Последнее прощение - Сюзанна Келлс

Когда я привез его в Голландию, у него ни гроша не было. Я предложил ему денег, он отказался, а потом заключил со мной сделку. Он возьмет деньги, а через год вернет с процентами. Все же, что он наживет сверх того, достанется ему.

Вспоминая это, Лопес улыбался.

— Это было в 1623 году. Он купил превосходный корабль, нанял людей, приобрел оружие и пустился в плавание сражаться с Испанией. Попросту говоря, стал пиратом. Правда, голландцы снабдили его какими-то документами, но эти бумаги едва ли помешали бы испанцам предать его медленной смерти. К счастью, до этого не дошло. Когда фортуна улыбалась вашему отцу, она улыбалась широко. — Лопес пригубил вина. — Нужно было видеть его возвращение. Он привел с собой еще два корабля, оба захваченные и оба доверху набитые испанским золотом. — Он покачал головой. — Таких денег я никогда не видел, никогда! Только два человека на свете когда-либо отбирали у испанцев больше, но никому это не было до такой степени безразлично, как вашему отцу. Он выплатил мне долг, взял немного денег себе и дал мне новое поручение. Я должен был устроить так, чтобы все остальные деньги достались вам. Это было целое состояние, Кэмпион, настоящее состояние.

Огонь угас за экраном, в комнате становилось прохладно. Однако ни Лопес, ни Кэмпион не пошевелились, чтобы подложить дров в догорающий камин. Кэмпион с замиранием сердца слушала, как чужой человек рассказывал ей, кто она такая.

Лопес поглаживал бородку.

— До того, как все это произошло, до того, как Кит сочинил стихотворение о короле Иоанне, он влюбился. Боже мой! Он был потрясен. Он писал мне, что нашел своего ангела и непременно женится. К тому времени я знал его уже шесть лет и считал, что он вообще не создан для брака. Через полгода он снова написал мне, что по-прежнему влюблен. Он писал, что это невинное, нежное и очень сильное создание. Он добавлял, что она очень очень красива. — Лопес вздохнул. — Думаю, так оно и было, ведь она была вашей матерью.

Кэмпион улыбнулась в ответ на комплимент.

— Как ее звали?

— Агата Прескотт. Уродливое имя.

— Прескотт? — вздрогнула Кэмпион.

— Да. Она была младшей сестрой Марты Слайз. — Лопес в недоумении покачал головой. — Уж и не знаю, как Кит Эретаин познакомился с юной пуританкой, но это произошло, и он влюбился в нее, а она в него, только у них так и не было времени обвенчаться. Его арестовали, заточили в Тауэр, а она осталась беременной.

Мордахай Лопес потягивал вино.

— Она была одна. Полагаю, она обратилась к друзьям Кита за помощью, но он тогда знался с ненадежными людьми, и помощи так и не последовало. Кому нужен беременный ангел? — Он передернул плечами. — Я не знал ее, она не знала меня. Я бы с радостью помог ей, но она сделала роковой, наверное, единственно возможный для нее шаг и с позором приползла домой.

Кэмпион попыталась вообразить, как повел бы себя Мэттью Слайз, если бы она сама пришла домой беременной. Даже подумать и то было страшно. Ей стало жаль девушку, которая вынуждена была вернуться к Прескотгам. Лопес обхватил колени руками.

— Они ее спрятали. Им было стыдно за нее, и иногда мне кажется, они радовались тому, что случилось дальше. Она умерла от родовой горячки всего через несколько дней после вашего рождения. Наверно, они надеялись, что и вы умрете.

Кэмпион заморгала, чтобы скрыть слезы, подступившие к глазам от огромной жалости к девушке, пытавшейся разорвать те же путы, от которых старалась избавиться и она сама. Ее мать тоже хотела быть свободной, но в конце концов пуритане схватили ее и обрекли на одинокую мученическую смерть.

— Вот так вы появились на свет, — сказал Лопес, — маленькое незаконнорожденное существо, позор семьи Прескотт. Они назвали вас Доркас. По-моему, это означает «исполненная добрых дел».

— Да.

— Они хотели, чтобы вы такой стали. Собирались воспитать из вас хорошую пуританку. — Лопес покачал головой. — Когда Кита освободили из Тауэра, он написал Прескоттам, спрашивая, что произошло, предлагал забрать вас у них. Они отказались.

— Почему?

— Потому что к тому времени их проблемы решились. У Агаты была старшая сестра. Мне говорили, Марта была не так красива.

— Нет, — подтвердила Кэмпион.

— Прескотты были богаты, могли позволить себе дать большое приданое за невестой, но к приданому прилагалась не только невеста. Прилагались и вы. Мэттью Слайз согласился жениться на Марте, взять вас и воспитать как собственную дочь. Мэттью и Марта пообещали ни при каких обстоятельствах не раскрывать позор Агаты. Вас нужно было спрятать.

Кэмпион подумала о Мэттью и Марте Слайз. Неудивительно, что они взвалили на нее тяжкую ношу гнева Господня. Их всегда преследовал страх, как бы сквозь пуританский уклад не проступила жизнерадостная натура Агаты.

— Потом, — продолжал Лопес, — Кит Эретайн нажил состояние и захотел, чтобы оно досталось вам. — Он мягко засмеялся. — Вы, пожалуй, подумаете, что передать ребенку состояние — дело нехитрое! Но не тут-то было! Пуритане отказывались брать деньги. Деньги были получены от дьявола и совратят вас с пути истинной веры, говорили они. Но когда дела у Мэттью Слайза пошли совсем плохо, — Лопес налил себе еще вина, — предложение Кита Эретайна перестало казаться таким уж дьявольским, в нем появилось даже что-то богоугодное! — Он засмеялся. — Так что они обратились к молодому адвокату, чтобы тот повел переговоры от их лица.

— Это был сэр Гренвилл Кони?

— Тогда просто Гренвилл Кони, но все равно пронырливая маленькая жаба. Как и все адвокаты, он обожал неясности. Неясность делает адвоката богатым. Начались всевозможные сложности.

Раздались удары колоколов, означавшие, что прошло еще пятнадцать минут. Со стороны реки долетел скорбный звук фалов, ударившихся о мачты.

— Мы не могли просто подарить вам деньги. Сделать это по закону было очень нелегко, да и Гренвиллу Кони мы отнюдь не доверяли. Он приехал в Амстердам встретиться с нами, и это кончилось катастрофой.

— Катастрофой?

На лице Лопеса появилось довольное и одновременно грустное выражение.

— Кони угораздило влюбиться в вашего отца. Думаю, это было несложно, если вы предпочитаете мужчин женщинам, но Кони умудрился обидеть Кита. Кони следовал за ним как раб. — Лопес усмехнулся. — Я советовал вашему отцу поощрять его, использовать страсть Кони в своих целях, но Кит всегда недолюбливал таких типов. Кончилось тем, что он догола раздел Кони, отхлестал его по заднице и швырнул в канал. И все это публично.

Кэмпион была в восторге.

— Как бы мне хотелось на это посмотреть. Я бы сама с удовольствием сделала то же самое!

— В каком-то смысле Кони за это отомстил, — заметил Лопес — Он приобрел картину, изображавшую обнаженного Нарцисса, и заплатил лишние деньги, чтобы поверх оригинала на ней написали лицо вашего отца. Ему хотелось, чтобы все думали, будто Эретайн был его любовником. На мой взгляд, месть странная, но Гренвиллу Кони она доставляла удовольствие.