Выше головы! - Расселл Джонс

Нам нужно было отсеять лишнее, чтобы ребята не захлебнулись под таким объёмом информации. Как и было обговорено, оставили лишь несколько имён из того периода, который предшествовал образованию Мировой цивилизации. И это было не просто — чего уж говорить о более близких временах!

Мне самому было странно вспоминать свои сомнения — то, что мы увидели, было настоящей эволюцией, с накоплением полезных признаков и постепенным закреплением новых свойств. А если вспомнить сообщества упрямцев, оставшихся на Земле, становилось понятно, что эволюция продолжалась.

Впрочем, традиционалисты волновали меня мало: с каждой сменой поколений их число сокращалось. А вот как себя ощущали те, кто когда-то был в таком же меньшинстве? Мне было бесконечно жаль людей типа Кэндзи — тех, кто стоял в одиночку против целого мира. Что их удерживало, что давало силы? Вера в свою правоту, надежда, что твои начинания будут продолжены, — не самая надежная опора! Я бы так не смог. Я просто не понимал, как такое возможно — жить наперекор общепринятому.

Они — жили. Пока однажды их идеалы не стали общепринятыми.

— …Наверное, хватит на сегодня! — сказал я после того, как мой альтер в пятый раз напомнил, что дневная смена — закончилась, и пора ужинать.

— Не присоединишься? — предложил Туччи.

Оксана-одуванчик только улыбнулась, но сразу стало понятно, что ей тоже хочется, чтобы я с ними поужинал.

И мне хотелось. Очень!

Они мне нравились — каждый из них. Их интересы, их слабости, их достоинства — каждая деталь имела значение. Каждая чёрточка. Каждый взгляд. И я вполне мог пойти с ними — никто не запрещал! Мог сидеть с ними за одним столом. Обсуждать новости. Делиться мыслями. Быть среди них — как один из них.

Я это уже проходил. И я знал, что они-то совсем не против! У них и в мыслях не было считаться меня ниже себя. Даже Йохан не имел в виду ничего такого — он просто хотел повлиять на меня, когда напоминал о моём статусе. О том, что я андроид.

Если бы я пошёл с ними, я бы опять начал игру в «почти человека». Опять бы начал надеяться, что можно что-то изменить. Начал бы верить, что можно исправить то, что невозможно исправить.

У меня не было детства. Я никогда не выходил в космос. У меня не было братьев или сестёр — настоящих. У меня вообще не было родственников, потому что родственники — это те, кто встречают тебя, маленького, в этом мире и помогают стать собой. И говорят правду.

У меня не было права любить. Я не мог грустить или чувствовать обиду — для того, кто ходит с кнопкой и предупреждающим знаком на груди, это неприемлемо. Ты не можешь обижаться или любить, если тебя могут выключить в любой момент.

Ты не можешь быть человеком, не имея того, что есть у всех людей. И никакая клеточная идентичность не значит ничего! Люди — не только мясо.

— Спасибо за приглашения, но у меня назначена встреча, — соврал я, виновато улыбаясь. — Всё-таки я помощник Главы!

— Понятно, — кивнул Туччи. — Ну, тогда до завтра!

— До завтра!

— Пока, Рэй!

Мы распрощались, и я наконец-то смог повернуться к ним спиной и уйти прочь. Туччи, кажется, понял. Остальные — вряд ли. Они всерьёз считали меня равным себе, но если бы мы столкнулись не с правом ужинать со всеми, а с чем-нибудь более специфическим (например, правом выбора профессии), они бы приняли разницу как само собой разумеющееся.

Но я не могу делать вид, что я — такой же человек. Больше не могу. Слишком больно падать…

— О, Рэй, здравствуй! А я как раз тебя искала!

Ядвига выросла как из-под земли, нежно поздоровалась и тут же положила ладошку мне на шею. Чуть пониже того самого места. Как будто обнимала — но мы оба знали, что объятья тут ни при чём.

Она была в обычном домашнем комбо — «ржавь» для неё начнётся с завтрашнего дня. На станциях всё делается быстро, особенно в таких делах. Чем быстрее наденет, тем быстрее снимет — и это гуманнее, чем мучить ожиданием наказания. «Интересно, как фиолетовые волосы будут сочетаться с новым цветом?»

Мы были в коридорчике, соединяющем Центральную зону с Лифтовой — я собрался опять ненадолго спрятаться ото всех, побыть в одиночестве, не считая логоса и камилл, конечно. Время было позднее, людей было мало, и никто не видел нас с Ядвигой.

Никто бы не успел прийти мне на помощь.

Предохранитель проснулся и запищал. У меня была секунда, наверное. Глядя в непроницаемые тёмно-карие глаза своего палача, я представил, как Леди Кетаки посмотрит на свой альтер. Нахмурится, сдвинув брови. Потом спросит: «Что там у тебя?» — но прежде чем нас соединят, я буду мёртв.

Какая бессмысленная потеря ресурсов!

— Не надо! — я схватил Ядвигу за запястья и отодвинул от себя — достаточно резко, так что она покачнулась, восстанавливая равновесие.

— Ты… Ты что?! — не этого она ожидала. — Ты не можешь!..

— Вы имеете право отключить андроида модели «А», если он ведёт себя угрожающе или агрессивно или пытается избавиться от предупреждающего знака, — ровным голосом произнёс я.

Она сделала попытку приблизиться, но отпрянула, среагировав на мое движении — я всерьёз был настроен сопротивляться.

— Эй, ты обязан!

— Чтобы отключить андроида модели «А», надо нажать на предохранительный блок, находящийся на затылочной части черепа, — проклятые слова звучали как будто со стороны и не вызывали никаких чувств.

— Я и собираюсь, — усмехнулась она. — Дай мне. Пусти!

— Если андроид модели «А» не предоставил доступа к своему предохранительному блоку, объявляется угроза второго уровня, — закончил я.

Вот и всё.

— Второй горит! — закричала Ядвига, торжествующе сжав кулачки.

Ноль реакции. Как будто ничего и не было.

Девушка покрутила головой, проверяя, работает ли КТРД и «глаза» Инфоцентра. Всё было в порядке — но не для неё.

— Ты, правда, думаешь, что можешь обмануть его? — поинтересовался я, приглаживая нагрудный знак. — Он следит за мной, за тобой, за каждым. И это такие пустяки по сравнению с тем, что происходит снаружи!

— Вы сговорились, — пробормотала девушка, отступая ещё дальше. — Это бунт! Опять!

— Я напишу заявление об этом происшествии, — пообещал я. — И тебе прибавят неделю. Или две. И может быть, потом тебя не возьмут ни ТФ, ни сёрчеры. После такого.

Она покачала головой, отказываясь признать проигрыш. Но я спокойно стоял у стены и был жив, невредим и готов к защите своей жизни.

Всхлипнув, Ядвига сбежала — и пока она не свернула за угол, я ожидал, что Инфоцентр всё-таки отреагирует. Нет, ничего… Только тогда я перевёл дух. Нападение, само по себе ожидаемое, взволновало меня меньше, чем собственная готовность сопротивляться. Я думал о себе, как о собственности станции, поэтому и действовал. Как логос, как камилл. Как член сообщества, доказавший свою ценность.