Великолепие чести - Джулия Гарвуд

И вдруг в голову Мадлен закралась ужаснувшая ее мысль. Не так ли мужчина овладевает женщиной? Однако она слышала, что при этом женщина должна лежать на спине, и решила, что пока ей ничего не угрожает. Мадлен помнила разговоры Марты с другими служанками. Та всегда начинала все свои истории с того, что она лежала перед кем-то на спине. Теперь Мадлен пожалела, что ни разу не дослушала ни одной истории Марты до конца — этим она могла бы восполнить недостаток своего образования в некоторых вещах. Впрочем, порядочная женщина и настоящая леди вообще не должна думать о всяких глупостях.

Конечно, во всем был виноват Дункан. Может, он прижал ее так близко к себе, чтобы потом посмеяться над ней? Будь у него что плохое на уме, он вполне мог бы сделать с нею все, что угодно. Поежившись от этой мысли, Мадлен тут же прекратила сопротивляться. Не стоит раздражать этого варвара. Слава Богу, он хоть не дотрагивался до ее груди. Впрочем, радость была недолгой: барон чуть передвинулся, и груди Мадлен тут же вжались в его тело. К великому стыду Мадлен, соски ее немедленно напряглись.

Векстон снова зашевелился.

— Что за черт… — прорычал он ей прямо в ухо.

Девушка не знала, чем было вызвано это злобное восклицание, зато была почти уверена, что навсегда оглохла.

Когда Дункан вскочил, бормоча какие-то непонятные Мадлен проклятия, она поспешно отодвинулась в сторону, наблюдая за ним краем глаза. Ее похититель начал ощупывать их ложе.

Едва Мадлен вспомнила, что спрятала под подкладку своего плаща кинжал оруженосца барона, как тот выудил оружие и поднял его над головой.

Не сдержавшись, Мадлен нахмурилась.

Дункан ухмыльнулся.

Девушка была так поражена его неожиданной улыбкой, что невольно улыбнулась ему в ответ. И тут же заметила, что глаза Векстона оставались серьезными. Наверное, и ей не стоило улыбаться.

— Для такого робкого существа, Мадлен, каким ты стараешься казаться, ты весьма запаслива, — проговорил он тихо и спокойно. Интересно, хвалил ее барон или насмехался?

— Но вы же силой взяли меня в плен, — напомнила Мадлен. — Если я и запаслива, то лишь потому, что честь велит мне бежать из неволи.

Векстон нахмурился.

— Моя откровенность не нравится вам, милорд? — поинтересовалась девушка. — Пожалуй, мне не следовало говорить с вами. Я хотела бы уснуть, — добавила она. — Постараюсь даже забыть о том, что вы рядом.

В доказательство своих слов Мадлен закрыла глаза.

— Подвинься поближе, Мадлен.

От этого тихого приказания холодок прополз по спине девушки, в горле застрял комок. Ей казалось, что страха в ее душе уже не осталось, но когда, открыв глаза, она увидела, что кончик кинжала нацелен прямо на нее, поняла, что час, когда она сможет ничего не бояться, еще далек.

«Что я за трусиха», — подумала Мадлен, медленно придвигаясь к барону. Когда до него оставалось несколько дюймом, девушка замерла, лежа на боку.

— Ну вот, теперь вы довольны? — пробормотала она.

И тут же поняла, что барон совсем недоволен, потому что она оказалась на спине, прижатая к земле всем весом Векстона. Господи, он был так близко, что Мадлен видела даже блеск его серых глаз.

Мадлен не раз слышала, что глаза — зеркало души человека и по ним можно прочесть его мысли. Но глаза Дункана были непроницаемы.

Барон наблюдал за своей пленницей. Ее смущение и раздражало, и веселило его. Положим, он знал, что Мадлен его боится. Но она не плакала и не умоляла отпустить ее. И потом… Господи, до чего же она прекрасна! Ее нос был усыпан очаровательными веснушками, и это нравилось барону. Как нравился и ее рот. «Интересно, каковы на вкус ее губы?» — подумал Дункан и тут же почувствовал, как возбуждается его плоть.

— Вы собираетесь смотреть на меня всю ночь? — спросила Мадлен.

— Возможно, — медленно проговорил тот с усмешкой.

— Тогда и мне придется глядеть на вас ночь напролет, — заявила Мадлен.

— Но почему же, Мадлен? — тихим, хрипловатым голосом спросил Векстон.

— Если вы полагаете, что сумеете воспользоваться тем, что я заснула, вы ошибаетесь, барон.

У нее был такой негодующий вид!

— Но как же я сумею воспользоваться этим, Мадлен? — Барон широко улыбнулся, и на этот раз улыбкой светились и его глаза.

— Я предпочитаю не говорить о подобных вещах, — промолвила она. — И вообще, забудьте обо всем, что я вам наболтала.

— И не подумаю, — заметил Дункан. — Стало быть, ты считаешь, что я хочу удовлетворить свою похоть и овладеть тобою во сне?

Векстон так низко наклонился к Мадлен, что почти касался ее губ своим ртом. Ему все больше нравилось ее смущение.

— Вы не посмеете дотронуться до меня, — неожиданно вырвалось у нее. — К тому же вы слишком… устали… и наш лагерь на открытом месте… Нет, — добавила она решительно, — вы не тронете меня.

— Возможно.

Глаза барона горели насмешливым блеском. Неужели ему доставляло удовольствие дразнить ее?

Мадлен решила не сдаваться без боя. Она ударила Дункана, целясь кулаком в его правый глаз. Цель она поразила верно, вот только этот удар, похоже, был больше неудачен для нее, чем для Векстона; во всяком случае, девушка вскрикнула от боли, а барон даже не поморщился. Господи, она едва не сломала себе руку, а ему все нипочем!

— Вы точно из камня сделаны, — простонала Мадлен.

— Зачем тебе это было нужно? — с любопытством спросил Векстон.

— Для того чтобы вы знали, что я буду биться до последней капли крови, если вы позволите себе лишнее, — запинаясь, пробормотала девушка. Ей казалось, что она проявила небывалую храбрость, но дрожь в голосе выдавала ее смятение.

— Так, значит, до последней капли? — улыбнулся Дункан. — Ты слишком решительна в своих заключениях и действиях, — заметил он. — И в этом твоя ошибка.

— Вы угрожали мне, — возразила девушка, — а это непозволительно.

— Не-ет… — протянул барон. — Я ничего такого не говорил, ты сама это придумала.

— Я ведь сестра вашего врага, — напомнила ему Мадлен. — Этого вы не будете отрицать.

«Надо было напомнить Векстону об этом раньше», — подумала она.

— Да, но с закрытыми глазами мне не определить, чья ты сестра, — проговорил Дункан. — Кстати, я слышал, что ты жила со священником, которого лишили сана. Стало быть, была его девкой. Впрочем, мне все равно… В темноте все женщины одинаковы.

Ах, с каким удовольствием Мадлен ударила бы его снова! Она так разволновалась, услышав эту гнусную сплетню, что глаза ее наполнились слезами и она чуть не разрыдалась. Ей хотелось сказать барону, что отец Бертон был замечательным священником и никто не лишал его сана, к тому же он был ее дядей. Кроме него, никто никогда не заботился о Мадлен, никто не любил ее! И как смеет Векстон повторять перед ней грязные слухи!