Хроники Нарнии - Клайв Льюис

— Согласен, — отозвался Питер, — Вон там стояла главная башня. А вон остатки лестницы, что вела на стену. Видите? А другие ступени — те, что пошире — вели, судя по всему, ко входу в парадную залу…

— Сдается мне, этот ваш замок разрушили давным-давно, — проговорил Эдмунд.

— Угу, — Питер огляделся. — Было бы неплохо узнать, насколько давно, и кто здесь жил.

— Что-то мне не по себе, — Люси поежилась.

— Правда? — Питер пристально посмотрел на сестру. — Признаться, мне тоже. Странное местечко, очень странное, да и вообще денек выдался — нарочно не придумаешь. Где же мы, и что все это означает?

Переговариваясь, они пересекли двор, миновали арку и очутились в бывшей парадной зале. Потолка не было и в помине, все вокруг поросло травой, разве что трава эта была короче той, что на дворе. В дальнем конце залы, у полуразрушенной стены, виднелось нечто вроде помоста, футов трех высотой.

— Если мы в парадной зале, то что это за помост? — спросила Сьюзен.

— Глупышка! — воскликнул Питер. В его голосе слышалось плохо скрываемое возбуждение, — Какая ты недогадливая! Это же помост для Большого Стола, за которым восседает король со своими вельможами! Можно подумать, ты напрочь забыла, что мы и сами сиживали за таким столом.

— В нашем замке Кэйр-Паравел, — мечтательно подхватила Сьюзен, — в устье великой реки… И как я могла забыть?!

— Я тоже забыла, — прошептала Люси. — Поверить не могу! Но теперь все возвращается… А давайте притворимся, будто мы снова в Кэйр-Паравеле! Эта зала так похожа на нашу.

— Только еды здесь не дождешься, — усмехнулся Эдмунд. — А дело-то, между прочим, к вечеру — вон тени как удлинились. И уже совсем не жарко.

— Если мы проведем тут ночь, надо развести костер, — Питер пошарил в карманах, — Спички у меня есть, осталось дровишек набрать.

Никто с ним не спорил. Однако отыскать дрова оказалось не так-то просто. В том лесу, из которого ребята вышли к крепостной стене, ничего подходящего не нашлось. Тогда решили попытать счастья с другой стороны: пробрались сквозь лабиринт извилистых коридоров, обходя завалы и заросли колючего кустарника, и через огромную дыру в стене попали в иной лес, темный, даже мрачный, с высокими, могучими деревьями. В этом лесу отыскались и сухие ветки, и гнилушки, и шишки, и палая листва. Пришлось совершить несколько ходок, прежде чем на помосте в парадной зале выросла куча хвороста; на последней ходке случайно наткнулись среди травы на колодец, глубокий и полный чистой студеной воды. От колодца вела к замку дорожка, мощенная камнем. Когда покончили с дровами, девочки отправились за яблоками, а мальчики тем временем принялись разводить костер в уголке на стыке стен — из тех соображений, что там будет уютнее и теплее всего. Пламя никак не желало заниматься, Питер извел добрый десяток спичек, но в конечном счете все же добился своего. Девочки уже успели вернуться, и все четверо сели у костра, лицом к огню. Попробовали запечь яблоки, насадив их на палки. Но печеные яблоки без сахара не очень-то вкусны; вдобавок горячими они обжигают пальцы, а холодные — можно сказать, что и в рот не лезут. В общем, довольствовались «сырыми» яблоками. Эдмунд заявил, что сейчас и школьный завтрак показался бы ему изысканным лакомством. «А уж про хлеб с маслом и говорить нечего», — прибавил он. Впрочем, в школу никого, естественно, не тянуло; какая школа, когда такие чудеса творятся?!

Доев яблоко, Сьюзен пошла к колодцу за водой. Вернулась она быстро, вся бледная, словно кто-то напугал ее до полусмерти.

— Смотрите, что я нашла! — Она протянула свою находку Питеру и села. Губы ее дрожали, будто она вот-вот готова была заплакать.

Эдмунд и Люси подались вперед, разглядывая то, что лежало у Питера на ладони, — крошечную вещицу, отливавшую золотом в пламени костра.

— Провалиться мне на этом месте! — пробормотал Питер, покачал головой и протянул вещицу брату с сестрой.

Это оказался конь — шахматная фигурка обычной величины, только очень тяжелая — и не удивительно: ведь она была из чистого золота. В глазницы коня были когда-то вделаны два рубина; один сохранился, а вот на месте второго зияла дырка.

— У нас в Кэйр-Паравеле были такие же шахматы, — проговорила Люси.

Питер повернулся к Сьюзен.

— Выше нос, Сью, — подбодрил он.

— Не могу, — призналась девочка. — Сразу столько воспоминаний нахлынуло… Как я играла в шахматы с фавнами, с великанами, с морским народом… Какой у меня был замечательный конь, какие…

— Слушайте, — Питер внезапно будто охрип, — не пора ли нам пошевелить мозгами?

— Ты о чем? — удивился Эдмунд.

— Вы еще не сообразили, где мы?

— Нет, — ответила Люси. — А ты догадался? Тогда скажи нам, пожалуйста. Я была уверена, что тут какая-то тайна…

— Выкладывай, Питер, — присоединился Эдмунд. — Ну, не тяни.

— Мы с вами сидим в развалинах Кэйр-Паравела, — тихо сказал Питер.

— Ерунда! — воскликнул Эдмунд. — С чего ты взял? Этим развалинам лет двести, а то и больше. Ты на деревья посмотри — вон какие громадины! А сам знаешь, сколько деревья растут.

— Знаю, — согласился Питер. — Потому и сам себе не слишком верю. Ну да ладно, давайте прикинем. Во-первых, эта зала — той же формы и величины, что и зала Кэйр-Паравела. Добавить крышу, выложить пол плитами, повесить на стены шпалеры — и вот вам наша зала.

Все внимательно слушали.

— Во-вторых, — продолжал Питер, — колодец расположен там, где находился наш колодец, — чуть к югу от залы. Помните?

Ответом было молчание.

— В-третьих, Сьюзен нашла одну из наших шахматных фигурок — во всяком случае, эта фигурка похожа на наши как две капли воды.

Никто не возразил.

— В-четвертых, вы разве не помните? В тот самый день, накануне прибытия калорменских послов, мы сажали деревья за северными воротами Кэйр-Паравела. И владычица лесного народа Помона дала нам свое благословение. Копали-то, конечно, не мы, а эти забавные кроты. Неужто вы не помните старого Лилейника, главного из кротов? Не помните, как он оперся на лопату и сказал: «Помяните мое словцо, ваши величества, вам еще доведется посидеть в теньке под этими деревами»? Клянусь Юпитером, он был прав!

— Вспомнила! Я вспомнила! — обрадовалась Люси и захлопала в ладоши.

— Чушь! — буркнул Эдмунд, — Питер, ты несешь околесицу. С чего нам было сажать деревья у самых ворот? По-твоему, мы спятили?

— Вовсе нет, — отозвался Питер с улыбкой. — У ворот мы деревья не сажали — они сами выросли.

— Ладно. Тогда скажи, с каких это пор Кэйр-Паравел стоит на острове?