Сказка за сказкой - Наль Подольский

Наль Подольский

Сказка за сказкой

У адвоката Самойлова появилась новая соседка, этажом выше, точнехонько над его квартирой. Теплым июльским утром он наблюдал выгрузку из фургона скромного, по его понятиям, комплекта мебели и внушительного количества книг, упакованных в аккуратные, одинаковых габаритов, связки. Деятельностью грузчиков управляла в решительной манере темноволосая молодая особа с южным загаром лица и рук.

Будучи обладателем ценной коллекции, Александр Петрович считал необходимым располагать некоторой информацией о том, кто рядом с ним живет. Когда незнакомка расплатилась с грузчиками и осталась в одиночестве, он, вроде бы случайно, столкнулся с ней на лестнице и представился в качестве соседа. Оказалось, его фамилия ей знакома и, более того, она недавно присутствовала на одном из процессов с его участием.

— Просто так, из чистого любопытства, — добавила она, заметив заинтересованный взгляд адвоката.

Он тут же предложил свою помощь при окончательной расстановке мебели, но предварительно пригласил Карину Микаэловну — так она отрекомендовалась — к себе на чашку кофе.

Предложение помочь она отвергла: вся мебель была установлена сразу и окончательно, по заранее сделанному эскизу, зато идея выпить кофе показалась ей удачной.

К вечеру адвокат знал о Карине уже довольно много. Искусствовед по профессии, и даже с ученой степенью, в прошлом — музейный работник, она теперь была экспертом коммерческой галереи и, кроме того, состояла еще в двух художественных советах. Все это вполне соответствовало представлениям Александра Петровича о женской интеллигентности.

В Петербурге у нее родственников не было, почти все они жили в Ереване и Москве.

— Во мне течет вздорная кровь русских помещиков и персидских сатрапов, — пояснила она, — так что будьте со мной осторожны.

Александр Петрович, вообще-то, недолюбливал нередкую среди ее собратьев по профессии склонность привносить в разговорный язык вернисажную велеречивость, но в данном случае, неожиданно для него самого, это не вызвало раздражения, а, наоборот, показалось милым.

В следующие дни, несмотря на обилие дел, Карина находила время для общения с Александром Петровичем, и он задал себе два вопроса: во-первых, чем вызван ее очевидный интерес к нему, человеку не слишком заметному, и, во-вторых, почему такая соблазнительная во всех отношениях дама разгуливает одинокая и свободная.

Ответ на первый вопрос он получил очень скоро — как только Карина привела свой дом в порядок и пригласила Александра Петровича в гости. Состав ее библиотеки был впечатляющим: книги по специальности помещались в одном большом шкафу, а все остальные полки занимала детективная литература в количестве не менее полутора тысяч томов, причем не только на русском, но и на английском и французском языках.

Ее неодолимо влекла к себе криминалистика, а жизнь протекала спокойно и размеренно. Сортируя в своей галерее полотна нечесаных авангардистов и сочиняя, как она выразилась, пристойные аннотации к непристойным картинам, она в уме распутывала хитросплетения детективных сюжетов и достигла в этом деле определенного профессионализма.

С ней никогда ничего не случалось. Ее ни разу не пытались ни ограбить, ни изнасиловать, ни обокрасть. Она жила волею провидения словно отделенная невидимой перегородкой от реальности и постепенно переселялась в мир сказки, то есть детективного романа, решив, что самой ей не суждено испытать даже незначительных приключений. И вот теперь, совершенно неожиданно, судьба столкнула ее с человеком, который не только знал вход в тот особенный мир, где, как бабочки на лугу, резвились экзотические преступники и многоумные сыщики, но и сам был одним из грандов этого сказочного королевства. Одним словом, адвокат догадался, что ему уготована роль Вергилия.

Ответ на второй вопрос, почему прекрасную даму до сих пор никто не приватизировал, просто так не просматривался, и в конце концов Александр Петрович рискнул задать его впрямую.

Карина без тени смущения разъяснила, что она совершенно фригидна, как выяснилось во время замужества, к счастью недолгого, и супружеская постель для нее была источником невыносимых мучений.

— Но ведь это всего лишь единичный опыт, — осторожно заметил Александр Петрович.

— Иногда и единичный опыт бывает достаточно поучителен. И вообще, Александр, не считайте меня дурой, — в ее голосе появилось раздражение, — разумеется, были и другие опыты, увы, с тем же результатом.

Через несколько дней он снова подвел разговор к этой щекотливой теме и убедился, что Карина ее не избегает и, более того, испытывает к ней некоторое любопытство. Он пытался ненавязчиво заронить в ней мысль, что ее партнеры попросту не сумели найти правильного подхода.

Личная жизнь адвоката последнее время, после развода с женой и отъезда ее за границу, никак не ладилась. Возникавшие время от времени связи были унылыми и недолговечными, а женщины, как на подбор, оказывались нелюбопытными и ограниченными, не говоря уже о том, что ни одну из них он и близко не мог подпустить к своей уникальной коллекции звукозаписывающей аппаратуры. Карина выгодно от них отличалась. Несмотря на зажатость и нарочитую деловитость, в ней угадывался темперамент и не сонный ум. Домашний музей адвоката она сумела оценить по достоинству. И наконец, она ему просто нравилась. Короче говоря, Александру Петровичу пришло в голову, что его нынешний возраст — пятьдесят лет — самый подходящий для попытки жениться еще раз.

Дождавшись удобного случая, он высказал ей эту мысль.

— Нет, нет, я же говорила, что никуда не гожусь как женщина, — заявила она, — я не желаю вас ввергнуть в пучину бедствий, а сама — потерять доброго друга… Но вы — отчаянный человек, Александр, если готовы прямо так, сразу, сжечь за собой корабли.

— Кто ниоткуда не уходит, никуда не приходит. Если бы Кортес не сжег корабли, он никогда бы не завоевал Мексику.

— Мексику… — произнесла она мечтательно и как бы с удивлением оглядела себя, — впервые получаю столь масштабный комплимент.

— Вот видите, дорогая, зато у вас с чувством юмора все в порядке, — обрадовался Александр Петрович.

После этого разговора она исчезла на пару дней из поля зрения адвоката, что он воспринял как симптом положительный.

Да и самому ему следовало тоже задуматься. Разумное начало его натуры, которому он привык подчиняться, подсказывало не спешить с женитьбой, а если уж возникла такая блажь, то не лениться и поискать нормальную женщину, без сексуальных придурей. Но оказалось, в него уже вселился некий романтический демон, подзуживавший не отступаться от Карины.

Вскоре она объявилась и, как только адвокат завел разговор все на ту же тему, сказала, что пока не готова к такому шагу, хотя и не зарекается на будущее. И вообще, они и так общаются каждый день и в каком-то смысле живут почти по-семейному. В конце концов, формы проявления любви бесконечно многообразны.

— Хорошо, пусть будет так, дорогая, — согласился Александр Петрович, не пытаясь возражать или спорить, и это ее слегка царапнуло.

— У меня к вам есть странная просьба, Александр, Я хотела бы вместе с вами принять участие в каком-нибудь расследовании, от начала до конца. Это возможно?

— Отчего же нет? Чего хочет женщина, того хочет Бог.

Поняв, что банальность предназначена ей в качестве мести за отказ, Карина испытала некоторое удовлетворение, но и досаду: почему он не понимает ее, ведь она делает шаг к сближению.

— И не считайте это исключительно прихотью. Я живу как гомункулус в колбе, мне необходимо встряхнуться.

— Не сомневайтесь, мы чудесно встряхнемся вместе.

Он ей позвонил меньше чем через сутки:

— Похоже, судьба работает на нас. Нам предлагают нестандартное дело.

Прием был назначен на два часа. Адвокат восседал спиной к окну, на письменном столе перед ним в полном одиночестве покоился японский диктофон. Кресла для посетителей, которых ожидалось двое, стояли не вплотную к столу, а в метре от него.

— Правильная мизансцена — ключ к правильному общению, — пояснил Александр Петрович, выбирая наилучшее место для кресел.

Карина расположилась сбоку, за отдельным столиком с бумагой для записей, изображая собой секретаря. Ей также было доверено встретить клиентов в прихожей и провести в кабинет.

Они представились как супруги Квасниковы. Он служил в торговом флоте вторым помощником, а она — буфетчицей на его же теплоходе.

Изложенная ими история показалась Карине смешной и нелепой, и она с удивлением наблюдала поведение адвоката — он явно демонстрировал серьезное отношение к этому дурацкому делу.

Оно касалось Николая Васильевича Квасникова, отца заявителя. Ныне пенсионер, он ранее был, как и сын, моряком, но военным и служил на подводной лодке. Четвертый член семьи, третьеклассник Коля, дружил с дедом и оставался на его попечении, когда родители уходили в рейс. В общем, жили неплохо, и дальше так было бы, если бы не глупые выдумки старика. Все ему инопланетяне мерещатся. И вот с месяц назад он возьми и напиши сам на себя заявление, то бишь донос, что пришельцы используют его, Квасникова, в своих шпионских целях. Заявление он отослал в районное отделение милиции, с просьбой передать куда следует, в компетентные инстанции, а начальник отделения, не будь дурак, переправил письмо прямо в психушку, и теперь оттуда шлют повестки, один раз даже приезжали, да Колюня их выгнал. У старика характер строптивый, и если санитары до него доберутся, это добром не кончится. А с кем тогда оставлять ребенка? Хоть увольняйся, а такой работой-, как у них, не бросаются. И еще: с недавнего времени соседи по дому стали к их семье относиться враждебно, болтают разные глупости, — к примеру, будто от их квартиры исходят всякие вредные излучения. От таких слухов до обыска — один шаг.