Бремя страстей - Лайза Джексон

Но и на этом она не успокоилась, наняв в Анкоридже частного детектива, который вы­звался составить подробное жизнеописание Болдуина, начиная с тех дней, когда тот не представлял собой ровным счетом ничего, а был простым работягой на нефтепроводе. Звали детектива Освальд Свини; вид он имел довольно потрепанный, но отличался неуем­ной дотошностью и к тому же бывал в Орего­не, где помогал разыскивать какую-то наслед­ницу. Свини заверил ее, что не пожалеет сил и узнает все о таинственном аляскинском мил­лионере-затворнике— пусть даже для этого ему потребуется «перевернуть каждый камень в этой чертовой тундре».

Никто — включая Чейза — и предполо­жить не мог, насколько серьезны ее намерения. Потому что никто по-настоящему не понимал, что ею движет. Ведь дело было вовсе не в праздном любопытстве и даже не в том, что вся эта таинственная история разворачивалась у нее на глазах. Ее ни на минуту не покидало желание докопаться до истины. Она была убеждена, что, не имея ответа на вопросы, которые, словно проклятие, тяготели над ними последние семнадцать лет, не имея на руках сведений, проливающих свет и на загадочную историю с пожаром, и на окутанную тайной личность Маршалла Болдуина,— не имея все­го этого, они с Чейзом никогда не смогут вновь обрести друг друга.

Словно они с самого начала строили здание своего брака на зыбучем песке, и теперь оно медленно, но неумолимо разваливалось и осе­дало. И если они не узнают всей правды, то никогда больше не смогут доверять друг дру­гу, никогда не выберутся из трясины, в кото­рой все сильнее увязали.

Перелистывая свои записи, Кэссиди услы­шала, как ожил факс, принимая какое-то сооб­щение. Это поступил очередной отчет Свини, который медленно, узелок за узелком, распу­тывал хитросплетения судьбы Маршалла Бол­дуина. Ему удалось откопать дамочку, в об­ществе которой Болдуин проводил время, ког­да бывал в Фэрбанксе. Та обещала выложить все, что знала,— за пять тысяч долларов. Пенсионер, когда-то возглавлявший ремонтную бригаду, обслуживавшую нефтепровод, вспо­минал, что Маршалл был славным малым: работал как вол, симпатичный — от женщин отбоя не было. Приводились свидетельства и других людей — все больше путаные, сбива­ющие с толку, из которых никак не вырисовы­вался цельный образ; создавалось впечатление, что Болдуина по-настоящему так никто никог­да и не узнал. Однако Свини не отчаивался.

Вздохнув, она аккуратно сложила отчет де­тектива и убрала в папку, которую держала в ящике стола. Затем извлекла кипу бумаг, относящихся к тому злополучному пожару, унесшему жизни Энджи и Джеда, — все, что ей удалось собрать: газетные вырезки, полицей­ские протоколы, свидетельства пожарных, фо­тографии. Всякий раз, когда она видела перед собой фотокарточку Энджи, ее переполняло невыразимое чувство печали. Джед никогда ей особенно не нравился, но она даже в гневе не могла бы пожелать ему такого конца. Роди­тели Джеда так и не смогли примириться с ги­белью сына. Виновных не нашли. Бейкеры по­мянули недобрым словом никчемного шерифа и скрепя сердце уехали из Орегона куда-то на Средний Запад в поисках забвения. Кэссиди безумно не хотелось беспокоить их и ворошить прошлое, но что делать… Если от этого будет зависеть, узнает ли она что-то о Маршалле Болдуине. Или о Бриге.

Рассеянно прикусив кончик ручки, она про­сматривала бумаги, пока не наткнулась на фо­тографию Маршалла Болдуина— мрачного, погруженного в себя. Кто же он такой? Может, он действительно никакой не Бриг? Может, он просто был похож на Брига, и у него име­лись собственные причины не афишировать свое прошлое? Возможно, он скрывался от же­ны и детей, которых не желал знать. Возмож­но, попал в какую-то темную историю и бежал от своих бывших сообщников — да мало ли что еще?

Маккартни исполнял старую песню из ре­пертуара «Битлз» — «Yesterday». На мгнове­ние сердце ее защемило от тоски и боли, и она закрыла глаза.

Какую цель преследовал Болдуин? Почему из всех лесопилок на Северо-Западе он остано­вил свой выбор именно на той, что принад­лежала Бьюкененам, и почему он не позвонил Деррику или ее отцу? Видимо, есть в этой истории нечто такое, о чем Чейз предпочитает помалкивать.

— Ну, довольно,— пробормотала она и поставила другую песню, потому что от этой ей хотелось плакать.

Она сделала несколько пометок для себя в блокноте — вопросы, не дававшие ей покоя, затем ее пальцы легли на клавиатуру компью­тера, и те же проклятые вопросы высветились на экране монитора. Существовала ли связь между двумя пожарами? Маршалл Болду­ин— виновный или жертва? Какая роль в этом деле принадлежит Чейзу? Уилли? Куда исчезла Санни? А что если ее бегство из боль­ницы заранее спланировано? Насколько Кэс­сиди теперь известно, выйдя из больницы, Санни остановила попутную машину, какой-то фермер подвез ее, в конце концов она ока­залась в поместье Бьюкененов, хотя Дена и Рекс отрицают, что видели ее. Может, она хотела повидать Уилли? Кэссиди рассеянно водила ручкой по странице блокнота; в кото­рый раз она задавала себе эти вопросы — и не находила ответов.

Фелисити! Что такое она тогда говорила? Кэссиди попыталась вспомнить. Что-то о том, что вот было бы хорошо, если бы этот малый в больнице загнулся— тогда ей больше не придется дрожать за своих детей. А если под­жигателем на самом деле был не кто иной, как Маршалл Болдуин? Тогда как он действовал? В одиночку или у него имелся сообщник?..

Она была настолько поглощена своим заня­тием, что не обратила внимания, что в комна­ту вошел Чейз. Из-за музыки и равномерного гудения компьютера она не слышала, как к до­му, прошуршав шинами по гравию, подъехала машина, как скрипнула входная дверь. Прежде чем до нее дошло, что происходит, она увидела на дисплее смутный, словно сотканный из пус­тоты образ. Внутри у нее все оборвалось. Она резко повернулась— за спиной стоял Чейз и пристально вглядывался в записи на экране.

— Извини, что помешал.— Он даже не трудился скрыть своего презрения.— Снова проводишь журналистское расследование? Так я и знал.

Он искал повода для ссоры; она поняла это по его недоброму, точно оцепеневшему взгля­ду, по тому, как пальцы его остервенело сти­скивали ручку костыля.

—      Это не для прессы.

—      Ну-ну! — Он явно не верил ей. Раздра­женно фыркнув, он недоверчиво покачал голо­вой: — Меня всегда поражало, как из девчон­ки-сорванца, которая больше времени прово­дила с лошадьми, чем со своими сверстниками, могла получиться журналистка.

—      Ты же знаешь, как тяжело мне было тогда находиться дома после смерти Энджи мне. — Зачем она снова пускается в бесплод­ные объяснения? Кэссиди постаралась взять себя в руки.— Послушай, я всего лишь хочу выяснить, что произошло. Для себя! — Нажав на кнопку, чтобы сохранить записи на диске, она выключила компьютер.