Пепел и пыль - Анастасия Усович

— Что будем делать? — шёпотом спрашиваю у Бена.

В ответ мне он лишь едва заметно качает головой.

Парень нас не замечает Обогнув ватагу химер, он бодро запрыгивает на крышу ближайшего дома, цепляясь за подоконники и выступы и подтягивая себя на руках. Удивительно ловко и грациозно, словно всю жизнь отдал гимнастике.

— Не буду лукавить, оратор из меня никудышный, — произносит он, суя руки в задние карманы штанов со здоровенными дырками на коленках. — Раньше этим занималась моя сестрица Ева, но в прошлый раз один из вас, отбросов, её убил, так что придётся довольствоваться тем, что есть.

Парень вздрагивает всем телом. За его спиной раскрываются широкие, немного потрёпанные крылья с чёрным оперением. Затем он достаёт из кармана какой-то порошок, просыпающийся сквозь его пальцы. Остатком он посыпает свою голову, стриженную под «ноль». На поверхность крыши падают искры.

Магия. Но какого типа?

— Ваши главы прячут кое-что от моего отца, — продолжает парень. — Нити Времени. Это всё, что мне нужно. Отдадите их — и мы уйдём, захватив с собой лишь нескольких из вас, — он машет головой в сторону химер. Ведь этим нужно что-то есть. Ничего личного.

Парень замолкает и обводит взглядом тех, кто замер внизу и смотрит на него.

— Хотя, знаете, что? — он недобро ухмыляется. От такой улыбки у меня тошнотворным спазмом сводит живот. — Вы убили единственного дорогого мне человека. Пожалуй, кому-то всё-таки придётся за это заплатить.

Парень спрыгивает с крыши, сделав в воздухе сальто. Это даёт старт реакции жителей поселения. Несмотря на то, что они не кричат и не сталкиваются друг с другом в панике, как это делали бы люди, они так же бегут прочь по своим домам, подхватывая на руки детей.

Я слежу за парнем. Он щёлкает пальцами, и все химеры приходят в движение. Делаю шаг в сторону. Внешняя сторона моей руки касается Беновой. Не хочется признаваться самой себе, но я рада, что именно он сейчас рядом. Если и становиться невольным свидетелем чего-то такого, то уж лучше с человеком, способным если не убивать, то драться.

— Так что будем делать? — снова спрашиваю я.

Губы Бена сжаты в тонкую полоску.

Пока он что-то быстро набирает на нарукавнике, я снимаю меч с крепления. На мой вопрос Бен так ничего и не отвечает, но я догадываюсь, каким был бы ответ. И не ошибаюсь:

— Ребята прибудут через пару минут, — быстро тараторит Бен. Рывком поднимает с земли свои ножи, снимает с ремня чёрную трубу размером от кончиков пальцев и до сгиба локтя.

Щелчок затвора разворачивает механизм, превращающий её в арбалет.

— Нам, главное, продержаться, — говорит Бен.

Я не успеваю уточнить, что конкретно он имеет в виду, когда Бен бросается в толпу, расталкивая мирных жителей.

Первая пролившаяся кровь принадлежит химере, в чьём лбу теперь, будто звезда в одной из старых сказок, блестит рукоять Бенова ножа.

Впервые за всё время кто-то кричит. Но это не призыв о помощи и не вопль агонии; крик напоминает мне смесь восторга и удивления. Я следую Бенову примеру и иду в самый эпицентр хаоса. Напоминает автобус в час пик: кто-то стремится в одну сторону, кто-то в другую, и всё это вместе имитирует давку, несмотря на небольшое количество участников.

Замечаю химеру, впившуюся зубами в горло мужчины. Замахиваюсь мечом, и сначала на землю падает голова, а ещё секунду спустя — тело. Когда-то красные зрачки феникса уже закатились за веки; я опоздала. Из зияющей раны на его шее толчками выходит кровь, и от этого зрелища мне хочется согнуться пополам. Но я не успеваю даже отойти в сторону, как что-то тяжёлое сбивает меня с ног. Валюсь на землю, переворачиваюсь с бока на спину и выставляю меч как препятствие, схватив его за рукоять и за само лезвие.

Один глаз голубой, другой — зашит крупными ровными стежками. Лицо похоже на человеческое. Когда открывается рот, я вижу гниющие язвы на стенках глотки. В нос ударяет горький запах разложения.

Химера издаёт гортанный звук, напоминающий писк сломанного радио. Голову разрывает от боли. В ушах гудит так, будто я под водой. Язвы в горле химеры открываются: кровь мешается с полупрозрачной жёлтой жидкостью.

Приподнимаю корпус, отклоняя химеру дальше от себя. Сгибаю ногу в колене, упираюсь подошвой в грудь химеры. Рывком выпрямляю ногу.

Химера падает назад, но на земле оказывается уже со стрелой в горле. Кровь, на наконечнике шипит и пузырится.

— Не за что! — кричит Бен.

Он успевает и страховать меня, и бороться с теми химерами, которые, в свою очередь, атакуют мирных жителей. Будто зверь в естественной среде обитания. Я перехватываю меч удобнее. Вижу на ладони кровь. Похоже, порезалась, когда держалась за лезвие. Рефлекторно вытираю ладонь о штаны и тут же слышу в голове голос мамы: «Есть же полотенце, Слава!».

Она ненавидит эту мою дурацкую привычку.

Вижу, как одна из химер исчезает в доме вслед за пытающимися скрыться фениксами. Бегу за ними. Только ступаю на крыльцо, как в меня летит огненный шар. Он обжигает левое плечо, рукав футболки вспыхивает. Тушить приходится другой рукой, сквозь боль и слёзы. Нет времени искать воду. Влетаю в дом, где в огне полыхает всё, что не состоит из камня. Крики, доносящиеся со второго этажа, леденят кровь так, что про пульсирующий ожог я забываю почти сразу. Вверх по ступенькам лечу с невероятной скоростью. В первой же комнате меня ожидает страшная картина: прямо на глазах у забившейся в угол девочки химера поедает её отца, оглушённого или уже мёртвого.

— Эй, ты! — кричу я.

Химера резко поднимает голову, как собака, учуявшая лакомство. Я замахиваюсь, но достаю лишь кончиком лезвия, разрезая одежду на уровне груди химеры и слегка царапая кожу.

Этот — один из тех, у кого на лице есть шрамы. Одни идут по подбородку, щекам, шее, напоминая лоскутное одеяло, другие берут начало от уголков губ до висков. Химера рычит, и я вижу, что это не шрамы, а складки.

Его челюсть увеличена настолько, что сейчас он наверняка сможет заглотить дыню целиком.

От парализующего страха меня избавляет крик девочки. Я выпадаю вперёд и раньше, чем химера прыгает на меня, пронзаю её насквозь. Глаза — зелёные маяки — гаснут.

— Папочка?

Отталкиваю тело химеры от себя, и оно мешком заваливается на бок. Когда-то синий ковёр под ним моментально окрашивается в чёрный.