известного исследования «Сталин. Путь к власти. 1879–1928. История и личность», утверждает: «В последние годы жизни Ленина только его протесты сдерживали рост народного преклонения перед ним. Поэтому неудивительно, что возникновение культа Ленина совпало с периодом его болезни и кончины».

Об этом же пишет известный Лев Колодный.

Нет, не пресекал Ильич славословия в свой адрес. Даже задолго до болезни.

У меня в руках справочник «Указатель улиц, переулков и площадей города Москвы. Государственное издательство. Москва, 1921 год». Он дает понятие о положении дел на двадцатый год. И что же? На странице 33 узнаем, что уже в розовом периоде коммунистического царства в столице были улицы: Ленинская, Ленина, Ленинская площадь, Ленинская слобода… Можно добавить заставу Ильича, Ульяновскую улицу.

Уважим истину: Ленин был не хуже других, вместе с ним дорвавшихся до власти.

Его собратья по партии были еще более честолюбивы и еще более жадны. Коренные названия городов и улиц, площадей и переулков, фабрик, заводов, библиотек, больниц получали новые имена: Троцкого, Володарского, Урицкого, Бухарина, Зиновьева, Тухачевского, Калинина, Котовского, Ворошилова, Молотова— всех не перечтешь. Даже всякая мелкая шушера, вроде никому не известных «героев революции» — Кухмистерова, Баумана, Сапунова и прочих, увековечивалась «для истории».

Не было еще только «Сталина». Хотя по рангу мог бы, имел полное право. Почему не было? Может, потому, что Иосиф Виссарионович знал себе цену, был умнее и дальновидней Троцких и Зиновьевых.

По правде говоря, не Сталину принадлежит печальная честь называться «отцом массового террора», не он стал родоначальником советского культа «личности».