А жизнь продолжается - Кнут Гамсун

Хозяин позвонил в колокольчик и распорядился позвать Подручного.

— Покажите мне карту! — сказал он артельщикам.

Это была карта побережья, позаимствованная со шхуны. Хозяин стал ее разглядывать, сделал вид, что она ему знакома, взял циркуль и отметил на карте точку:

— Вот он, Поллен, где эта узкая губа!

— Ладно, — отвечали старшие. — Но он говорит, что одной артели надо держаться вот тут вот, около острова, который зовется Фуглё. И что обе артели должны оставаться каждая на своем месте.

Хозяин сделал еще один замер циркулем и кивнул:

— Все верно. Он передал мои указания.

Подручный тихонько вошел в контору, положил свою шапку у двери и, шагнув вперед, поклонился.

Он чертовски вежлив, этот старик, невольно подумал хозяин. А вслух сказал:

— Им не совсем понятны наши указания, ты бы не повторил еще раз?

За этим дело не станет. Подручный принялся разъяснять сызнова, очень убедительно, он назвал Поллен и Фуглё, точно обозначил расстояния, отметил особенности течения.

А не прикидывается ли он? — подумал хозяин, удивленный подобной осведомленностью.

— Ты не хочешь посмотреть карту? — спросил он.

Подручный вынул пенсне, но не стал его надевать.

Он улыбнулся:

— Карта у меня в голове.

— Хорошо, — сказали старшие. — Ну а то, что мы должны оставаться на одном месте…

— Я сказал, семь суток, — возразил Подручный. — Если за семеро суток вы не запрете сельдь, тогда вы передвигаетесь на семь миль севернее, к Сенье. Но я уверен, сельдь вы запрете еще до этого! — добавил он и перекрестился, коснувшись лба и груди.

— Чудно! — пробормотали старшие. — Почему это нам нужно стоять именно там, вместо того чтоб искать ее в открытом море?

— Потому что, — возгласил Подручный, точно пророк и провидец, — когда сельдь появляется в этих краях, она именно там и держится. Тут и сомневаться нечего. У сельди в море свои пути. Кит и нерыбь могут ее разметать, только от вас это не укроется, и вы пойдете следом за косяком.

— Ты уже вызывал туда сельдь своими заклинаниями? — спрашивает, вконец отчаявшись, один из старших.

— Потому что тогда мы не желаем с этим связываться! — говорит другой.

Подручный переводит взгляд на хозяина:

— Прямо и не знаю… Еще какие-нибудь вопросы будут?

— Нет.

Он кланяется, поднимает с пола шапку и уходит.

Черт, ну и дисциплина, вновь подумал про себя Гордон Тидеманн, не иначе, он прошел выучку на большом корабле. Артельщикам же своим хозяин коротко и ясно сказал:

— Ну вот вы и получили разъяснения насчет моих указаний.

Хозяин тоже нашел, что Подручный вел себя чересчур уж загадочно, но оставил все как есть. Почему бы и не послушаться старика! В прошлую путину артели побывали на всех старых местах, обрыскали все заливы, куда обычно заходит сельдь, и вернулись домой, так ни разу и не закинув невода. Посмотрим, что получится в этот раз! Год на год не приходится, отчего же не попытать удачу.

V

Весной Гордон Тидеманн выстроил в горах охотничий домик. Так он его, во всяком случае, называл, но на самом деле это был целый домина, летняя дача — если семейству захочется пожить за городом. Он нанял большую артель, и работа спорилась, там трудились каменщики, плотники и маляры, но вот они отделали веранду, с которой открывался головокружительный вид на пропасть, и установили флагшток. Пока что это было все.

После удачной путины Гордон Тидеманн развил необыкновенную деятельность, о, это был энергичный и предприимчивый человек. Атеперь он располагал еще и деньгами, ибо случилось нечто немыслимое и невероятное: у Фуглё артельщики заперли сельдь, это было чудо, о котором раструбили газеты и которое перевернуло вверх дном весь край. Вот как нечаянно и щедро одарила его судьба! А пристало ли местному тузу и хозяину Сегельфосса загребать деньги без того, чтобы найти им должное применение? Он удлинил пристань, выдвинув ее далеко в море, чтобы к ней могли причаливать пароходы. Он расширил кредит у себя в лавке и помог не одному бедняку. Такой уж он был человек. Он начал подумывать об осуществлении плана, который они в свое время обсуждали со стариком Подручным: завести в городе маслобойный завод, который бы снабжал всю округу.

Короче, он много за что брался, однако мать его, глядя на все это, лишь покачивала головой. Когда же он затеял строить дом в горах, она и вовсе всплеснула руками. Чего только этот Гордон не придумает — переезжать за город из Сегельфосской усадьбы! И как это фру Юлия не вмешалась! Нет, фру Юлия не стала вмешиваться, хозяйка дома, любовница, мать, красивая и горячая, в первую очередь она была женщиной, вот и опять она ходила с округлившимся животом. Нет, она не собиралась чинить помехи своему мужу.

Старая хозяйка могла бы сказать свое веское слово; имея за плечами разнообразный опыт, она всегда давала Гордону Тидеманну дельные советы. Обыкновенно жене Теодора Лавочника удавалось удерживать сына от слишком уж дорогостоящих причуд. Но именно сейчас перечить ему было очень некстати. Наоборот, она имела все основания потворствовать ему и быть с ним в ладу. Разве он не уступил ей и не нанял в работники Отто Александера, который исправно снабжал их лососиной и готов был коптить лосося даже по ночам.

Старая хозяйка неимоверно помолодела, она порхала, точно юная девушка, и носила на шее золотой медальон. Все ей стало нипочем. Пересуды о ней и некоем цыгане давно уж было заглохли, а теперь пошли снова. Ходит себе да распевает, на что это похоже! Торчит у него в коптильне, уединяется с ним на шхуне «Сориа», они и выпивку с собой берут, ведут себя похлеще молодежи. Постыдилась бы!

Нет, старая хозяйка нисколечко не стыдилась. Если она что и делала, то не угрызаясь совестью, такая она была бесшабашная. Однако же возражать сыну всерьез она не решилась.

— Все эти люди, что понашли с кирками и лопатами, — спросила она, — они работают на тебя?

— Да. Это дорожные рабочие с юга. Они будут прокладывать проезжую дорогу к охотничьему домику.

— Проезжую дорогу? Но послушай, Гордон, разве тропинки уже недостаточно?

— Нет, — коротко ответил сын.

И мать тут же пошла на попятную:

— А впрочем, ты прав, на что тебе охотничий домик, если туда нет дороги!..

Случилось так, что Гордон Тидеманн упомянул об этом проекте в разговоре с Подручным, он сказал, что ему не хватает опытных людей, прежде всего чтобы провешить линию.

Подручный считал, что это не так уж и трудно.

— Правда? — сказал хозяин. — Ты бы за это взялся?

— Я на этом собаку съел, — ответил Подручный.

О, этот непостижимый человек, который никогда не терялся! Способов есть несколько, проложить пешеходную тропу дело нехитрое.

— Кто говорит о пешеходной тропе! — презрительно бросил хозяин.

— Значит, это будет проезжая дорога?

— Ну да, чтоб можно было подвозить продовольствие и все прочее. Если лето выдастся жаркое, моя семья, надо полагать, захочет перебраться в горы.

— Это я не сообразил, — произнес Подручный. — А теперь скажите, какой должна быть дорога: с поворотами и отлогая или попрямее и круче?

— На твое усмотрение. Мне лично все равно, крутая она или нет, но, возможно, моя жена захочет по ней прогуливаться.

— Скорей всего нам придется местами взрывать породу, некоторые участки совершенно непроходимы. Если вам угодно, я хоть сей же час туда и наведаюсь.

Хозяин кивнул:

— И погляди заодно, когда поднимешься к дому, не нужно ли нам поставить вдоль обрыва железную ограду, чтобы было спокойнее за детей…

О, Подручный был поистине неоценим. Особенно располагала Гордона Тидеманна его манера держаться. «Хоть сей же час», — вызвался он. Словно готов был мчаться по первому требованию, а ведь кого, как не его, хозяин должен был благодарить за богатый улов! Возгордился ли он с того самого дня, начал ли заноситься, подпрыгнул ли до потолка, когда пришла телеграмма? Ничего подобного. Когда хозяин прочел ее вслух, Подручный заметно разволновался: перекрестился, облизал губы, сглотнул, голубые глаза его увлажнились. Но это моментально прошло, он кивнул хозяину и произнес:

— Выходит, они составили оба невода и перегородили фьорд. А больше там ничего не сказано?

— Только что сельдь будет семь-восемь и девять-десять, не знаю, что бы это значило.

— Это важно, — сказал Подручный. — Это означает, что рыба крупная, на весы ляжет не одна сотня. Это товар второго и первого сорта!

И он тотчас же преобразился в практичного человека, который знает, что надо делать: искать и искать перекупщиков, рассылать во все города телеграммы, запасать соль и бочки, немедленно снарядить на север шхуну «Сориа».