Под сенью Великого Леса (СИ) - Локхарт Лисс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мелвин тем временем нагнулся, порылся под сиденьем и извлек на свет инструмент, который, насколько помнила Джуди, назывался лютней. По крайней мере, он был очень на нее похож.
— Откуда ты это взял? Редания что, играет на лютне?
— Сама ты лютня, — оскорбился Мелвин. — Это кивирра, главный инструмент в традиционной музыке сильвов. Без нее не обходится ни одна уважающая себя песня. И нет, Редания не умеет играть на кивирре, насколько я знаю. Просто такова уж особенность этой скамейки: чего ни захочешь, из-под нее обязательно достанешь.
— Я кофе хочу.
— На еду и напитки это не распространяется.
— Тогда щенка.
— И на живых существ тоже.
— Магия — не самая полезная штука, — сказала Джуди родителям. — А ты умеешь играть?
— Да. Давно мне не доводилось вот так, без спешки и суеты, смотреть на зеленый Великий Лес в хорошей компании. Аж в сердце что-то защемило, а меня в таком настроении всегда тянет играть. Надеюсь, вы не против?
— Нет, — дружно ответили Грейсы.
— Спой нам, менестрель, — подхватила Джуди.
Мелвин встревоженно поерзал на скамье, кашлянул, подкрутил колки. Проверил звучание, снова принялся настраивать инструмент, пробежался по струнам, на сей раз медленно, и остался доволен. Пальцы его коснулись струн (их, как успела сосчитать Джуди, на кивирре было по меньшей мере десять) и принялись резво их перебирать. Джуди почувствовала себя так, словно уже вернулась в Эйланис и прошлась по его живописным зеленым площадям в разгар сильвийского праздника. Веселая мелодия проникала в самое сердце и так и увлекала танцевать. Даже папа Джуди, не слишком любивший живую музыку, закачал ногой в такт песне.
Однажды я красотку
В деревне нашей встретил.
Сбежало сердце в пятки
От дивных ее кос,
И в тот же миг короткий,
Когда ее приметил,
Я понял, что влюбился,
И задал ей вопрос.
Любить тебя буду вечно,
Мое волшебное сердце!
С тобою нас сердечно
Обнимет Великий Лес.
Со мною будешь беспечна,
Мое волшебное сердце!
Мы станем делить с тобою
Радости всех чудес.
Бок о бок живем мы с нею,
Меняемся и взрослеем,
Растим четверых мальчишек
И девочку краше дня.
Но день ото дня грустнее
Становится рядом с нею.
«Какая, красотка, скверна,
Тревожит давно тебя?»
«Ах, я изменилась, милый,
И мне от судьбы не скрыться.
Я стала теперь старее,
Красу свою потеряв,
А в косы вплелись седины.
Мне нечем теперь гордиться!»
Я ей прошептал: послушай,
Не буду с тобой лукав.
Любить тебя буду вечно,
Мое волшебное сердце!
С тобою нас сердечно
Обнял Великий Лес.
Пускай красота быстротечна,
Мое волшебное сердце,
Я счастлив делить с тобою
Радости всех чудес!
Пускай наша жизнь скоротечна,
Мое волшебное сердце,
С тобой милей всех на свете
Радости всех чудес!
Джуди улыбнулась: родители сидели, крепко прижавшись друг к другу, и завороженно слушали песню Мелвина. Да она и сама украдкой смахнула слезу. Эта песня напомнила ей об Афлеке, который ждал ее в Эйланисе и по которому она уже успела сильно соскучиться. Сильнее она скучала только по той ночи, когда они бродили по деревне, украшенной к Рождеству, и говорили обо всем на свете. Ей хотелось, чтобы они, победив Ворлака Мердила и Черную Колдунью, провели еще много-много подобных дней и никогда больше не расставались, думая, что им не суждено встретиться.
Мелвин спел еще несколько песен, а остаток дороги просто наигрывал на кивирре незатейливые, но приятные уху мелодии. Едва сани пересекли границу Эйланиса, Джуди спрыгнула вниз и в нетерпении взглянула на остальных: ну, чего задерживаетесь? Обнять Афлека ей хотелось куда сильнее, чем передать неутешительные новости. Мелвин спрятал кивирру под скамью, где она и исчезла, а папа помог маме спуститься с саней.
— Жалко, все эти вещи из-под скамьи нельзя выносить за пределы саней, — поделился Мелвин. — Мало того, что они бесследно растворяются, так еще и шансов достать их снова потом никогда уже не будет. Я соскучился по звучанию кивирры.
— Где ты так научился играть?
— У нас почти все сильвы умеют. А я научился у папы. Он, конечно, человек, но все же творческая личность. Он быстро нахватался у сильвов разных приемов и техник игры, добавил к этому гитарные фишки и получил нечто уникальное, за что его песни все просто обожают. Видишь, в Великом Лесу быть гостем из другого мира очень выгодно: учишься всему быстро, зато любую обыденную для себя вещь можешь привнести в жизнь чужого народа как нечто уникальное.
— Это мне напоминает «Янки при дворе короля Артура», — подумав, ответила Джуди. — Очень бесчестная тактика. Но очень заманчивая!
— Самое главное — не злоупотреблять, — кивнул Мелвин.
Эйланис не пошел на поводу у гостей и не вторил их хорошему настроению. Джуди надеялась, что сильвы уже успели оклематься после нехороших новостей и затеяли праздник всем врагам назло, но пока что они усиленно готовились к битве. На границе усердно трудились маги из Братства Чародеев, среди которых Джуди узнала и Аларию, подругу Фалиона. Они возводили защитные барьеры вокруг Эйланиса, сплетая воедино хитроумные чары, и Джуди воочию убедилась, насколько сложной бывает магия. Такую без глубоких теоретических познаний точно не освоить. Повсюду, куда ни глянь, сновали маленькие пташки, которые при ближайшем рассмотрении оказывались крошками-сильвами из Братства Поваров. Они торопились заготовить припасы на случай осады.
Представители Братства Творцов и Братства Лесничих собрались на площади и вторили зеленокожему сильву, который отдавал им указания, где поставить укрепления, а где — ловушки. Недалеко от них расположилось Братство Торговцев. Лавочники рылись в сундуках и относили найденные полезные вещи на проверку бородатому сильву, промышлявшему, как помнила Джуди, торговлей темными артефактами. Он либо с ворчанием и криками отвергал находки, либо с довольным и хитрым видом складывал их перед собой на прилавок. Изредка он любовно касался порядочно выросшей кучи талисманов и оберегов, убеждался, что ничего не пропало, и задумчиво трогал свою бородку. Увидев Джуди и Мелвина, он махнул им рукой, скорее сердито, нежели приветливо, и тут же отвлекся на свару с одним из лавочников.
То тут, то там попадались воины из Братства Дозора. Его верхушка почти наверняка сейчас проводила время в Ратуше наравне с представителями Братства Мудрости и Следопытов, но менее опытные дозорные патрулировали Эйланис и время от времени обращались к другим Братствам за докладом. Нигде не было видать Целителей и Менестрелей. Эти уж точно попрятались по своим башням. Целители готовили принимать большое количество раненых, доставали из закромов самые лучшие лекарства, заготавливали все для оказания первой помощи. Из башни Менестрелей даже отсюда слышался гул инструментов. Среди них, подумала Джуди, почти наверняка есть и кивирры. Певцы готовили свою музыку, чтобы вложить в нее сильную магию и сделать оружием в бою.
— В это место, похоже, пришла война, — заметила мама.
— Так и есть, — печально подтвердила Джуди. — Добро пожаловать в Эйланис, если сейчас можно так сказать. Это место — главное поселение сильвов в Великом Лесу, концентрация всех его чудес. Увы, вы застали его не в лучшие времена. Ворлак Мердил, о котором вы уже наслышаны, вот-вот атакует его, если мы не отдадим ему чертежи.
Пока Джуди рассказывала родителям о том, как устроен Эйланис, для чего нужны Братства и какие есть, Мелвин уверенно вел их через толпу к Гостевому Павильону. Если раньше на главной площади нельзя было протолкнуться из-за ярмарки, на которую все приходили поглазеть, даже зная на ней каждую лавку, то теперь продвижению вперед мешали толпы готовящихся к войне сильвов. Мелвин вполголоса ругался, что обойти площадь было бы гораздо быстрее. Когда они приблизились к Гостевому Павильону, то увидели, что и он преобразился: исчезли приветливые столики, за которыми уютно было посидеть во время фестиваля, убрали праздничные ленты и цветы. На освободившейся площадке дозорные разбирались с оружием. Джуди уже знала от Мелвина, что сильвы редко держали у себя клинки, считая это выражением недоверия к Великому Лесу. Они были донельзя суеверными и не хотели накликать беду в свои дома, поэтому все оружие отдавалось на хранение Братству Дозора. В мирное время доступ в Хранилище был скрыт под одним из столиков, но теперь люк вниз был настежь распахнут.
