Химера (СИ) - Ворожцов Дмитрий

— Да не наши они. Ик…  — пробухтел прозрачный, запрыгивая обратно на пень. — Сколько раз говорить! Не отвечаем мы за плодовитость тараканов, живущих в чужих головах. Хочешь, забери их себе…  Ик…

— Нет уж, спасибо, такого добра мне и даром не надо.

— А что так, бери…  Ик…  Императором Лиловолесья тебя сделаем, — издевался прозрачный, выгребая из внутреннего кармана жилетки всевозможный мусор. Хлам валился на землю, образовывая здоровенную кучу.

Древний стационарный телефон с разломанной трубкой. Желтая резиновая курица. Горшок с засохшим цветком. Банка лиловой нитрокраски. Черно-белая фотография в рамке. Кусок альпинисткой веревки и хозяйственное мыло. Огрызок ржавой арматуры…  Чего тут только не было! Складывалось впечатление, что у него в кармане черная дыра. Здравый смысл ненавязчиво подсказывал, что там это все разместиться физически не может. Галлюцинации становились все нереальнее.

— Где-то тут у меня алмазный скипетр и держава золотая завалились, — причитал прозрачный, засунув руку глубоко в карман. — Сейчас-сейчас…  Уже почти нашел…  Или, может, тебе мандат подогнать?

— Да не надо мне ничего!

— Ивор! Прекрати паясничать! Давай, начинай уже эту долбаную церемонию! — рассердился мутный, попутно выдирая из рук очередную появившуюся из кармана безделушку. Он кинул ее себе под ноги и с остервенением растоптал.

— Ик…  Хорошо…  — протянул Ивор, растягивая улыбку, больше походящую на зловещий оскал. А затем добавил, шипя, словно змея: — Босс-с-с-с…

Руки лепрекона взметнулись к лавандовым небесам и с резким хлопком опустились. Яркая вспышка света — и на землю опустилась радуга. Обычная, семицветная, сверкающая насыщенными красками. Начало ее растворялось в небе, а конец упирался в мои башмаки. Или все было наоборот? Неважно…

— Не халтурь! Все «по чесноку»! — скомандовал мутный.

Прозрачный вновь икнул и щелкнул пальцами. Радуга замерцала, и рядом с ней появился огромный чугунный горшок.

— Вот почему ты такой противный, Скаах? Ему он все равно не нужен…  — заканючил прозрачный.

— Твой дар, странник! Прими с благодарностью и пользуйся на свое усмотрение, — не обращая внимания на напарника, чеканил заученные слова мутный.

— Что это? — удивился я, заглядывая внутрь посудины.

— Горшок.

— Не…  Это я вижу. А что это такое внутри?

— Уголь…  Антрацит или каменный. Точно не скажу, надо на зуб пробовать.

— Да я вижу, что уголь. А где золото?

— Какое еще золото? — переняв эстафетную палочку удивления, выпучил на меня глаза мутный.

— Ну, обычное. Золотое такое…  В слитках, в монетках, россыпью…  Любое…  Почему уголь-то?

— Хм…  А говорил: контракт не читал…  Обманул нас доверчивых?

— Да ничего я такого не читал, — гневно бросил я, выхватывая один увесистый кусок угля из горшка. — В сказках написано, что на конце радуги клад несметный сокрыт.

— Сказки…  Странно…  Никогда о таком Священном Писании не слышал.

— Это не Писание, а фольклор. Народное творчество.

— Фоль…  клор…  Надо будет на досуге поискать в «лепрепедии», — пробормотал мутный, но оживился и перешел на исполненный величия тон: — В связи с тяжелой ситуацией. В рамках целевой программы по экономии и сбережению ресурсов. Гильдией лепреконов было единогласно принято решение о замене благородных металлов на другие виды ценных ресурсов. Пункт, напечатанный под тремя звездочками мелким шрифтом в конце контракта. Дай бог памяти…  Числится он под номером один один ноль ноль ноль…

— Один один ноль ноль, — передразнил я лепрекона. Ну уж слишком он это противно говорил!

В этот момент морда прозрачного исказилась в ужасной гримасе. Узкие глазки замерли без движения и приняли выражение безумия. Из приоткрытого рта по подбородку потекла вспененная слюна. Через несколько секунд из гортани вырвался незнакомый, лишенный выражения голос:

— Один один ноль один один один ноль один…

Почти сразу же сумасшествие перекинулось на мутного. Мои несчастные уши разорвал синхронный бред со стереоэффектом:

— Ноль ноль ноль один один один ноль…

— Эй, вы чего? — махая поочередно рукой перед их лицами, кричал я, но это не приносило результата.

— Ноль один один…

— Да хватит вам уже, хорош! Один один…  Что вы заладили?

— Один один один один ноль…

— Два, три, три, два, один, ноль, — затараторил я и еще зачем-то поставил им на носах красивые лиловые «сливы».

Речь их неожиданно оборвалась, и они застыли, словно статуи. Я же отпрыгнул от греха подальше. Кто его знает, что еще может случиться с этими безумцами. Да еще и с носами нехорошо получилось…

— Спасибо, странник! — послышался голос мутного, который вернулся в свое естественное состояние.

— В долгу не останемся. Вроде как разумной жизнью теперь тебе обязаны, — добавил прозрачный, тщательно вытирая шелковым платком лицо.

— Что это такое с вами произошло?

— Не обращай внимания. Эхо Великой Войны…

— Войны?

— Ну да, Войны. Видишь ведь во что превратился мир. Безумие везде, всюду и даже в нас. Был тут у нас один революционер, меняющий реальность. Весь Лепреленд «поставил раком»…

— Один? А что может сделать один лепрекон? Он ведь совсем один. Один-одинешенек, ноль без палочки…  Зеро…  Дырка от бублика…  — размышлял я вслух.

Морду прозрачного опять перекосило, и он затянул старую песню, но сильный удар руки мутного его образумил. В ответ послышалось корявое: «Мерси, вери матч!»

— Странник, ты издеваешься? — выкрикнул мутный и бросил презрительный взгляд в мою сторону.

— Нет. Я ведь сначала не понял, что на вас так цифры влияют. Больше не повторится.

— Эх, хорошо бы…  если бы ты действительно все понял, — заскулил прозрачный, прикладывая к новенькому фингалу шар золотой державы с крестом.

— А что он все-таки сделал? — поинтересовался я.

— Кто что сделал?

— Ну, этот бунтарь…

— А, ты про это…  — протянул мутный. — Ты сам все, в принципе, видишь. Неуемная фантазия Нуады не знала пределов.

— Кто такой Нуада?

— Уже никто…  Когда-то был…  Неважно. И вообще, не перебивай, а то рассказывать не буду.

— Хорошо…

— Много работы было. Мы перекрашивали все в этот отвратительный цвет. Меняли геном несчастных тварей. Варварски терраформировали планету по его прихоти, но ему все было мало…  В один ужасный день он решил вывернуть наизнанку целую вселенную…

— Хорошо, что надорвался, — взволнованно сказал прозрачный, озираясь по сторонам.

— Кстати, Нуада уже здесь, собственной персоной, — указывая пальцем на мои ботинки, произнес мутный.

Я взглянул на ноги и в ужасе запрыгнул на пень, словно олимпийский чемпион по прыжкам в высоту. Еще мгновенье назад мои конечности были погружены по щиколотку в прозрачную слизь. В ее глубине виднелось что-то непонятное, темно-зеленого цвета.

— Турв есв ино, — раздался мерзкий хлюпающий звук, который походил на стон и на рык одновременно, — ино янем илунамбо.

— Не бойся, странник. Он только ползать умеет. Тут ты в полной безопасности.

— Эдак его вывернуло. Ну и зрелище…  Не могу разобрать, на каком языке говорит.

— На тарабарском балакает…  — выдвинул гипотезу прозрачный и заржал.

— Нуада всегда старательный был и ни в чем себе не отказывал, — смачно плюнув в омерзительную кучу, сказал Ивор.

— Адюсто игеб, киннартс, — завопила бесформенная масса и закружилась вокруг пня, — Тунамбо…

— Не обращай внимания, попыхтит и успокоится. Так часто бывает. Мы уже привыкли. Давай лучше сделку с котелком закончим.

— Да зачем он мне? Что я с этим дурацким углем делать буду? — спросил я.

Лепреконы затараторили, перекрикивая друг друга:

— Ну, это ты зря…  Вариантов тьма. Вдруг ты алхимиком решишь стать. На чудодейственные лекарственные средства сгодится.

— Можно холодными зимними вечерами…  Ик…  В печке сжечь, чтобы согреться, — вставил прозрачный, дополняя слова жестами и мимикой, словно взаправдашний актер.