Возмездие фаллоса. Психоаналитические истории - Валерий Лейбин

Валерий Моисеевич Лейбин

Возмездие фаллоса. Психоаналитические истории

© Лейбин В., 2012

Будни психоаналитика

Прошло несколько дней после рождественского вечера, на котором профессор Лившиц, Разумовский, Вайсман, Киреев и Лебедев поделились друг с другом своими терапевтическими историями. Вспоминая время, проведенное в дружеской мужской компании, каждый из их по-своему оценил услышанные клинические случаи, по-разному отнесся к ним, но вскоре все пятеро психоаналитиков, погрузившись в будни жизни, занялись своими привычными делами.

Профессор Лившиц Самуил Иннокентьевич приступил к подготовке доклада, с которым ему предстояло выступить на очередном психоаналитическом конгрессе, посвященном проблеме нарциссизма. Но его собственный нарциссизм был не столь грандиозным, чтобы полностью отдаться исключительно удовольствию созидания нового текста в надежде на последующие комплименты в свой адрес со стороны предполагаемых участников конгресса.

Поэтому когда его жена напомнила о том, что через полчаса они должны выйти из дома, чтобы вовремя попасть с внуком в цирк, то он без всякого сожаления оторвался от подготовки к докладу. Напротив, предвкушая удовольствие от того удовольствия, которое получит внук в цирке, он выключил компьютер и встал из-за стола. Напевая себе под нос, он без особого труда переключился с научного осмысления клинических фактов на обыденное восприятие жизни.

Выскользнув из домашнего халата, профессор Лившиц быстро переоделся и фактически был полностью готов к тому, чтобы отправиться с женой и внуком в цирк. Однако заботливая супруга заставила его выпить стакан свежезаваренного чая и съесть пару небольших, но весьма аппетитных пирожков, которые испекла несколько часов тому назад.

Не возражая и желая доставить радость жене, он выпил чай и съел оба пирожка. Умиротворенно поцеловал ее в щечку и, взяв за руку уже одетого внука, театрально громко произнес: «Вперед, мои дорогие! Умные звери и верные служители цирка не будут нас ждать».

С этими словами профессор Лившиц, его жена и его внук покинули квартиру. За десять минут до начала представления они уже были в цирке. Заняв свои места, все трое с удовольствием ожидали выхода на арену тех, кому на протяжении двух – трех часов предстояло создавать в цирке атмосферу праздника.

По всему было видно, что ни профессор Лившиц, ни его жена не рассматривали поход в цирк с внуком как некую обременительную обязанность.

Их внук веселился от души, то замирая от восторга, когда воздушные акробаты под куполом цирка делали свои головокружительные пируэты, то громко смеясь от искрометных шуток клоуна, то изо всех сил хлопая в ладоши при виде забавных обезьянок, катающихся на велосипеде по арене.

Дедушка и бабушка радовались не меньше внука. Им нравились выступления циркачей, которые были, на их взгляд, достаточно профессиональными и оригинальными. И они приходили в умиление от того, что им удалось доставить очередное удовольствие внуку – чудесному, пытливому мальчугану с большими голубыми глазами.

Их искренняя реакция на выступление клоунов, акробатов, дрессированных зверей, а также на сияющего от удовольствия внука свидетельствовала о полной гармонии не только между ними, но и между поколениями в семье.

И действительно, на протяжении нескольких десятилетий профессор Лившиц и его жена жили, что называется, душа в душу. Они не просто ладили между собой или быстро находили общий язык в тех непростых порой ситуациях, которые, так или иначе, неизбежно возникают в любой семье. Они умели так трепетно и заботливо отнестись друг к другу даже в самых трудных житейских обстоятельствах, что в их доме никогда не было ни раздоров, ни конфликтов, которые могли бы омрачить жизнь как взрослому поколению, так и их детям.

Из истории психоанализа известно, что жена Фрейда говорила ему или кому-то из его коллег: «Психоанализ остается на пороге детской комнаты». Она не особенно интересовалась выдвинутыми мужем психоаналитическими идеями, но это не сказывалось на их отношениях.

Трудно сказать, какой на самом деле была семейная жизнь Фрейда. На основании анализа его собственных сновидений, приведенных основателем психоанализа в его датированной 1900 годом и ставшей со временем известной книге «Толкование сновидений», некоторые исследователи высказывали соображение, в соответствии с которым Фрейд безумно любил свою невесту, но не испытывал всепоглощающего чувства к ней, когда она стала его женой.

Как бы там ни было, но один из биографов отмечал, что супруги прожили в согласии друг с другом 53 года. Спор между ними имел место только тогда, когда решался вопрос о том, как жарить грибы: оставлять ли их целиком или отделять шляпки грибов от их ножек.

Подобно Марте, жена профессора Лившица не вникала в тонкости профессиональной деятельности мужа. Впрочем, она не знала ничего об отношениях в семье Фрейда. Да в этом и не было никакой необходимости, поскольку профессор Лившиц не посвящал ее в какие-либо нюансы, связанные как с жизнью основателя психоанализа, так и со своей собственной работой. Все житейские проблемы, включая воспитание детей, они решали вместе, не прибегая ни к какому психоанализу. Но профессор Лившиц придерживался раз и навсегда установленного им правила: все трудности и проблемы, с которыми приходится сталкиваться по месту работы, остаются на пороге дома. В семье должны царить относительная гармония, уют, юмор, хорошее настроение, доброжелательность.

Они любили друг друга. Семейная жизнь не тяготила их. Напротив, оба они с одинаковой теплотой и заботой относились не только друг к другу, но и к своим детям, в результате чего в семье всегда поддерживалась такая атмосфера, которая благоприятствовала и творческому развитию подрастающего поколения, и укреплению семейных связей. Профессор Лившиц и его жена настолько хорошо понимали друг друга, что без лишних слов могли предугадывать самочувствие, настроение и желание каждого. Поэтому отношения между ними, включая интимную сторону жизни, были чувственными, трепетными, доверительными, доставляющими обоим наслаждение и радость.

Подобные семейные отношения способствуют не только укреплению семейных уз, но и поддержанию такого психологического климата, без которого невозможна нормальная профессиональная деятельность, особенно в сфере психоаналитической терапии. При всей своей высокой квалификации сексуально неудовлетворенный психоаналитик может оказаться таким специалистом по бессознательному, который, не ведая того или сознательно, будет отыгрывать свои личные проблемы на пациентах.

Это отыгрывание способно принимать различные формы. От пренебрежительного до высокомерного отношения к пациенту. От равнодушного выслушивания его жалоб на окружающий мир и собственную несчастную судьбу до навязывания своей точки зрения на жизнь. От жесткой манеры садистического молчания и нарочито шокирующих интерпретаций до нарушения профессиональной этики и вступления с пациентом в интимную связь.

Удовлетворенный своей семейной жизнью, профессор Лившиц не соскальзывал в пучину людских страстей, свойственных подчас не только пациентам, но и психоаналитикам.

Разумеется, в процессе профессиональной деятельности ему неоднократно приходилось сталкиваться с проблемами контрпереноса, воскрешающими ранее имевшие место в его жизни переживания или порождающими новые фантазийные желания и образы. Однако вписывающиеся в канву нормальной, доставляющей им обоим радость и удовлетворение семейной жизни эти проблемы не загоняли его в тупики безысходности. Они находили такое разрешение, которое не разрушало ни его самого, ни членов его семьи, ни обращавшихся к нему за помощью пациентов.

Возвратившись домой после посещения с женой и внуком цирка, профессор Лившиц решил продлить удовольствие. Непроизвольно взглянув на компьютер, он тем не менее не включил его и не обратился к материалу, связанному с подготовкой научного доклада. Отбросив невольно промелькнувшую мысль о нарциссических пациентах, он пошел к внуку, который, находясь под впечатлением от увиденного в цирке представления, пытался нарисовать стоящего на задних лапах медведя.

На протяжении получаса профессор Лившиц общался с внуком, а затем, уединившись в своем кабинете, включил ставший уже раритетным проигрыватель и поставил не менее раритетную пластинку чешской фирмы «Супрафон», чтобы послушать «Болеро» Равеля. Разумеется, можно было воспользоваться современной аппаратурой и лазерным диском, имеющим более качественное звучание. Именно так профессор Лившиц и поступал, когда в процессе работы над статьями и книгами порой использовал музыкальный фон в качестве необходимой составной части творческого процесса. Но в редкие минуты отдыха от трудов праведных, когда не хотелось думать ни о каких научных изысканиях и терапевтических усилиях, он обращался к своему старому проигрывателю. Больше всего его привлекало пусть не совсем чистое, зато столь дорогое ему по воспоминаниям звучание любимых мелодий. Сопровождаемое легким шуршанием иголки, подобное звучание привычных мелодий создавало какую-то особую атмосферу покоя и умиротворения.