Смерть на фуршете. Полный текст романа - Наталья Кременчук

Смерть на фуршете

Полный текст романа

Наталья Кременчук

Креативный редактор Сергей Дмитренко

Фотограф (фото на обложке) Сергей Дмитренко

Корректор Наталья Борисенко

Корректор Ольга Маевская

© Наталья Кременчук, 2017

ISBN 978-5-4483-8257-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Креативный редактор – Сергей Дмитренко.

Корректоры – Наталья Борисенко, Ольга Маевская.

***

Все события, сюжетные ходы, коллизии и персонажи данного беллетристического сочинения выдуманы. Любые совпадения с действительностью являются случайностями, не предусмотренными автором.

Меню

Дураки устраивают пиры, а умные едят на них.

Бенджамин Франклин,

американский политический деятель,

почётный член российской Императорской Академии наук

(изображён на купюре

в сто долларов США)

По разряду эскорта

Перед инициацией

Люди короткого списка

Между стерлядью и щукой

Введение в фуршетознание

Президент всегда появляется вовремя

Перепись посещения

Фуршет в рабочем порядке

Мидас при «Парнасе»

«Переходный возраст»

Под именем Инессы

Громогласное признание Арины

Горячего не было

Президент в ранге Аллы Пугачёвой

«Лада-Надежда»

Последний ужин Позвонка

Убийство становится романом

Обед с Инессой

Ночь с Пелепенченко

Утро с шефессой

Наедине с Трешневым

Grus grus

Волшебная колбаса

Брошен на борьбу с коррупционерами

Фуршет по-сельски в Новой Москве

Вокруг «Утёса»

Соборность vs фуршетность

Русские пельмени в американском дворике

В поисках истины – под облаками

Питерское разочарование

Киевский муж

Киевское искушение

Киевские последствия

Полунощные нимфы и ночные воровки

Чудесный переводчик

Разорванный «Утёс»

В раю фуршетчиков

Халявщики поневоле

У логова Хорька: под угрозой обыска

Соблазнительное предложение

Утиное эхо

Фуршет как проект

Тanto i ven lo stes

Изъятие из рая

После-следствия

По разряду эскорта

Ксения ещё по дороге в институт пожалела о том, что на ней колготки, колготки с лайкрой. Москва была погружена в густую майскую жару. По улице, коль на неё вынесло, хотелось идти в чём-нибудь кисейном, надетом на голое тело безо всякого белья, а в метро обуревало желание перенырнуть из прибоя волн собственного пота под прохладный, очень прохладный душ.

Выбравшись из городской преисподней, Ксения заскочила в какую-то пустынную подворотню и быстро содрала с себя колготки, увернувшись от маслиньего взгляда то ли гастарбайтера, то ли нелегального мигранта, уверенно материализовавшегося в полумраке дворового зноя.

Вылетев на улицу, критически оглядела собственные ноги, решила, что мартовский загар, полученный во время поездки с мужем в Эйлат, ещё заметен, и дальше, дальше, дальше…

И всё равно опоздала! Шефесса, она же вечный её научный руководитель, она же то почётный, то действительный член нескольких российских и трёх иностранных академий, уже вылезла из своего «Лендровера» и сидела под сенью лип у входа в институт на любимой скамейке, отполированной до благородного блеска попками и штанами нескольких поколений аспиранток и стажёров. Рядом лежала коробка её любимого «Казбека», а сама Антонида Клавдиевна Толь прикуривала новую папиросу от папиросы, уже высосанной ею до мундштука.

– Не торопитесь, голубушка! – проскрипела с контрабасной силой вечная курильщица, увидев Ксению. – Я совсем память потеряла: забыла захватить вёрстки двух моих статей, которые понадобятся мне во второй половине дня. Поедете с Эдуардом, он вам их выдаст. Но обратно придётся на метро или возьмёте машину – я оплачу. Эдуард не успеет: у него мастер-класс в Доме музыки.

Из института вышел Эдуард Борисович, муж, композитор, водитель, а дома и шеф-повар-официант. Привычно – снизу вверх – осмотрев Ксению, он поклонился ей и, распахнув дверь джипа, поклонился вновь. «Приветствую Вас, Ксения Витальевна».

Поехали, точнее, ввинтились в «пробки», ведущие к жилищу супругов, благо, оно находилось поблизости, в переулке между Пречистенкой и Остоженкой. Надежды Ксении на кондиционер казались тщетными: Эдуард Борисович был не только композитором, но и, несмотря на свой почти двухметровый рост, певцом-тенором. Всегда и всюду он боялся простудиться. Страшнее ларингологических заболеваний для маэстро было только предположение о том, что он может стать причиной неудовольствия его Антониды Клавдиевны. Данная трепетность, впрочем, не мешала ему всякий раз, когда они застывали за впереди идущим автомобилем, так же застывшим, прожигающе утыкаться взглядом в коленки Ксении. Их угасающий загар не был тому препятствием…

У Ксении не было никакого раздражения по отношению к подвижному взгляду Эдуарда Борисовича, хотя это явно угрожало безопасности движения. Может, ему тоже нелегко – каково это, быть очередным, хотя, кто знает, может, и последним, мужем очень учёной дамы, которая всю жизнь занимается проблемами интеллектуальной и половой социализации знаменитых людей в пору, когда они были подростками?! Или именно это удерживает его в состоянии вечной пубертатности?!

– Вот если бы ещё кондиционер… – голосом покорного крольчонка среднего школьного возраста пропищала Ксения.

– Здесь климат-контроль, – произнёс Эдуард Борисович, стараясь придать своему тенору важность баса профундо. – Автоматически. – Он повернул какую-то ручку, а его взгляд при том попытался хоть на пару миллиметров раздвинуть ноги Ксении…

Машину обратно, к институту, она, естественно, ловить не стала. Неизвестно, на каком Росинанте и какой джигит-частник попадётся, такси дорого, а представить, что она предъявит Антониде счёт, было просто немыслимо. Значит, опять метро, причём с пересадкой, жара усиливается, отсутствие колготок не спасает, а ногу уже натёрла.

День не задался! Вёрстки статей, выданные супругом курьерше, Антонида сразу не посмотрела, и потому только после обеда обнаружилась оплошность Эдуарда Борисовича, изнемогшего от близости ног, оголённых выше установленной им для себя нормы (и то сказать, юбчонка у тебя, Ксения Витальевна, коротковата, особенно в положении сидя). Это не те вёрстки! И теперь, садистически для Ксении укутанная в тёмно-фиолетовую вязаную шаль – и это поверх жилета и плотной оливковой блузы с длинными рукавами, – Антонида Клавдиевна вновь посылала её к себе домой, инструктируя, как снять квартиру с охраны, как взять то, что ей нужно (диктовала перечень, хотя Ксения знала его наизусть, ведь сколько лет вместе – и аспирантка, и теперь докторантка). И как затем поставить квартиру на охрану тоже объяснила! Будто в первый раз она в этой квартире появляется.

Метро, Пречистенка, переулок, квартира… И всё – безо всяких климат-контролей… Взмокла! В который раз сегодня!

Пройдя на кухню, Ксения напилась тёплой воды из-под крана (не минералку же брать из ящика, который стоял в углу!).

Не помогло.

Заглянула в ванную. А почему бы и нет?! Антонида Эдуарду звонила, он сказал, что вернётся после семи…

Через мгновение Ксения уже стояла под вожделенным прохладным душем, через три минуты кое-как промокала капли на теле старым лилово-серым купальным халатом Антониды, висевшим здесь же, а ещё через три минуты уже неслась к метро с нужными статьями.

Было по-прежнему жарко, но на этот раз Ксения ощущала себя полегче: теперь и стринги надёжно улеглись в сумочку рядом с колготками…

Вдруг на ступеньках спуска к платформе «Кропоткинской» её догнали и, крепко схватив за руку, окликнули.

– Ксюха!

Охо-хо! Обернулась – он! Трешнев!

– Андрюха!

Сколько лет прошло, но оказывается: сидел негодяй внутри и вдруг распустился во весь диаметр, как зонтик внутри легковушки.

Едет с какой-то пресс-конференции в Музее Пушкина. И зовёт с собой на церемонию вручения премии «Новый русский роман».

– Мне ещё на работу.

– Что ж ты, думаешь, там в рабочее время?! Вечером. А пока не вечер! Съездим на твою работу, а потом, прогулочным шагом, на премию. Если бы ты знала, как я рад, что тебя встретил!