Возмездие фаллоса. Психоаналитические истории - Валерий Лейбин

Возможно, Эрика надеялась, что я тут же спрошу ее, чего же конкретно она ожидает от меня. Ведь первая консультация предполагает, прежде всего, выяснение вопросов, связанных с трудностями и переживаниями, испытываемыми обратившимся за помощью человеком и его запросом, адресованным аналитику. Но, видя, что Эрика не испытывает волнения, характерного для многих людей при первой встрече с психоаналитиком в его кабинете, я решил не торопить события.

Мое молчание не смутило Эрику, тем более что выражением своего лица я как бы приглашал ее к продолжению начатого пояснения.

– Понимаете, – сказала она, – где-то полгода тому назад я почувствовала острую неудовлетворенность. Неудовлетворенность тем, что я женщина. Мне захотелось стать мужчиной. Эрика отвела глаза от меня, немного помолчала и затем, чуть смущенно, продолжила:

– Я захотела стать мужчиной в сексуальном плане. Это не было для меня самой чем-то неожиданным. Нечто подобное я испытывала давно, но только в последнее время данная потребность стала наиболее насущной для меня. Чуть не сказала навязчивой. Впрочем, ничего навязчивого здесь нет. Просто я как никогда раньше ощутила потребность в смене пола.

Эрика внимательно посмотрела на меня и, словно боясь, что я так ничего и не понял в отношении того, почему она обратилась к психоаналитику, поспешно пояснила:

– Да, я хочу стать мужчиной. Другое дело, что до сих пор до конца не понимаю, почему у меня возникло такое желание, причем особенно настоятельное в последнее время.

Что случилось со мной? Почему у меня возникло подобное желание?

Разумеется, я пыталась объяснить себе, как, почему и в силу чего у меня появилось желание стать мужчиной. Нашла некоторые причины, если хотите, причинно-следственные связи. Но они, как мне кажется, какие-то второстепенные. Я так и не нахожу главную причину, лежащую в основе моего желания. Вот почему я пришла к вам.

Эрика замолчала, полагая, что она исчерпывающе ответила на вопрос о том, почему обратилась к психоаналитику.

В свою очередь мне стал понятен ее запрос, поскольку психоаналитик действительно может помочь тому человеку, который пытается заняться самоанализом, но, как правило, оказывается далеким от того, чтобы проникнуть в глубины своего бессознательного и, следовательно, выявить те внутренние конфликты, которые предопределяют его желания и поведение. В этом отношении Эрика действительно обратилась по адресу. Я задал ей несколько вопросов, из ответов на которые выяснилось следующее.

Эрика имеет высшее образование. Закончила один из престижных технических вузов. Работает в научно-исследовательском институте. Обладая аналитическим умом и способностью к исследовательской деятельности, пишет кандидатскую диссертацию. Испытывает некоторые трудности по работе, но в целом довольно успешна в своей деятельности.

Несколько лет тому назад ее тётя, с которой она жила, почти насильно привела Эрику к психиатру. Тот поставил, по ее словам, следующий диагноз: то ли истерия, сопровождаемая экстравагантными поступками, то ли захваченность бредовой идеей, предопределяющей ее образ мышления.

Психиатр применял медикаментозное лечение, которое вызвало у Эрики опасения, поскольку она читала о том, что психотропные средства притупляют сознание. Да и во многих фильмах, посвященных пребыванию пациентов в психиатрических клиниках, изображались чудовищные картины того, как под воздействием соответствующих лекарств человек превращается в аморфную амебу, как он становится «безвольным овощем», что вызывало у Эрики панический ужас.

В период общения с психиатром не удалось вскрыть истинные причины психического состояния Эрики. Она не только не была удовлетворена медикаментозным лечением, но и стала испытывать страх перед тем, что подобное лечение лишит ее воли и способности логически мыслить. Ее физико-математический склад ума, предполагающий поиск и понимание причинно-следственных связей, заставил искать новые пути, в результате чего она заинтересовалась психоанализом и обратилась за помощью к психоаналитику.

Выяснилось также, что поскольку смена пола предполагает прохождение медицинской экспертизы у психиатров, то Эрика опасается, что ее могут положить в психиатрическую больницу. Тем не менее она уверена, что, по ее собственному выражению, на 99 % ей необходимо стать мужчиной и, следовательно, так или иначе придется пройти медицинское обследование.

Правда, все это – дело будущего, поскольку операции по смене пола требуют значительных финансовых затрат, а в настоящее время Эрика не располагает подобными средствами. Придется копить деньги на операцию. Но главное, что ей сейчас требуется, так это собственное понимание того, почему у нее возникло желание сменить пол.

Мы обговорили с Эрикой, как и в чем будет состоять наша совместная деятельность по выяснению причин, вызвавших у нее страстное желание сменить пол. Речь шла, прежде всего, о методе свободных ассоциаций без какого-либо использования медикаментов. Обговорили количество сессий в неделю, приемлемое для нас обоих расписание встреч и соответствующую оплату.

Так началась работа с Эрикой, первая консультация с которой вызвала у меня самого ряд вопросов.

Коль скоро Эрика замужем, то с чем связано ее желание сменить пол?

Обусловлено ли оно сексуальной неудовлетворенностью в отношениях с данным мужчиной или чем-то иным?

Хочет ли она стать мужчиной, чтобы, уйдя от мужа, иметь возможность вступать свободно в сексуальные отношения с женщинами или, возможно, заключить брак с одной из них в целях создания семьи?

Знает ли муж о ее желании сменить пол и если да, то как он относится к решению своей жены?

Все это так зримо стояло перед глазами профессора Лившица, что он сам удивился точности, с которой он воспроизвел вопросы, возникшие у него в то время, когда он впервые встретил Эрику.

«Надо же, – с удивлением отметил он, – прошло столько времени, а в памяти все еще сохранились детали того первого визита Эрики ко мне!»

По-прежнему держа в своих руках альбом с прекрасными изображениями женского тела, профессор Лившиц вспоминал, какие еще вопросы возникали перед ним после прихода Эрики на консультацию. Он не помнил всего перечня тех вопросов, которые стояли перед ним в то время. Но он помнил, что впечатление от первой встречи с этой пациенткой было довольно неопределенным.

С одной стороны, он проявил исследовательский и терапевтический интерес к столь необычной пациентке, поскольку к нему не так часто приходили женщины, которые хотели бы сменить свой пол.

Собственно говоря, ему приходилось работать с теми женщинами, которые обладали мужским характером, были мужеподобными и рассказывали сновидения, в которых, оставаясь женщинами, занимались лесбиянством или вступали в сексуальные отношения в облике мужчины. Но вот с таким откровенным желанием сменить свой пол и стать мужчиной профессор Лившиц встретился впервые в своей клинической практике.

Это произошло тогда, когда он еще не обладал достаточным опытом и имел дело, как правило, с более простыми случаями. Поэтому приход к нему пациентки, стремящейся разобраться в том, почему именно она хочет стать мужчиной, представлялся ему не только интересным с исследовательской точки зрения, но и обогащающим его терапевтическую практику.

С другой стороны, первая консультация не внесла в его понимание ничего такого, что могло бы послужить надежной отправной точкой для выработки стратегии терапии. Напротив, перед ним возник целый ряд вопросов, на которые он не мог получить в то время адекватные ответы. Он даже не был уверен в том, что это удастся сделать в кратчайшие сроки.

Более того, сами вопросы подводили его к размышлениям разнонаправленного характера, что порождало некоторое смятение в душе. Единственное, что утешало, так это стремление самой пациентки разобраться в мотивах своего желания.

Как бы там ни было, но, как признался себе профессор Лившиц, в то далекое время, обдумав все, он решительно взялся за работу и с интересом ждал следующей встречи с пациенткой.

Помнится, что еще на первой консультации ему бросилась в глаза одна, казалось бы, незначительная нестыковка в рассказе пациентки. Несмотря на то, что она предупредила его о том, чтобы он не пытался отговорить ее от принятого решения сменить пол, тем не менее ее уверенность в необходимости реализации данного решения составляла 99 %. Все-таки оставался один процент, что пациентка, возможно, откажется от ранее принятого ею решения.

Уже тогда перед профессором Лившицем встала дилемма.

Необходимо ли ему воспользоваться пусть незначительным, но все же шансом, чтобы зародить сомнения в душе пациентки в необходимости реализации желания стать мужчиной? Или он должен организовать терапевтический процесс таким образом, чтобы пациентка сама разобралась в мотивах своего необычного желания без каких-либо усилий с его стороны навязать свою точку зрения?