Любовь дикая и прекрасная - Бертрис Смолл

Примерно в полночь графиня, смеясь, объявила гостям, что желающие удалиться могут это сделать, а остающиеся пусть танцуют, пьют и играют до самого рассвета.

Как и следовало ожидать, старшие по возрасту покинули залу. Однако король все сидел. Кат пришлось задержаться, чтобы пожелать гостям спокойной ночи, но наконец-то и она смогла уйти.

В спальне горничная сняла с нее платье, туфли и украшения, и все убрала. Нагрузив Сюзан целой охапкой нижних юбок, графиня с задумчивым видом стянула с себя шелковую блузу и тоже отдала.

Оставшись в одних чулках. Кат сказала:

— Отправляйся в постель, Сюзан. Уже поздно, и я могу сама все закончить. Встану поздно, так что не беспокой меня до полудня.

Девушка ответила реверансом и удалилась. Кат села на кровать. Сняв подвязки, отороченные кружевом, она скатала чулки. Расчесывая свои густые волосы, графиня вспоминала последнюю встречу с Джеймсом. Некоторое время спустя, изнуренная свадебными приготовлениями и мучимая воспоминаниями, она уснула. А проснулась от прикосновения чьего-то горячего рта к соску ее левой груди. Мигом проснувшись, Катриона увидела очень насмешливые глаза цвета янтаря. Затем вдруг взгляд короля посерьезнел, и Джеймс сказал:

— Вставай, Кат. Прежде нам надо уладить кое-какие дела.

Она в недоумении сбросила одеяла и встала с кровати совершенно голая. Глаза у короля сразу потеплели, но голос был холоден:

— Я согласен простить вам ваше прошлое дурное поведение, мадам. Но весной вы вернетесь ко двору и будете открыто жить со мной как любовница. Станете исполнять мои малейшие прихоти. Я не потерплю неповиновения, Кат! Ты принадлежишь мне! Понимаешь?

— Да, — прошептала она, ошеломленная его неожиданной яростью.

— Тогда падай ниц как рабыня и проси у меня прощения.

Ее чуть не вырвало.

— Джеми, пожалуйста! Неужели тебе надо подвергать меня такому позору? Я знаю, что ты мой господин, но не заставляй меня делать это.

— Кат, ты гордая женщина. И я не смогу поверить, что ты искренне мне покоришься, пока ты не сделаешь то, что я тебе приказал. Сколь бы тебе это ни было отвратительно. Если ты соглашаешься покориться, то надо начать с этого.

Хотя внешне Кат оставалась смиренной, внутри у нее все кипело. Если она откажется, то король не будет ей доверять. Придется уступить, чтобы развеять его страхи.

Проглотив комок в горле, графиня склонилась, и ее голова легла на туфлю монарха.

— Простите меня, милорд король, — тихо сказала она.

На какой-то ужасный миг Джеймс поставил свою ногу на ее тонкую шею. Одним нажимом он запросто переломил бы ее. Кат закусила губу до крови, пытаясь не показать ни страха, ни гнева. «Ты заплатишь за это, Джеймс Стюарт! — подумала она. — Боже милостивый! Как же, надеюсь, тебе будет больно, когда я тебя брошу! Пусть это терзает и мучает тебя всю оставшуюся жизнь и пусть не встретится тебе другой женщины, могущей ублажать тебя, как я!»

Затем внезапно нога убралась, и Джеймс уже поднимал свою рабыню. Его улыбка была нежна.

— Прости, любовь моя, но мне надо было увериться, что на этот раз ты сдашься без боя. Нет на свете другой женщины, ради которой я пошел бы на такие хлопоты, но ты стоишь того, Кат. Боже! Ты возбуждаешь меня!

Он притянул графиню в свои объятия и, немедленно припав к ее устам, раздвинул ей губы и вторгся в рот языком.

Только все самообладание Катрионы позволило ей не оттолкнуть короля. Она нашла утешение в слезах, опустив голову и рыдая ему в плечо. Довольный, что на этот раз покорил ее по-настоящему, Джеймс стал великодушным. Он опустил любовницу на кровать, взял ее лицо в свои ладони и снова поцеловал. Его пальцы прикоснулись к ее пышной груди. Сжав в руках мягкую плоть, король наклонился, и его губы принялись бродить по ее телу.

С ужасной, ошеломляющей ясностью Кат осознала, что ничего не чувствует. Ее тело, которое всегда уступало сладостному напряжению любовных ласк, теперь не отвечало на них. В испуге она слабо брыкалась под королем. Джеймс же, приняв эти движения за проявления страсти, просунул колено ей между ног и вонзился в нее.

И так был поглощен своим собственным желанием, что и не заметил, что она ничего не ощущала.

Кат мутило от страха, что Джеймс угадает ее мысли, и она выгибала навстречу ему свои бедра, шептала на ухо ласковые слова. Судя по всему, король ничего не видел вокруг себя, а когда его страсть разразилась в ней дикой бурей, она обхватила его своими руками и, прикрыв глаза, тихо замурлыкала что-то нежное.

Насытившийся Джеймс лежал на ней, тяжело дыша.

— Христос! — воскликнул он. — Никогда не встречал подобной девки, Кат! Ни одна не удовлетворяла меня так, как ты!

Король скатился на простыни, оперся на локоть и стал ее разглядывать.

— Тебе тоже было хорошо, любовь моя? Знаю, у тебя уже много месяцев не было мужчины. — Играя, он покусывал ее грудь. — Ублажил ли я тебя, Кат?

Графиня отвернулась, на какое-то время потеряв дар речи. Теперь она знала, что чувствуют все шлюхи мира.

По лицу у нее катились безмолвные слезы. Но Джеймс снова перевернул ее на спину и нежно смахнул капельки с ее щек.

— Меня называют мудрым монархом, — сказал он, — но с девками я глупец. Последним держал тебя в объятиях и ласкал Патрик. Вижу, что ты еще не смирилась с его смертью. — Руки короля обвились вокруг нее. — Я люблю вас, миледи Гленкерк. Мне страшно тебя не хватало, Кат. Страстно хотелось владеть тобой. Не плачь, милая.

Патрик рад был бы узнать, что ты под моей защитой.

Она отвечала каким-то сдавленным звуком, который был сочтен за новое проявление горя. Король притянул ее еще ближе и слегка сжал. А выпустив, встал с кровати и прошел по комнате.

— Теперь, милая, я удаляюсь, ибо этот день изнурил тебя, я вижу. — Открыв тайный ход, он шагнул в него со словами:

— Спи спокойно, моя прекрасная любовь.

И дверь за ним закрылась.

«Хоть один-то раз, — подумала Кат, — Джеймс ушел когда надо». Она лежала на спине, подложив руки под голову и разглядывая бархатный балдахин над кроватью. Что же с ней случилось? Она всегда считала свою чувственность каким-то проклятием, но теперь желала получить ее обратно! Только однажды в прошлом тело отказалось ей повиноваться, и это произошло после той ужасной ночи, когда Патрик с королем целую ночь насиловали ее разными способами. Но она в конце концов пережила. Что же случилось теперь? Было ли дело в Джеймсе? Или в ней самой? Королю оставаться здесь еще по крайней мере пять ночей, и что-то надо было предпринять.

Но что она могла сделать? Придется изображать страсть и молить Бога, чтобы Джеймс обманулся. Хотелось поговорить с кем-нибудь, кто бы понял ее положение, и помочь ей мог только один человек.