Брекен и Ребекка - Уильям Хорвуд

События начали принимать серьезный оборот. Роза и Келью растерялись, не зная, что им делать. Дрожа от страха, они тихонько хныкали, а. кротыши, не переставая дразнить их, то и дело подскакивали к ним и наносили удар за ударом. Внезапно неизвестно откуда рядом с сестрами появился Триффан и спокойно посмотрел на кротышей.

— Оставьте их в покое,— сказал он.

— А кто ты такой, чтобы тут распоряжаться? — спросил один из самых крупных и двинулся вперед, наступая на Триффана. Эти кротыши отличались задиристостью, и драки были им по вкусу.

— Да уж, не пойти ли тебе куда-нибудь подальше? — сказал второй, становясь рядом с первым.

Роза и Келью вконец перепугались и застыли на месте, вытаращив глаза. Триффан вышел вперед, заслонив собой сестер, и тут забияки налетели на него все разом.

— Он был неповторим! — заявила потом Келью, рассказывая об этом Ребекке. — Это было что-то потрясающее. Все они накинулись на него, а он тихо улыбнулся, как ни в чем не бывало взмахнул лапой и закатил оплеуху сначала одному, потом второму и третьему. А первый из них отлетел назад и угодил прямо в четвертого, и все они тут же расплакались. Просто фантастика какая-то!.. И тогда Роза опять принялась лить слезы, — с возмущением добавила Келью.

— Почему? — спросила Ребекка.

— Она сказала, что это от гордости за Триффана, но, по-моему, она просто плакса. А Триффан настоящий молодец!

Другой случай, когда Триффан появился рядом как нельзя более кстати, был связан с куда большей опасностью и навсегда остался окутанным дымкой тайны. Ребекке и Брекену так и не удалось дознаться до правды, и они узнали хоть что-то о случившемся только от Комфри, к которому Триффан отправился после того, как все закончилось.

Судя по всему Бич и Роза отправились к кромке леса и, оказавшись в одном из туннелей, в которые им вовсе не следовало совать нос, наткнулись на стаю ласок. Возможно, они еще не умели распознавать их по запаху. Неизвестно, что произошло потом, но когда Бич и Роза вернулись в нору к Ребекке, они были до смерти напуганы, и по ночам после этого им еще долго снились кошмары. Но они не захотели пускаться в подробности и сказали только, что на них напали ласки.

— П-похоже, ласки едва не убили Бича и Розу,— сообщил Брекену Комфри. — В мою нору пришел сильно исцарапанный и покусанный Триффан, но мне не удалось ничего толком от него добиться. Я уверен, он появился как раз вовремя, чтобы спасти брата с сестрой, и он наверняка отбился от ласок в одиночку, п-потому что помощи от этой парочки явно было мало.

Как они ни старались, им так и не удалось упросить Триффана рассказать о случившемся. Он был не из тех, кто выдает свои секреты.

Он сильно сблизился с Комфри, и они проводили вдвоем целые дни, порой в тишине, а порой Комфри по просьбе Триффана описывал ему свойства различных трав и где их можно найти.

Триффан нередко проводил долгое время возле Камня, как днем, так и ночью. Он обращался к Брекену или к Ребекке с вопросами, которые не возникали у других кротышей. Зачем нужен Камень? Есть ли на свете другие Камни? И что у него внутри?

Истории об Аффингтоне и о летописцах вызывали у него огромный интерес, как когда-то у Брекена, который, в свою очередь, готов был без конца рассказывать ему про Босвелла. Но Триффан ни разу не изъявил желания отправиться в Грот Темных Созвучий и отказывался даже слушать рассказы о Гроте Эха и Гроте Корней, что сильно огорчало Брекена.

А однажды в середине августа он вдруг пропал и перестал появляться. Вскоре остальные кротыши тоже покинули родную нору. Роза и Келью поселились под склонами холма, а Бич — неподалеку от Истсайда, среди обитателей которого у него завелись друзья. А вот куда подевался Триффан, они не знали, хотя скучали по нему сильней всего.

А впрочем, нельзя сказать, чтобы Брекен с Ребеккой сильно приуныли, когда кротыши обзавелись собственными норами. С этого момента для Ребекки начался период спокойной, беззаботной жизни. Она благополучно вырастила своих детей, ей удалось уберечь их от болезней, она прекрасно их воспитала, и, когда с приходом августа для них началась пора самостоятельного существования, она с уверенностью смогла сказать себе, что такими детьми имеет право гордиться любая мать.

Но теперь ей хотелось (и она не испытывала по этому поводу ни малейших угрызений совести) проводить день за днем, наслаждаясь одиночеством и любовью, которая связывала ее с жившим совсем рядом Брекеном.

Что же до Брекена, он наблюдал за тем, как росли его дети, ни во что не вмешиваясь, как это принято у Кротов, но Ребекка знала, что он всегда поддержит ее в случае необходимости и придет на помощь в трудную минуту.

В это время он стал ощущать тесную связь с Камнем. Многие из понятий, о которых он слышал от Халвера, Босвелла и других, начали обретать четкость и казались ему теперь такими же ясными и простыми, как образ жизни, который он вел.

Брекен сохранил прежнюю любовь к исследованиям, но теперь источником множества открытий стал для него Старый лес, место, где находилась основная часть системы, когда он был еще совсем юным. Он бродил по заброшенным туннелям и по поверхности земли, видя, как выжженный лес постепенно оживает, заполняясь молодыми деревцами, прислушивался к звонкому хору птичьих голосов и раздумывал о том, что ему удалось и не удалось сделать.

Но хотя жизнь Ребекки и Брекена текла спокойно и их присутствие в системе казалось незаметным, это отнюдь не означало, что они не оказывали на нее влияния. Разумеется, они никем не командовали, но всепроникающая сила их любви творила чудеса, и Данктонский Лес стал преображаться. Они даже не подозревали о том, что благодаря им в Древней Системе, в туннелях под склонами холма и в тех местах, где кроты начали заново осваивать лесные земли, возникла удивительная атмосфера, и это заметили жители расположенных неподалеку систем, которые стали стекаться в Данктон, чьи земли казались им столь же привлекательными, сколь изобилующие пищей незаселенные места.

После того как закончилась эпидемия чумы, ужасы которой начали потихоньку забываться, отходя в область преданий, следующей весной родилось на редкость много кротят, а лето выдалось влажное, и у подросших кротышей появились богатые возможности для выбора подходящей территории среди опустевших земель,