Траектория судьбы - Елена Калашникова

– Пытались. Но он дает сбои, и порой гильзы разлетаются по боевому отделению танка.

– Это недопустимо, – предостерег Смирнов. – В башне находятся люди, она начинена приборами, и не попавшая в специальное устройство гильза в бою может натворить беды.

– Мы уже все оценили, – успокоил я Евгения Ивановича. – Приняли решение сделать свою конструкцию гильзоулавливателя. Сейчас испытываем ее у себя на заводе. Думаю, что и этот вопрос уладим с танкостроителями…

Беседа наша затянулась далеко за полночь, и Вера Александровна, жена Смирнова, несколько раз меняла нам остывавший чай. Но все проблемы, связанные с дальнейшей доработкой танкового пулемета и его установкой мы обсудили в деталях. Евгений Иванович был человеком конкретного дела, чутко улавливавшим перспективу развития вооружения. Его советы и помощь носили всегда конструктивный характер, что для разработчика оружия было очень важно.

И вот, наконец, пулемет ПКТ в 1962 году приняли на вооружение армии и стали осваивать в массовом производстве, устанавливая на новые танки и бронемашины. Ведь в каждой вновь разрабатываемой машине требовалось найти оптимальное местоположение пулемету и обеспечить герметизированный вывод ствола наружу.

Ни у конструкторов танков, ни у танкостроителей к нам вопросов вроде бы не возникало. По мере появления новых машин мы продолжали им помогать в установке оружия и быстро реагировали на любые возникавшие у них вопросы, выезжая непосредственно на место.

И вдруг в один из ноябрьских дней я получил телеграмму, подписанную министром оборонной промышленности С. А. Зверевым: «5 ноября 10 часов на заводе… состоится заседание коллегии по изделию… Ваша явка обязательна…»

Посмотрел на индекс объекта, по которому должно было состояться заседание коллегии: он относился к разработке, которую осуществляли и ставили на производство конструкторы танка. Почему в таком случае моя явка обязательна?

Недоумевая, я спросил об этом министра при встрече.

– Понимаете, в КБ Морозова ссылаются на то, что их изделие задерживается с выходом из-за не доработанного вами до конца пулемета, – объяснил Сергей Алексеевич.

– Как же так, лично к нам с их стороны не предъявлялось никаких претензий? – Моему возмущению не было предела.

– Вот так и бывает, – встал из-за стола Зверев. – Не успевают сами вовремя что-то доработать и стараются вину на кого-то переложить, авось пройдет. Хитрят, словом, время пытаются выиграть. А чтобы не хитрили, я и решил пригласить вас на коллегию. Полагаю, вам и выступать не придется. Увидят разработчика пулемета – и, думаю, сами сразу сообразят, о чем говорить надо. Глядишь, и истинные причины задержки работ узнаем. Так что вы просто присутствуйте на заседании.

Докладывать предстояло Морозову. Перед этим, увидев меня на заводе, он тут же подошел.

– Значит, и вас пригласили на коллегию? – пожал мне руку главный конструктор танков. – Вы уж извините великодушно, что мы, ссылаясь на вас, прикрыли образовавшуюся у нас брешь – не хватало времени доработать один узел.

На заседании Коллегии никто не кивал на задержку работ из-за конструкторов-оружейников. Но министр Зверев, когда Морозов закончил доклад, задал ему вопрос:

– Так что, Александр Александрович, выходит, разработчики пулемета вас не задерживали и не мешали совершенствовать вашу конструкцию?

– Нет, не задерживали, – ответил Морозов. – Калашникову я уже принес свои извинения…

Несмотря на подобные, скажем так, издержки производственного характера, между конструкторами разных изделий, видов техники, будь то разработчики стрелкового оружия или танков, артиллерийских систем или самолетов, всегда существовала тесная творческая взаимосвязь. Не обходилось, конечно, и без конфликтных ситуаций. Но не они определяли нашу совместную работу. Когда дело доходило до окончательного, принципиального решения, руководствовались, прежде всего, государственными интересами, интересами повышения обороноспособности страны.

Но вскоре для многих из нас наступили неприятные времена. Тогда вся наша работа на какой-то момент потеряла свою ценность. Я имею в виду взятый Хрущевым курс на перевооружение армии. Много негативного он принес нам, конструкторам военной техники, да и всей армии.

Появление наших новых образцов в армии всегда встречалось с большим одобрением. Мне приходилось не раз убеждаться в этом, бывая в войсковых частях и встречаясь с личным составом. Каждая такая поездка свидетельствовала о том, как бережно и с любовью относятся солдаты к отечественному оружию. Каждая такая встреча давала дополнительный заряд для дальнейшего совершенствования новых, еще более мощных, образцов оборонной техники.

Конечно, с началом развития ракетной техники многое изменилось в оценке значимости нашего труда, труда оружейников. Так бывает всегда: новое направление развивается бурными темпами и как бы вытесняет своих предшественников. И только после некоторого времени их «соперничания» оказывается, что оба направления должны развиваться параллельно, дополняя друг друга, а не вытесняя и изживая одно другое. Но пока понимание этого придет, уйдут годы и годы. И за эти годы чего только не приходится услышать и пережить…

Приведу случай из жизни, подтверждающий это печальное правило.

Главных конструкторов-разработчиков оружия – меня, Симонова, Владимирова, Стечкина и Макарова – пригласили на Высшие офицерские курсы «Выстрел» для встречи со слушателями и преподавательским составом курсов. Каждый из нас коротко рассказал о своей работе. После нас выступали преподаватели. И вот один из них, обращаясь к нам, говорит: «Спасибо, что вы нам так хорошо рассказали о своих работах. Но ответьте, пожалуйста, кому нужна в нынешние времена эта ваша пещерная техника?»

Сразу мы даже не нашлись, что ответить. Правда, следующий оратор тут же попытался исправить ситуацию, назвав выступление своего коллеги ошибочным, но термин «пещерная техника» был как бы показателем складывающегося нового мышления молодых офицеров, да и немолодых тоже…

И вот вскоре после этого случая в очередной раз на наш завод приехал секретарь ЦК КПСС Дмитрий Федорович Устинов. Мы с ним встречались при каждом его появлении в Ижевске. Встретились и на этот раз.

Тут и рассказал я ему о случае на курсах, о «пещерной технике». Он улыбнулся и, обращаясь к присутствующим, сказал:

– Ну, конечно же, это пример очень неправильного отношения преподавателя к этому важному виду оружия. Он не понимает, что, отдавая предпочтение какому-нибудь одному виду оружия, будет бит другим! Следует строго спрашивать с тех офицеров, кто так считает. Тем более с преподавателей!