История моей матери - Семен Бронин

- Не бойся. Пусть слушает,- успокоил хозяин гостя, видя, что тот косится в ее сторону: одного этого взгляда было ему достаточно, чтоб составить представление о том, кто к нему пришел и что, следовательно, ему нужно.- Она у меня немая.

- Совсем не говорит? - удивился Яков.

- Почему? Говорит, если спросишь, а так помалкивает. Что надо?

- Кое-что по вашей специальности.- Яков огляделся по сторонам.- Может, присядем?

- Садись конечно - чего спрашиваешь? - Хозяин продолжал изучать его, и невнимательное лицо его отражало эту внутреннюю работу: он словно заполнял на посетителя карту.- Это я засиделся, не хожу никуда в Шанхае этом, а люди ходят. Ты по-русски-то ботаешь?

Надо сказать, что разговор до сих пор происходил таким образом, что Яков обращался к нему по-немецки, а он отвечал по-русски: Мартыныч тоже был хороший полиглот, поездил по белу свету и понимал разную речь, но говорил только на языке своих предков. Яков решил не выдавать себя:

- Очень плехо,- сказал он.- Предпочитай немецкий.

- Да? - Мартыныч поглядел недоверчиво и проницательно.- А я думал, ты из русских жидов.

- Найн,- сказал Яков.- Еврей, только немецкий.

- Хорошо хоть от веры не отрекаешься. Сбежал оттуда? Вам там сейчас туго приходится - ждем от вас пополнения. Давай, чего надо?

Он настроился благожелательно: уголовный мир (сходившийся в этом с коммунистами) был на стороне угнетаемых и преследуемых - изгнанный фашистами еврей нуждался в его помощи. Яков понял, что может продолжать, и во избежание недоразумений, перешел на ломаный русский:

- Есть четыре паспорта. Нельзя сделать дубли? - сказал он с просительной интонацией, которая появлялась у него всякий раз, когда он просил о чем-нибудь: будто всякая просьба была для него необычна и требовала самоуничижения.

- Четыре дубля? - удивился тот, вовсе не ожидавший такого размаха сделки.

- Да. Говорят, вы умеете?

- Могу,- признал Мартыныч без ложной скромности.- Если только трех девяток в номере нет. Тем более - если больше.

- Трех девяток? - Яков глянул непонимающе.

- Ну. Печаточки потерял при переезде. Переезжать с место на место приходится. Как тебе вот. А откуда ксивы? Из каких стран, я имею в виду. Откуда они у тебя, ты мне все равно не скажешь, да мне и не надо.

- Два французских, один чешский, один китайский.

Мартыныч глянул еще недоверчивее.

- Французский - это корочки у меня есть,- сказал он с важностью, не означавшей, однако, что он берется за работу.

- А я, естественно, любую сумму.

- Любую - положим, не любую,- поправил хозяин, зорко следивший за бравадой и преувеличениями и выдавая этим человека из уголовного мира: насколько этот мир любит позерствовать в обыденной жизни, настолько же пристрастен к точности в торговле.- Я ведь тебе ничего еще не предлагаю. Покажи, что принес.

Это был решающий момент. Показать паспорта значило открыться больше, чем хотелось Якову, но и не показать тоже было нельзя: разговор бы на этом прекратился. Яков достал злополучные документы.

- Но это между нами,- снова просительно и настойчиво сказал он.

Мартыныч поморщился: он не привык к такого рода предупреждениям.

- А между кем еще? Мы ж с тобой не на площади торгуем...- и просмотрел документы с дотошностью хорошего пограничника.- Настоящие,- признал он.- И девятки всего две... На. А то ты на месте не сидишь, боишься: отберу я их у тебя. Номера обязательно те же?

- Натюрлих,- сказал Яков, беря паспорта и успокаиваясь.- Кому они нужны с чужими номерами?.. Проверить могут.

Мартыныч покосился на него:

- Все-то ты знаешь... Некоторые так берут - было бы что полицейскому под нос сунуть. А у тебя, гляжу, фирма серьезная.- Он, кажется, принял решение и лишь из приличия тянул время.

- Ну так как? - подторопил его Яков.- Можно надеяться?

- Надеяться всегда можно,- возразил тот: его снова не устроила неточность формулировок.- Подумать надо.

- Долго думать нет времени. Возвращать надо.

- Ну и верни. Перепиши текст - может, и сделаю.

- Фотокопии подойдут?

- Еще лучше: печати легче срисовывать...У тебя, гляжу, все налажено... Что ж ты своего ксивщика не имеешь?

- А что это? - Яков вспомнил, что он немец и не обязан знать русскую феню.

- Не понимаешь? Ну да, ты ж германец... Оставь свой телефон или адрес я сообщу, когда соберусь.

- Этого-то как раз у меня и нет,- сказал Яков со вздохом, пряча паспорта во внутренний карман френча.

- Чего у тебя нет?

- Ни телефона, ни адреса.

- На улице ночуешь?.. Ну нет значит нет. Я только с солидными людьми дело имею,- сказал он, хотя предпочитал как раз маленьких клиентов, которые не могли втянуть его в большие неприятности. Якову оставалось лишь криво усмехнуться, пожать плечами и забыть о паспортах - до поры до времени...

После него Яков пошел к двум молодым американцам, которым в этот день была назначена встреча. Собственно, учитывая обстоятельства, можно было перенести ее, но Яков, как было сказано, не любил отменять принятых решений, зная, как расхолаживающе действует это на новичков: революция должна быть подобна поезду и следовать твердому графику, не знающему в пути задержек и опозданий. Американцы были присланы ему из Коминтерна - с советом проверить и прощупать их, прежде чем допустить к делу. Они прибыли из Нью-Йорка и мечтали об участии в китайской революции. Якову они сразу же понравились. Это были энтузиасты, рвущиеся в дело. У них не было за плечами марксистской школы - оба были из интеллигентов: Марк - учитель, Эдвин - юрист, так и не начавший практиковать, но оба возмещали ее отсутствие практической сметкой и развитым классовым чутьем: будто оба вышли из гущи пролетариата, а не из рыхлой безыдейной прослойки американского среднего класса. Следуя полученной директиве, Яков испробовал их в двух делах и недавно назначил последнее испытание: отправил обоих в Кантон - для военной рекогносцировки и зондирования населения. Правда, китайский, с которым они знакомились по самоучителю в Нью-Йорке, они знали лишь настолько, чтоб спросить дорогу от вокзала до отеля, но это ведь не помеха для зоркого наблюдателя: настроение населения можно оценить и по выражению лиц на улицах и по языку жестов.

Они жили в квартире, за которую платили сами: настаивали на этом и говорили, что скопили в Нью-Йорке достаточную сумму, чтоб доставить себе это удовольствие.

- Это у нас политический туризм! - сказал в прошлый раз, засмеявшись, Марк - из них двоих он был общительнее и вел внешние переговоры: Эдвин же был вдумчив, сосредоточен и расположен к меланхолии.- Подумаешь: пятьдесят долларов! Для нас это небольшие деньги! - Но пятьдесят долларов были деньгами и для американцев, и Яков все-таки всучил их им: это была оплата проезда и гостиницы в Кантоне. Насколько он был скуп, когда из него вытягивали деньги, настолько же неосмотрительно и безоглядочно щедр, когда от них отказывались; хорошо, что такое случалось нечасто, а то бы он вконец разорился. Сейчас он спешил к ним на свидание, хотя время для этого было самое неподходящее: ему еще надо было поспеть к Элли.

- Так что же удалось выяснить? - спросил он, когда они все уселись за столом в маленькой квартирке во французской концессии, на улице маршала Ош (французы любили называть улицы именами своих маршалов: в память о своем боевом прошлом и в назидание прочим). Жилье было сдано на одно имя, потом переуступлено в аренду последовательно четырем контрагентам: чтобы сбить с толку полицию и задержать дознание, если таковое начнется.

- Съездили! - Марк весело, во весь рот, заулыбался, будто речь шла об увеселительной прогулке, а не боевом задании.- За неделю через вокзал прошло восемь составов с пехотой и артиллерией. На каждом примерно по триста солдат: плюс-минус двадцать - и с десяток пушек.

- Но мы не знаем их калибр и назначение,- оговорился, склонный к педантической точности, Эдвин.- Были крупные и мелкие.

- Больше крупного калибра,- примирительно сказал Марк.- Судя по тому, что торчало из-под брезента. Может быть, гаубицы? - предположил он, обратившись к Якову, который был для них высшим авторитетом во всех вопросах, включая военные. Они знали, что он воевал в Гражданскую, но Яков был там политкомиссаром и, хотя и дошел до звания бригадного комиссара, вряд ли мог бы сам отличить гаубицу от миномета. Но он не сказал им этого.

- Напишем, крупного калибра - этого достаточно,- снисходительно сказал он.- Это интересно, что вы говорите. Я пошлю это в Центр и китайским товарищам. И все двигались в северном направлении?

- Ну да. Там одна ветка всего... Готовят заслон перед коммунистическими районами? - Марку не терпелось ввязаться в бой на стороне красных.

- Или готовятся к высадке японцев,- сказал Яков.- Им будет трудно воевать на два фронта, а Европа и Америка помогать не станут. Гражданская война в Китае тесно связана с противоречиями между империалистическими державами, и наша задача - этим воспользоваться. Я вас просил поэтому, когда вы уезжали, прощупать антияпонские настроения в населении. Удалось что-нибудь в этом смысле? - и глянул пытливо сначала на Марка, потом на Эдвина.- Сейчас это очень важно.