Бремя страстей - Лайза Джексон

Деррик плечом открыл стеклянную дверь и оказался в холле офиса «Бьюкенен энтерп-райзис». Вот она, Его империя. Он никогда не забывал, что он наследник. Неважно, что у Рек­са Бьюкенена есть еще дочь. Полновластным хозяином компании должен стать сын.

Деррик старался не принимать во внимание набиравшего силу Чейза Маккензи, хотя этого выскочку с дипломом юриста уважал сам ста­рик Бьюкенен. Впрочем, может, ему и повез­ло в том смысле, что кроме этого типа Другой родни не предвиделось и больше не от кого было ожидать подвоха. Вот если бы Энд­жи была жива — тогда другое дело.

Энджи.

Мысли о ней всегда вызывали в его душе смутную тревогу. К счастью, в последние годы он все реже вспоминал о ней. Какой толк жить прошлым! Сейчас его интересовало настоящее, в котором ему по праву первородства должна достаться компания отца.

Здание, в котором размещалась главная контора компании, было по-своему уникаль­ным. Конечно, оно не могло тягаться с нью-йоркскими небоскребами, однако вполне от­вечало своему назначению. Построенное в кон­це шестидесятых, внешне оно было ничем не примечательно: четыре этажа бетона, стали и стекла, в котором отражалось солнце позд­него лета. Зато внутреннее убранство поража­ло роскошью: кожаная мягкая мебель; столы с мраморными столешницами; высаженные в специальных кадках и достигавшие в высоту уровня второго этажа тропические деревья, растущие под естественным светом, проникав­шим сквозь стеклянный потолок; выложенные полированными плитами полы; матовый блеск медной фурнитуры.

Войдя в лифт. Деррик закурил, не обращая внимания на таблички, призывающие воздер­жаться от курения, и поднялся на четвертый этаж, который занимало высшее руководство компании. В одном крыле располагался офис Рекса, в противоположном — его собственный.

Став первым вице-президентом, Деррик полу­чил право на те же привилегии и те же ат­рибуты власти, которые окружали самого Рек­са Бьюкенена. Апартаменты Деррика теперь в точности воспроизводили апартаменты его отца: приемная, кабинет, ванная, гардеробная и спальня. На том же этаже по одну сторону от лифтов находился зал совета директоров, а по другую — офис Чейза. Не считая его самого, Чейз являлся единственным служащим компа­нии, удостоенным чести иметь офис на четвер­том этаже, и сие обстоятельство не переста­вало действовать Деррику на нервы. Чейз был для него как бельмо на глазу. Какая все-таки жалость, что пламя пожара пощадило его!..

Выйдя из лифта, Деррик сунул недокурен-ную сигарету в пепельницу с песком и напра­вился было к себе, как вдруг его окликнули:

— Деррик! — Он ненавидел этот протяж­ный, с хрипотцой голос. — Я как раз подумал, что сегодня наконец увижу тебя на работе.

Уловив в словах Чейза издевку, Деррик едва сдержался, чтобы не чертыхнуться. Он ненавидел все связанное с семейством Маккен-зи. В его глазах все они были жалкими ублюд­ками, как бы их там не величали — Санни, Бадди, Бриг или Чейз, — неважно. При одной мысли, что угораздило же породниться с такой швалью, внутри у него все переворачивалось.

Проклиная про себя этого выскочку, сподо­бившегося стать его зятем, Деррик зашел в ка­бинет Чейза. Огромный стол, на нем— ак­куратно сложенные папки с документами; на стене — забранные в рамки дипломы и свиде­тельство о присвоении научной степени в об­ласти юриспруденции; у другой стены — высо­кий, под потолок, книжный шкаф, заполнен­ный фолиантами в кожаных переплетах. Широкое окно, комнатные растения с широ­кими листьями; на краю стола цветная фото­графия Кэссиди верхом на лошади.

— Тебе что-то нужно? — Деррик покосился на стоявший у дивана костыль.

— Просто хотел побеседовать.

Деррик насторожился. Выглядел Чейз пар­шиво. После пожара прошло полтора месяца, но он еще не совсем оправился от ожогов. Лицо его больше не являло собой бесформен­ную маску, однако цвет имело неестественный, особенно на нижней челюсти, с которой не так давно сняли шину. Зато его голубые глаза по-прежнему излучали иронию, и несмотря на свой деформированный нос Чейз по-прежнему имел наглость смотреть на своего шурина нес­колько свысока. У Деррика это не укладыва­лось в голове. Сам он по крайней мере принад­лежит к привилегированной касте по рожде­нию. А кто такой Чейз? Неотесанная деревенщина без роду и племени. Мать — по­лоумная метиска, брошенная мужем. И какое он — черт его побери! — имеет право выказы­вать свое превосходство перед ним?

Смерив Деррика таким же неприязненным взглядом, Чейз кивнул в сторону дивана:

— Присаживайся.

Деррик опустился на диванные подушки, чувствуя себя послушной марионеткой в руках Чейза. Впрочем, как всегда. Неужели это тот самый человек, который чудом остался жив, лицо которого так обезображено, взирает на него словно на вошь, рассеянно крутя ручку пальцами здоровой руки, — левая от кисти до локтя была в гипсе. Деррик недоумевал: от­куда у этого калеки такая уверенность в себе? С чего он взял, что имеет право помыкать людьми?

—   Я тут разбирался с бухгалтерской отчет­ностью,— как бы между делом произнес Чейз.— Пришлось покорпеть, чтобы свести концы с концами.

—   И что же? — Деррик почувствовал не­ладное.

—   Похоже, у нас небольшая недостача. Ты ведь снимал какие-то деньги, приблизитель­но.. Давай-ка проверим. Так, сорок пять… Около пятидесяти тысяч долларов.

Деррика прошиб пот.

—   Ты же понимаешь, Фелисити затеяла ре­монт. — Чтобы хоть как-то скрыть нервное на­пряжение, он небрежно забросил нога на ногу.

—   Ах да, конечно. Твоя жена что-то мне говорила, когда показывалась на работе в пос­ледний раз. — Было очевидно, что Чейз забав­ляется с ним как кошка с мышью. Однако улыбка на его обезображенном лице не пред­вещала ничего хорошего. Деррик невольно по­ежился. — Понимаешь, если этих денег не ока­жется на твоем счету или они не переведены на счет подрядчика, кое у кого могут возникнуть подозрения.

—   Какие к черту подозрения?— Деррик постарался изобразить искреннее удивление. — Фелисити все записывает. Ты же знаешь. Она сама работает в бухгалтерии…

Чейз поднял руку, словно хотел предупре­дить новые жалкие оправдания.

—   Фелисити твоя жена. К тому же она не частая гостья на работе. Только когда в на­строении…

—   Ее отец один из наиболее влиятельных судей в этом паршивом штате.

—   А моя мать гадала на картах. Что с то­го? Когда речь идет о выплате вознагражде­ния, какая разница, чем занимается старина Айра — сидит на лавочке или играет в гольф со своими приятелями?

— Вознаграждения?— Деррик пока не улавливал сути, однако по недоброму блеску в глазах Чейза догадывался, что здесь кроется какой-то подвох.