Обратный билет из Ада - Нора Робертс

– О'кей, твоя мысль мне понятна. Поскольку я не должна рисковать, меня надо запереть, – надулась Клео.

– Гедеон, в следующий раз объясни девочке по-человечески, а не отдавай ей приказы. Для янки вполне приличный чай, Тайя.

– Спасибо, миссис Салливан.

– Называй меня Эйлин, ладно? Судя по тому, что я здесь услышала, ты умеешь не только заваривать чай.

– Не слишком. Единственное, что у меня получается, это держать направление.

– Скромность украшает человека. – Эйлин налила себе еще полчашки. – Но если она притворна или неуместна, это уже глупость. Ты нашла способ выяснить финансовое положение этой женщины, поэтому знаешь, сколько можно запросить с нее за Судьбы.

– Вообще-то мы еще не решили, но я думаю… она может потратить до пятнадцати миллионов. Может быть, двадцать, но это потребует времени и будет довольно сложно, так что остановимся на пятнадцати. Поэтому я думаю, что нужно запросить десять, чтобы у нее был какой-то резерв. Судьбы стоят намного больше. Вскоре Анита поймет, что сможет продать их подходящему коллекционеру за сумму, по меньшей мере вдвое превышающую то, что заплатила она. Мой отец сказал, что он предложил бы за них десять. Она деловая женщина и, скорее всего, сделает то же самое.

– Разумно, – кивнула Эйлин. – Значит, все, что от вас требуется, это заставить ее собрать такую сумму, но не отдавать ей Судьбы. Привлечь ее к суду за мошенничество со страховкой, а закончить арестом за убийство. После этого мы начнем готовиться к свадьбе и снова займемся «Салливан Туре». Твои кузены пока что справляются с текущей работой, – сказала она Малахии, – но нам пора брать дело в свои руки.

– Ма, это долго не протянется, – заверил ее Малахия.

– Верю, иначе не прилетела бы. И верю в то, что вы общими усилиями найдете правильное решение. В конце концов, до сих пор вам это удавалось. Кстати говоря, никто не хочет показать мне Судьбы?

– Мне нравится твоя мать. Малахия с улыбкой следил за тем, как Тайя стелит постель.

– Ты побаиваешься ее.

– Немножко. – По привычке она включила стоявший на тумбочке генератор «белого шума».

Когда она пошла регулировать увлажнитель воздуха, Малахия выключил воздушный фильтр, как делал каждый вечер. Она все равно ничего не замечала.

– Ребекка так обрадовалась ей… Джек правильно сделал, что пригласил ее сюда. – Тайя, не находившая себе места, прошла в ванную и начала смывать свой гипоаллергенный макияж с помощью гипоаллергенного очистителя. – Для тебя это тоже был приятный сюрприз, – добавила она, когда Малахия подошел к двери. – Я уверена, что ты скучал по ней.

– Конечно. Очень. – Малахии ужасно нравилось следить за ней. Без косметики лицо Тайи становилось особенно нежным. – Ты же знаешь, что говорят про ирландских мужчин.

– Нет. А что про них говорят?

– Они могут быть пьяницами, мятежниками, хвастунами и поэтами, но все как один нежные сыновья.

Тайя негромко засмеялась и начала теребить в пальцах крышку

увлажняющего крема.

– Ты ни то, ни другое, ни третье и ни четвертое.

– Обижаешь. Я могу перепить и перехвастать любого. Конечно, во мне есть и мятежное начало. А что касается поэзии… Тайя, тебе нужны стихи?

– Не знаю. Мне никогда их не читали.

– Хочешь, чтобы я прочитал или написал их? Тайя хотела улыбнуться, но не смогла.

– Не нужно.

– Что такое? – Сбитый с толку и слегка встревоженный, Малахия шагнул к ней, но Тайя попятилась.

– Почему ты плачешь?

– Я не плачу. – Тайя шмыгнула носом. – Точнее, не буду. Буду благоразумной, как обычно, – сказала она и со стуком поставила увлажняющий крем на полку.

– Может быть, ты скажешь, для чего тебе нужно быть благоразумной?

– Не смейся надо мной. Я всеобщее посмешище, и это ужасно.

– Я не смеюсь над тобой. Радость моя… – Малахия протянул руку, но Тайя ударила по ней.

– Не называй меня так и не прикасайся ко мне! – Она протиснулась мимо и вернулась в спальню.

– Не называй. Не прикасайся. Ты не будешь плакать и снова станешь благоразумной… – У него запульсировало в висках. – Может быть, объяснишь, что это значит?

– Мы почти закончили. Я знаю это и дождусь конца. Это самое важное, что я сделала за свою жизнь, и я не могу оставить дело незавершенным.

– Это не единственная важная вещь, которую ты сделала.

– Не утешай меня, Малахия.

– Черт побери, я не утешаю тебя. Будь я проклят, если стану ссориться с тобой, не понимая, из-за чего мы ссоримся. О боже, у меня тоже начинается мигрень. – Он провел ладонями по липу. – Тайя, что это значит?

– Ты сказал, что давно должен был сказать мне. Может быть, так оно и есть. Хотя я все знала сама, но так было бы лучше.

– Сказать тебе… Ах, вот оно что. – Малахия вспомнил, что именно он собирался сказать Тайе перед тем, как их прервала Клео. Он нахмурился и сунул руки в карманы. – Ты знаешь, и это тебя злит?

– Мне нельзя испытывать человеческие чувства, – бросила она в ответ. – Нельзя злиться. А испытывать благодарность можно? Благодарность за то, что мы провели эти недели вместе. Так вот, я испытываю благодарность и гнев одновременно. И буду рвать и метать, если захочу. – Она обвела взглядом комнату. – Что бы такое бросить?

– Не думай об этом, – посоветовал он. – Просто брось первое, что попадется под руку.

Тайя схватила щетку для волос и швырнула ее. Раздался звон разбитого стекла. Щетка угодила в стеклянный абажур настольной лампы.

– Проклятие! Это была лампа от «Тиффани»! Неужели я даже злиться не умею?

– Ты должна была бросить щетку в меня. – Он схватил Тайю за руки, не давая ей взяться за уборку.

– Отпусти.

– Не собираюсь.

– Я дура. – Желание бороться оставило ее. – Чего я добилась? Только опозорилась и разбила прекрасную лампу. Мне нужно было принять ксанакс.

– Ну, ты этого не сделала, а я предпочитаю бороться с женщиной, не одурманенной транквилизаторами. Тайя, на свете есть настоящие чувства, и тебе придется иметь с ними дело. Независимо от того, хочешь ты меня или нет.

– Я уже имела с ними дело. – Она отстранилась. – Знаешь, я не могу облегчить тебе жизнь, хотя часто убеждала себя, что могу. Поезжай к Джеку. Ты не можешь быть здесь со мной. Я этого не вынесу.

– Ты выгоняешь меня? Я уйду, но хочу знать почему. – Малахия схватил ее за руки.

– Я уже сказала, это выше моих сил. Я закончу начатое и не стану расстраивать остальных. Но я не буду, ни за что не буду тихой, безответной любовницей, которую легко бросить, вернуться в Ирландию и продолжить прежнюю жизнь. Ты хочешь меня оставить. Так вот, я впервые в жизни сама проявляю инициативу и говорю тебе: уходи.

– Я когда-нибудь просил тебя быть тихой и безответной?