Смерть на фуршете. Полный текст романа - Наталья Кременчук

– Гатаулин Артур Спиридонович… – Помедлил: – Из города Нижний Тагил. Инженер теплоустановок. – Горчаковский медленно продолжал писать, так что самопредставление продолжилось: – В Москве проездом, из командировки. Пересадка. – Покосился на всё трудящегося над словом Горчаковского. – Дело в том, что я тоже пишу стихи и вот зашёл…

Горчаковский захлопнул книгу, встал и протянул её Гатаулину. Под крик «Шампанское, победителю!» официант на подносе вынес два бокала.

Ухнув, Галаулин выпил до дна, а Горчаковский только пригубил…

Ксения поплелась назад, к Трешневу. Чувствовалось, что запал взвинченной торжественности начал угасать. Всё сосредоточилось на жратве и питье.

Президент всегда появляется вовремя

– Ну что, получила впечатления? – с отцовской ласковостью спросил Трешнев. В его руках был стакан, вновь наполненный виски почти до краёв. – Перекуси наконец.

– Слушай, – удивлённо спросила Ксения, – у вас, кажется, лежала здесь эта самая… стерлядь по-горчаковски… Неужели съели?

– А ты что, тоже хотела поиграть в эту угадайку?! Ну, пожалуйста, сейчас я тебе принесу. Не ожидал, что ты этим заинтересуешься – и отдал рыбок действительным членам нашего семейного стола.

– А вы что же с Владимиром, даже попробовать не захотели?!

– У Воли сегодня изжога, он, увы, почти на диете. Я при всей своей страстной любви к любой рыбе почему-то не переношу фаршированную. А президента нашего всё нет, телефон его не отвечает.

– А эти… члены семейного стола… им-то что, подходит?..

– Конечно, подходит! Люди семейные, непривередливые. Да я тебя с ними познакомлю.

– А почему семейного стола?!

– А как ещё? В стандартной Академии – отделения, а в нашей, фуршетной, разумеется, должны быть столы. Молодёжный стол. Стол пенсионеров… Есть православный стол, его возглавляет Лёша Бутырко…

– А он чем отличен?

– Он пресс-секретарь митрополита…

– Да не Лёша, а православный стол!

– Понятно чем: постами. Во время постов его члены вкушают только постную часть фуршета. Правда, алкоголь они, в большинстве своём, себе позволяют. Очень просто: объявляют себя путешествующими, а путешествующим прерывать пост можно. Находят компромисс.

– Это им профессор Полоскухин Герман Гурьевич подсказал, – пояснил Воля. – Он однажды к их столу прибился, увидел, что они страдают без пития и промыслительно помог. Объяснил, что поездку на фуршет по Москве из дома, а тем более, если живёшь в Подмосковье, вполне можно считать путешествием.

– А кто это?  – спросила Ксения. – Полоскухин…

– Сейчас мы тебе его покажем, – сказал Воля, осматриваясь. – Это наш постоянный и непременный член.

– Сегодня не покажем, – возразил Трешнев. – Он уже напился, и его увела жена.

– Увы! Однообразный финал, – Воля грустно посмотрел на парочкой стоявших Ксению и Трешнева. – Для Германа Гурьевича до банальности стандартный. Они с женой могли бы войти в наш семейный стол, но эта трагическая дама появляется на фуршетах только затем, чтобы депортировать своего охмелевшего супруга…

– Да и мы, бывало, с коллегами доставляли Германа Гурьевича по месту постоянной прописки… – добавил Трешнев.

– Не всегда это было там, где у него постоянная прописка, – возразил Караванов. – Помнишь, как мы вместе с ним вынуждены были тащить вдруг свалившуюся Анечку, и Полоскухин привёл нас в какую-то свою конспиративную однушку, недалеко от Склифа, и там ты…

– Мало ли что можно вспомнить!  – Трешнев неожиданно оборвал Караванова. – Таких мы числим заочными членами Академии фуршетов. Анечку. Полоскухинскую жену… Соответственно здесь только очные. В том числе члены семейного стола. Обычно они, по привычке, – за одним столом и по соседству друг от друга. Но мы все между собою дружим. Дружим столами.

За одним из недальних столиков двое мужчин среднего возраста и соответствующие им дамы вели беседу, возможно, как раз обсуждая, ху из ху на тарелке, переданной им Трешневым.

Ксения всмотрелась.

– Это же, по-моему, Верстовский.

– Естественно, Верстовский.

– Мне очень нравятся его романы о композиторах и путешественниках. А как здорово он выступал против ЕГЭ по литературе и свёртывания литературного образования в школе!

– Ну, если ты думаешь, что все остальные здесь – сторонники ЕГЭ и сливания в один предмет русского языка и литературы, то – увы! Ты не на тусовке министерства образования.

– Это понятно. А рядом кто?

– Естественно, кто: законная жена. Тоже филолог. Профессор МГУ. И ведут они беседу с такой же законной семейной парой… Хочешь, я тебя с ними познакомлю, тем более что жена другого мужа, Карина, – по образованию зоопсихолог, доктор наук. Вы найдёте с ней общий язык. Если будешь защищать докторскую – она даст тебе отзыв, а то и оппонентом выступит. Но учти, она очень строгая и педантичная. Зоопсихологию потеснила  – хочет возвратить гнедичевско-жуковский гекзаметр в русскую поэзию и уже премного преуспела в этом. Получила премии «Киприда» и «Ромей», избрана почётной понтийской гречанкой.

– И муж её – зоопсихолог?!

Ксении приглянулся рослый бородач, одетый, несмотря на жару, в какую-то странную куртку, похожую на телогрейку.

– Нет, Адриан, это тебе понравится,  – лесничий. Они вообще до недавнего времени жили где-то в восточносибирской тайге, работали по долитературным специальностям, вырастили кучу детей. Благодаря Интернету, стали посылать свои труды в Москву, и вот  – пробились.

– Адриан тоже пишет гекзаметром?

– Он полиглот. Знает то ли шесть, то ли семь… да, семь языков. Ну, словом, Карина рожала, а он изучал языки. Очередной ребёнок  – новый язык. Аристарх – древнегреческий, Аркадий – латынь, Алла – немецкий, Анна – иврит, Айша – арабский, Артур – кельтский… Да, ещё Аревик, младшая, сейчас учится в РГГУ, это древнеармянский… Когда стало можно, Адриан начал подрабатывать на переводах всякой бывшей запрещёнки, а теперь один из ведущих переводчиков с мёртвых и новых языков.

– Интересные у вас здесь люди.

– В общем, случайных нет, – скромно потупился Трешнев. – У нас даже халявщики свои, постоянные.

– Что за халявшики?

– Те, кто приходит сюда только затем, чтобы выпить и закусить. Ты, что ничего о них не слышала? Таких в Москве целые рои перемещаются, со специализацией. О них даже статья в Википедии есть… А наш Гриша Бурцевич взял на себя планомерность борьбы с халявщиками и неуклонно даёт репортажи об их деятельности в массмедиа. Неужели не читала?

– Увы…

– Что ты! Гриша даже заслужил от халявщиков почётное, хотя и злобное прозвание Эспумизан. Действительно, при виде Гриши у них сразу аппетит пропадает. Он и сейчас где-то в боевом поиске…

– Но кто же здесь халявщик? Может, как раз ваш невидимый президент, который, как вы говорите, приходит только к фуршету?!

– Воля, ты слышишь?! Пожалуй, сразу исключим её из нашей Академии, не принимая туда! Запомни: халявщик – это тот, кто проникает на мероприятия без каких-то профессиональных оснований. А наш Алексей Максимилианович – старший научный сотрудник Института истории гуманитарной культуры. Воля заведует отделом в Ассоциации распространения научной информации. Я принадлежу к масс-медиа. Попросту, как нас величают в народе, журналюга. Так что всюду свой, ибо собиратель новостей и фактов…

– Жареных тоже?

– Фаршированных! Ксюха, можешь издеваться надо мной сколько угодно: я толстокожий… Вон, кстати, прошёл Амазасп Гивиевич… да-да, этот седой, благообразный джентльмен с большим пластиковым пакетиком от издательского дома «Бестер», уже порядком набитым. Полагаю, там упокоилась изрядная часть лотерейной стерляди… Сейчас мы тебе и Позвонка покажем… Воля, ты не видишь его?

– Я вообще давно его не вижу. То есть он промелькнул, когда мы ещё у входа стояли… а потом… затерялся где-то. Вот Парасолька здесь… И Клара Кораллова…

– А это кто?

– Тоже халявщики!

– Парасолька – это же зонтик по-украински!

– И по-польски тоже… А Парасолька она потому, что на одном фуршете в Литературном музее, где подавали жареных поросят целиком, недолго думая, полураскрыла зонтик, который у неё был с собой, затолкала туда одного, а может, и двух поросят, сунула то, что получилось под мышку – и сделала ноги! Но вот, попала высокая профессионалка кому-то на язык. То ли она полячка-украинка, то ли тот, кто её так назвал. Или песенку вспомнил, была такая… Про парасольку.

– А почему Клара Кораллова?

– Кто знает… Воля, ты не знаешь? Спросим у президента, когда он придёт. Может, реальное имя. Тоже благообразная дама… Всегда с диктофоном… старинным. Ещё советских времён. «Репортёр» называется. Громоздкий – хотя, как посмотреть, и вместительный тоже. Легко переделать в сумку-холодильник для сохранности выносимых продуктов. А внешне – она вроде как у вас интервью берёт… Но кто эти интервью слышал или читал?!