Пепел и пыль - Анастасия Усович

— А?

— Мы хотим прогуляться до одного особенного места. Пойдёшь с нами?

Я открываю глаза, поднимаюсь на ноги. Лиса стоит ниже уровня моего выступа, а потому я вижу только верхнюю часть её тела, в частности, скрещенные на груди руки.

— Что за место? — уточняю я.

Лиса делает шаг в сторону, когда видит, что я собираюсь спрыгивать.

— Тебе понравится, — уверенно заявляет она вместо ответа.

И направляется к тем, кто ждёт нас внизу у домов.

Я иду следом. Вижу, что компания собралась совсем небольшая: Ваня, Зоул, Лукас и Лия, закрывающая спиной кого-то на камне. Когда она оборачивается на звук наших с Лисой шагов, я вижу Марка. Прижав ладонь к животу, он сидит, сгорбившись, и что-то рассказывает.

— Ты чего это? — восклицаю я, подбегая к Марку. — Как это?

Он улыбается. В этот раз не через силу.

— Спроси свою подругу, — говорит он мягко.

Не могу сдержаться: быстро обнимаю Марка за шею одной рукой, стараясь не причинить ему дискомфорта. Затем выпрямляюсь и гляжу на Лию.

— Что ты сделала?

— Немного поколдовала…

— Ей помог кое-кто из местных, — встревает Ваня.

— Почему они раньше не могли этого сделать?

Лия жмёт плечами. Вертится вокруг, проверяя, не подслушивает ли кто. Склоняется к моему лицу и шепчет:

— Они колдовали вместе со мной над защитой поселения только потому, что это было в их интересах. А Марк — наша забота. И они бы не стали лечить его бесплатно.

— И что они хотели получить взамен? — спрашиваю я, хмурясь.

Лия отмахивается, мол, цена ерундовая, даже в голову не бери. Я верю ей, ведь она не стала бы мне врать. Лия поправляет ворот рубашки Марка — ярко-жёлтой, принадлежащей миротворцам, — и я замечаю, что на её пальцах не осталось ни одного кольца, кроме того, что принадлежало бабушке.

А Лия ведь никогда их не снимает…

Поймав на себе мой внимательный взгляд, Лия качает головой, заранее предупреждая любые вопросы.

— Далеко идти? — спрашивает Ваня.

— Минут пятнадцать, — отвечает Лукас.

Он дёргает Зоула за футболку, когда тот едва не падает, соскочив с чего-то, что мне напоминает скейтборд. Я приглядываюсь. И правда обыкновенная деревянная доска на колёсиках с криво выцарапанной надписью на неизвестном мне языке.

— Эй, Зоул? — зову я.

Мальчишка поднимает на меня свои тёмно-красные глаза:

— Чего?

— Где доску достал?

— Папа подарил, — отвечает он. Поднимает доску с земли и протягивает мне. — Хочешь покататься?

Я качаю головой. Такой транспорт и я — не лучшая комбинация.

Лиса ведёт нас за собой. Мы огибаем горы и идём в сторону одного из поселений, которое посещаем только для дежурства. Оно на схематичной карте Татьяны помечено номером три, и сейчас там должны быть Саша с Лизой. Но на полпути к нему мы сворачиваем, сходя с грунтовой дороги. Первый же шаг — и кроссовок тонет в песке. Недолго думая, стаскиваю обувь и носки. Никогда не была на море, но сейчас, ступая по песку голыми ногами, представляю себя на пляже.

— Ты осторожней, — говорит идущий рядом Ваня. — Змей тут, конечно, нет, но в песке могут попадаться деревянные коряги.

— Буду смотреть под ноги, — отвечаю я.

Но гляжу на Ваню. Он щурится, когда очередной порыв ветра поднимает в воздух песочное облако и кидает его прямо нам в лица.

— Ты не связывалась с Дмитрием? — вдруг спрашивает он.

— А должна была?

С Дмитрием последний раз я виделась тогда на мосту, а вот с Даней созваниваюсь каждый день. Он умалчивает, чего ему стоят походы в штаб, как и не говорит, как ко всему этому относится мама. Вместо этого Даня посвящает меня в школьные дела и те простые человеческие будни, которые у него остались.

— Совет требует поднять научные записи Христофа и внимательно изучить их, — говорит Ваня спустя некоторое время, проведённое за пинанием песка у себя под ногами. — Возможно, это или подтвердит наши догадки или опровергнет их.

— А что будем делать, если ничего не найдётся?

— У нас всё ещё есть записка…

— Которая абсолютно ничего не значит, — напоминаю я.

Лиса доводит нас до конца холма. Остаётся только преодолеть последние метры — и мы на месте. Но я, забывая о разговоре с Ваней, замираю у края, и шагу больше не способная ступить.

Передо мной золотая водная гладь, тянущаяся далеко за горизонт. Её побережье поросло жёлто-красным ковром травы и пучками белых цветов, издалека напоминающих скопления зверюшек. Но самое захватывающее — это птицы фениксы, которых здесь бесчисленное количество.

— Нам точно можно здесь находиться? — спрашиваю я.

Это место напоминает святыню, посягать на которую будет преступлением. Но мне никто не отвечает. Я оглядываюсь и замечаю, что все ребята уже успели спуститься. Быстро нагоняю Лису и повторяю свой вопрос. Она глядит на меня сверху вниз, вопросительно выгнув бровь.

— А почему нет?

— И мы не нарушаем никаких священных границ, или что-то в этом роде?

— Здесь всего лишь живут фениксы. Такие же, как и я, только… — Лиса задумчиво осматривает местность. — Только они однажды умерли, а сейчас используют свой второй шанс.

Кажется, я понимаю, кого она так старательно выискивает взглядом.

— Твоя сестра тоже здесь? — спрашиваю я.

Лиса кивает. Рукой указывает в сторону, где берег соприкасается с водной гладью благодаря мощным и длинным веткам — когда-то наверняка принадлежащих красивым цветущим деревьям. Сейчас ветки усыпаны птицами.

По моему примеру, Лиса стаскивает босоножки и оставляет их рядом с моими кроссовками. Здесь, на пляже, песок не такой тёплый, как на той дороге, что нам пришлось прокладывать самим: наверняка виной всему отсутствие ветра.

Слышу в стороне какие-то восклицания и нехотя отвожу взгляд от горизонта. Предмет, вызвавший такую реакцию, вижу сразу. У животного, идущего вдоль берега, серебряная короткая шерсть, мощные лапы с чётким контуром мышц, вытянутая морда. На шее болтается чёрный шнурок, завязанный узлом наподобие галстука. Оранжевые глаза зверя, как два одиноких пламени, не отрываясь, следят за нами. Когда зверь проходит мимо, я задерживаю дыхание. На какую-то секунду мне чудится, что он может атаковать, посчитав меня за угрозу.

— Это Вуди, — говорит Лиса, когда зверь отворачивается. — Он охраняет край страны и заодно приглядывает за фениксами. Иногда они так и норовят сцепиться друг с другом в смертельной схватке.

— Кто он? — спрашиваю я. — Оборотень?

— Да. Платиновый лис. Правда, сейчас он, наверное, уже больше зверь, чем оборотень. Когда Лукас впервые привёл меня сюда, Вуди уже больше полусотни лет не трансформировался.

— Почему?

— Это был его выбор, — произносит кто-то с другой от меня стороны.

Из-за спины выходит Лукас. Голый по пояс, в