Малиновый пиджакъ. или Культурная контрреволюцiя - Роман Днепровский

Малиновый пиджакъ

или Культурная контрреволюцiя

Роман Владимирович Днепровский

Редактор Алексей Николаевич Шманов

© Роман Владимирович Днепровский, 2017

ISBN 978-5-4485-1202-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Истина – где-то рядом…

(вместо вступления)

Как Остап Ибрагимович чтил когда-то «совецкий» Уголовный Кодекс, Роман Днепровский в широком смысле чтит культурные традиции. Это не слепое подражание Салтыкову-Щедрину, Ильфу-Петрову, Чехонте-Зощевлатову или Джерому-Марку К. Твену-Джерому. Следует сначала полюбить их всех, скопом и порознь, затем «переварить» и, руководствуясь рецептами «Адской кухни», испечь нечто новое, свое, что вполне уже можно назвать Романско-Днепровским стилем

Книга начинается с заглавия «Малиновый пиджак», но это изделие явно не из гардероба героев Днепровского, да и сам автор в нем непредставим. Однако, вспомним «Королей и капусту» О. Генри. В книге Днепровского есть все, кроме пресловутых пиджаков вызывающей расцветки.

С заглавием вроде бы разобрались, поговорим теперь о подзаголовке. Любая «контрреволюция» подразумевает возвращение к «свергнутым» истокам, в данном случае – культурным. То есть речь идет, на мой взгляд, о возвращении к тем самым культурным традициям, не просто ненасильственным, но интеллигентным, культурным путем, что для автора крайне важно.

Роман занимательно рассказывает занимательные истории. Я сам вместе с ним занимал неоднократно. Иногда выдвигались в другой конец города. Без предварительного звонка. Ночью. Пешком. Бывало, нас посылали обратно, но чаще… Увы, прошли те занимательные времена. Или все-таки знаменательные? Неважно.

Работая над составлением книги, я много узнал полезного, да и бесполезного, но весьма любопытного. Например, о том, что в медицинском институте существует «Библиотека Человеческих Органов». В ней все-все, из чего мы с Вами состоим, дорогой читатель! Буквально каждый Орган и Член нашего тела заспиртован, точнее, заформалинен в отдельной стеклянной посудине. Можете представить? Но и ЭТО еще не все! У наших родных Внутренних Органов, как их не назови, тоже есть своя Библиотека, причем Человеческая (не всегда же они звери, в конце концов). И они ее читают долгими ночными дежурствами в своих отделениях и опорных пунктах, и, может быть, становятся все человечней и человечней от этого…

Не все еще Повести написаны о Настоящих Человеках, далеко не все! Смотришь вокруг – всюду фальшь, и ведь не определишь без подсказки Днепровского, что нет-нет, да и попадаются Настоящие Человеки или даже Настоящие какие-нибудь Явления.

Это и старый еврей, рожденный в концлагере, мастер по ремонту пишущих машинок. И целая австрийская фирма, выпускающая сейфы и выполняющая свои обязательства уже полторы сотни лет, несмотря на революции, оккупации и две Мировых войны. И самопровозглашенный Горский Князь, построивший свою саклю на склоне Иерусалимской горы. И, конечно же, братья наши меньшие, которые часто умней и человечней своих старших родственников…

Про цикл «Истина где-то рядом…» отдельный разговор. Много таинственного, необычного и просто смешного проистекает на просторах необъятной и необъяснимой нашей Родины.

Как свой, автор вхож в мастерские художников и кабинеты банкиров, в редакции газет или телеканалов и в закрома коллекционеров антиквариата. Он много видит, подмечает, а потом пишет свои рассказы, умные и остроумные, грустные и ностальгические, «рыбные» и «собачьи», но, главное, позитивные, со здоровым юмором.

Но довольно слов, предлагаю приступить к чтению, и обещаю, никто не уйдет разочарованным! Вперед!

Реквием писачей машинке

Из цикла «Повести о Настоящих Человеках»

Прошлым летом, коротая время в вымирающем посёлке Боярский на южном берегу Байкала, где у нас сломалась машина, в ожидании отправившегося за нужной деталью автостопом до Верхнеудинска Сержа (LJ-юзер sergey_tibet), я лениво перелистывал взятые в дорогу номера «Русского Репортёра», и наткнулся на статью о пишущих машинках. Оказывается, летом 2010 года в Индии закрылся последний в мiре завод, который их выпускал, представляете? Всё! Их больше никогда не будет! Компьютер убил пишущие машинки, превратил их во «вчерашний день», в винтаж, в антиквариат, в реликт прошлого, сделал их бесполезным хламом и предметом коллекционирования.

Я был, наверное, последним из иркутских журналистов, работавшим на «механике»: ровно до 2004 года набивал свои тексты на машинке, сам отвозил их в редакцию – а Кулехов, матерясь, перенабирал их на своём компе, жертвуя ради меня своим драгоценным временем. А я ему даже ни разу и не проставился за это с гонорара – впрочем, он и не пьёт уже давным-давно… А потом Кулехов, с воплями: «Это невыносимо! Сколько ж можно?!» притащил мне старый редакционный комп: «Осваивай!» Я освоил, потом вышел на просторы Сети… и умер. Умер, как грамотный человек.

Компьютер, друзья мои, убивает грамотность: сделаешь ачипятку – он подчеркнёт слово с ашыпкой; кликнешь мышкой – исправит слово. В ЫнтырнЭте – и того хуже: здесь, вообще, никто ничего не исправляет, здесь кто как слышЫт, тот так и пишЫт. А то? Олбанский-то Езык откуда? А попробуйте-ка сделать ляп, когда набираете текст на писачей машинке! Зубами свою ачепятку выгрызать будете, языком зализывать! Кто сегодня помнит про такие непременные и необходимые девайсы любого, мало-мальски, продвинутого пользователя ПМ (Пишущей Машинки, а не Пистолета Макарова), как штрих, липкая лента, бритвочки? Они были точно также необходимы, как необходимы другому ПМ – пистолету Макарова – шомпол, и щёточка для чистки дула, и маслёнка с маслом. Впрочем, для механической пишущей машинки маслёнка тоже необходима – и я покупал для своей именно оружейное, в охотничьем магазине: во-первых, оно действительно самое лучшее для такого рода механики, а во-вторых, к своей «Виталине» я относился, как к личному оружию. Ну, и использовал примерно также: «мочил» в газете разных нехороших людей, а потом мы с ними судились из-за публикаций. Один такой суд я даже проиграл…

Ладно, вернёмся к пишущим машинкам. Как же они стрекотали у мамы на работе, в Управлении комплектации оборудования, что размещалось в смешном и кривом старинном здании бывшей гостиницы, прямо над железнодорожным вокзалом! Вскоре, это стрекотание переместилось к нам домой: мама привезла с работы электрическую пишущую машинку – большую и тёмно-зелёную – и вечерами печатала на ней: брала часть работы на дом, а, кроме того, набивала текст своего диплома. Наш дом в тот год поставили на капитальный ремонт: жильцов никуда не расселяли, и целый день по квартире ходили брутальные работяги – тянули трубы, что-то сваривали, долбили… Во всех комнатах, там, где шли трубы центрального отопления, в полу, в потолке и в стенах зияли сквозные дыры – соседи стали ближе и роднее, и мы с соседом Вовкой через эти дыры общались, гоняли друг другу «малявы» на ниточках. А кроме того, соседи из двух квартир, расположенных напротив, приходили к нам набирать воду, умываться, мыть посуду – ну, и кое за чем ещё… Потом, когда канализацию меняли уже в нашей квартире, мы навещали соседей по тем же вопросам.

А мамина машинка стрекотала и стрекотала каждый вечер! И кончилось это однажды тем, что в нашу квартиру постучались незваные гости.

– Здравствуйте, – сказали незваные гости, демонстрируя дедушке свои удостоверения, – покажите нам пишущую машинку.

Машинка была показана, и гости поинтересовались, что мама на ней печатает. Мама продемонстрировала служебную документацию и свою дипломную работу. Гости долго изучали бумаги, изучали машинку. Потом велели маме собираться и ехать с ними. Машинку они тоже увезли. Через три часа маму, вместе с печатной машинкой, те же двое молодых людей привезли обратно. Они извинились перед дедом, называя его «уважаемым Геннадием Ивановичем», объяснили, что поступил некий «сигнал»… что в городе появились анонимные листовки антисовецкого содержания… что они обязаны были отреагировать на сигнал и всё проверить – это их служба… что они сейчас проверяют всех владельцев пишущих машинок… Затем они ещё раз извинились и ушли.

Я вряд ли забуду когда-нибудь, что творилось в квартире, когда увезли маму: бабушке я наливал корвалол и валокордин – она лежала на диване, совершенно бледная. Отец звонил в свою милицию, звонил своему начальству – толку от его звонков не было. Тогда за телефон сел дед. Позвонил мэру города, Николаю Францевичу Салацкому, на домашний телефон, коротко обрисовал ситуацию. Салацкий сказал, что перезвонит. Перезвонил через сорок минут, и сказал, что маму скоро привезут обратно, не нужно беспокоиться. Через два дня Салацкий приехал к нам – бабушка испекла для него рыбный пирог, дед пил с Николаем Францевичем коньяк, я играл для мэра полонез Огинского на пианино…