Вереница - Элисон Синклер

Поэтому я удрала. Мне хотелось растить своего ребенка так, как я считаю нужным: просто стараться любить ее и заботиться о ней, не перенапрягаясь изо всех сил. Я думала, инопланетяне позволят мне это сделать. И по-моему, я не ошиблась. Потому-то я и не хочу подключать свои мозги к “Теваке”. Потому-то я и не хочу всех нас спасать.

53. Софи

– Во всем этом должна быть какая-то система. – Морган склонился над картой и сдвинул два ее листа, чтобы сравнить их друг с другом, сместив таким образом штук шесть монет, служивших метками. – Должна быть!

Карта, составленная сержантом Лоуэллом на основе рисунков многочисленных “картографов”, отображала примерно пятую часть “Теваке” – около сотни пещер, каждая из которых была пронумерована. Цитадели, естественно, присвоили первый номер и поместили на пересечении нулевой вертикали и горизонтали сетки. Хотя сам сержант признавал несовершенство карты, это был своего рода шедевр.

Картина складывалась очень мрачная. В половине из ста пещер, представленных на шестнадцати листах, обнаружились признаки разрушения. Последние данные были получены до того, как все коридоры закрыли, а оставшихся в живых вывели из пещер, порой под дулами винтовок. Признаки дегенерации окружающей среды были разными: от незначительного понижения температуры и сокращения светового дня до превращения некогда пригодной для жизни зоны в покрытую инеем пустыню, как произошло в Эревоне. Разрушения в Цитадели были где-то на уровне пятидесяти процентов: хотя воздух пока не испортился, лишь половина пещеры еще производила имбирный хлеб и питьевую воду, а температура не поднималась выше десяти градусов по Цельсию.

Морган потер глаза. Как и у Софи, они воспалились от бессонницы и пыли. Только что закончилось чрезвычайное собрание, в котором принимали участие члены комитета и все ученые. Собрание началось, едва зажегся свет – что произошло на пятнадцать минут позже обычного, – и продолжалось до красного вымпела, однако согласие по формулировке проблемы так и не было достигнуто, и резолюцию насчет необходимых действий тоже принять не удалось. Арпад был безмятежным “зрачком” шторма. Он собирал запасы имбирного хлеба, воды и химикатов, распределял зимнюю одежду и одеяла, усмирял споривших до хрипоты людей, осуществлял наблюдение над учеными и отрядами, обеспечивавшими выживание, и гасил все обвинения и контробвинения в корне. Для него, как кто-то заметил, катастрофа была сродни земному раю. Остальные выглядели так же, как Морган – грязными, уставшими и несчастными.

Софи нагнулась и начала разминать Моргану онемевшие мускулы возле шеи. Он поежился, явно смущенный. Но длительное общение с кошками не прошло для Софи даром. Она знала, что когда прикосновения действительно неприятны, кошка начинает кусаться, царапаться и в конце концов уходит, недовольно подняв хвост. Поэтому она продолжала массировать, пока Морган не расслабился и не отдался ее рукам.

– Должна быть какая-то система! – снова сказал он, вытащив свой блокнот и положив его на карту. Несколько монеток сдвинулись с места. – Не похоже, чтобы зараза распространялась по прямой, поскольку районы вспышек не расположены поблизости друг от друга. Я попросил начертить на карте графики миграций и передвижений, однако распространение инфекции не зависит от того, насколько часто общаются жители пещер. Оно не зависит ни от численности населения, ни от смешения рас, ни от соотношения представителей разных полов, ни от количества детей или животных… Если не ошибаюсь, первые признаки были обнаружены здесь, здесь и здесь. – Он тронул три монетки, расположенные довольно далеко друг от друга. – А поскольку разрушение началось в трех пещерах, предположение о том, что оно является карой за нашу агрессивность, становится сомнительным.

– Стэн! – сказала Мариан. – Ты же сам утверждал, что “Теваке” общается с нами всеми возможными способами. Почему ты не хочешь признать, что это тоже способ общения?

– Потому что это абсолютно неуправляемый процесс, черт бы его побрал! – ответил Морган.

– Мы уже знаем, – мягко сказала старая химичка, – что “Теваке” готов позволить некоторым из нас умереть.

Все умолкли – не хотелось вспоминать вслух о холмиках на кладбище. Под походным микроскопом тонкие волокна саванов становились все более прямыми и менее переплетенными. Запаха гниения не было, и скорее всего его не приходилось ожидать, раз земные бактерии успешно истреблены; но мысль о том, что саваны распадутся и ужасные, не изменившиеся тела покойных будут обнажены, была невыносимой. Саван Стивена Купера в подземелье оставался таким же плотным, как раньше, и когда Софи в последний раз обследовала его, рана не прощупывалась.

– Я никогда бы раньше не поверил, что скажу это, –проговорил Морган, тщетно пытаясь призвать на помощь воображение, – но я готов повернуть ручку стоп-крана и попросить, чтобы меня высадили на следующей остановке.

– Брось! – сказала Софи, соскользнув со сталагмита. – Я ничего не могу понять из этих записей. Пойдемте-ка лучше посмотрим, что творится вокруг.

Они вскарабкались наверх, пробираясь через холмы рассыпавшегося в пыль аргиллита к часовой башне, высоту которой усердными трудами удалось увеличить вдвое, до двадцати футов. Когда ученые добрались наконец до запыленной платформы, перед ними открылся вид на пещеру. Закутанные в теплую одежду, они еле умещались втроем на маленькой платформе. Софи стояла, прижавшись правым плечом к груди Моргана.

– Я слыхала, кое-кто предлагает назвать нашу пещеру Тинтаджелем. – Морган непонимающе глянул на нее. – Так назывался замок, в котором родился король Артур. От него остались руины на Корнуэльском побережье.

– Я темный человек, Софи. Я только и делал, что грыз гранит науки. Физика, математика, компьютеры – и немножко химии для души.

Ближайшая к башне половина пещеры, где располагались построенные из аргиллита жилые помещения, была пока сравнительно нетронутой. Хаотичный лабиринт из стенок разной высоты, полок для спанья и кладовых отсеков выглядел так же, как вчера. Хотя само по себе это утешало мало, поскольку строители говорили, что аргиллит стал значительно менее податливым. С десяток человек, казавшихся непомерно толстыми в зимних пальто или нескольких свитерах, еще трудились над возведением стен. Больше народу возилось вокруг кладовой, выравнивая ее полки, где Арпад предполагал собрать запасы имбирного хлеба на случай, если иссякнут оставшиеся источники. Сам Арпад сидел на низкой стене в накинутом на плечи овчинном тулупе и руководил постройкой. Коллекция банок и бутылок, собранная в лаборатории, уже отошла в общее пользование, и все сосуды были наполнены водой. Стойка с запасами воды находилась в глубине кладового отсека; рядом с ней стояло трое часовых. Скауты и трое членов спецотряда патрулировали границы лагеря, включая границу между жилой территорией и мертвой зоной. Остальные члены отряда А находились в подземелье, охраняя рубку управления.