Каллгира. Дорога праха - Рут Хартц

Вегард нахмурился, готовя, наверняка, очередную колкость про её сотрясение или полоумие. Бионические пальцы сжались и расслабились, Каз чуть сдвинула левую руку в сторону, чтобы найти его ладонь. Этот жест нужен, чтобы чувствовать тепло другого, чтобы без слов говорить «спасибо, что ты рядом», «я знаю, что могу на тебя положиться». Этого не передадут холодные железяки, но Вегард смотрел сейчас на их сплетённые пальцы и улыбался уголками губ.

В больничной палате не осталось запахов спирта, лекарств, ясмининых трав и мазей, микстур и порошков. Комнату заполонил аромат новой, дорогой кожи, разгорячённого металла, мужского пота вперемешку с морской солью. Снега и льда.

Думая, что она хочет ощутить этот вкус на языке, Каз облизнула губы. Вкус снега, соли, кожи.

Вегарда.

[1] (крийский) Северный медведь .

29

Перевезти Казимиру в Синий Храм смогли только на четвёртый день. Врачи без конца брали какие-то анализы, осматривали её, проверяли швы и переломы. По их рассчётам Каз должна была уже умереть, и это волшебное исцеление вызывало сотню вопросов. У самой Казимиры тоже, но Вегард ни ей, ни медикам полноценного ответа не дал. «Помогли друиды» и только. После этих слов врачи смотрели на него чуть ли не с отвращением — здесь этажом выше ставят протезы, неотличимые от настоящих конечностей, здесь безболезненно принимают роды, здесь спасают жизни с помощью науки и тянутся к просвещению. И в этом же городе друиды устраивают свои ритуалы, жертвуют богам коз и кроликов, чтобы зима выдалась спокойной, чтобы урожай был богат, чтобы дети не болели, и зафери обходили селения стороной. Конечно, врачи корчили такие мины.

На четвёртый день Каз ещё не могла и приподняться без чужой помощи, чтобы сесть. Любое напряжение — и ей будто положили холодный валун на живот. Сдавливало мышцы, тревожило раны, отдавало слабостью в ноги. Казимира быстро оставила попытки, но когда в палату зашли с носилками… Ащ, Алаян, провалиться бы со стыда на этом же месте.

— Не рано? — переспросила Ясмина, которая до того уже пыталась отговорить Каз. — Может ещё через пару дней? Она слишком слаба.

— Храм близко, — с блаженной улыбкой ответила одна из пришедших друидов и передала Вегу сложенную белую рубаху. Странно. Зачем ему одежда друидов? Похожа на его собственную…

— Машина надёжная, на кочках трясти не будет, — заверил мужчина в синей рясе и с медными бочонками на поясе. — Мы лучше позаботимся о вашей подруге.

Добрались действительно быстро и почти безболезненно. Казимиру хотели расположить в общем зале для больных, где койки стояли рядами, и заняты были не больше десятка. В помещении стоял такой запах, будто его годами не проветривали — прелая кожа, болезни, травы и микстуры, испражнения, кровь. Может, друиды верили, что воздух, которым дышали больные, должен лечить остальных, а, может, и ещё что похуже себе придумали, но Вегард переспросил:

— Может, мы найдём для Каз отдельную келью?

Похоже, ища, что его смутило, Ясмина огляделась по сторонам — она-то сама училась у Синих, наверняка, практиковалась в таком же медкрыле. Справа от них пациент зашёлся кашлем, даже перевалился через край своей койки и выплюнул что-то на каменный пол. Всматриваться Каз не стала, вони хватило.

— Да, мы можем выделить для вас комнату, — с неизменной блаженной гримасой ответила та же женщина-друид. Остальным, носильщикам, будто языки отрезали. — Но плата будет больше.

— Пускай.

Ещё через четыре дня Казимире помогли встать и позволили прогуливаться по Храму. Кормили здесь скверно — жиденьким бульоном с одинокой морковкой и парой картофелин, но случались и хорошие дни, когда на тарелке оказывались каши с яблоками и грушами, скромный салат или сладкая выпечка. Боги точно насмехались над Каз — окна её кельи выходили как раз к рынку, где каждый день жарили мясо. Сочные стейки, кебаб на мангале, пряная курочка на вертеле. М-м-м. Мясо шкворчало на сковородах или капало соком на угли, ветер швырял эти ароматы в комнату, пока голосистый повар приглашал отведать его стряпни. Каз бы и рада! Она бы и вторую руку отдала на отсечение, лишь бы попробовать этот клятый стейк! Но друиды даже проносить мясо в храм не позволяли, только растительная пища.

Торчать в своей келье для Казимиры было уже невыносимо, и она решила осмотреться во внутренней части Храма, в большом зале с алтарями. Сегодня здесь никого не было — ни прихожан, ни друидов.

В витражных окнах мозаика цветного стекла складывалась в рисунок, эту легенду Каз слышала. Азуолас из Брегена, который основал Синюю Длань и построил первый Синий Храм, собирал материал вдоль дорог, близ городов и деревень. Древесину, стекло, камни. Из того, что дала ему природа, и от чего отказались люди Азуолас построил прекрасную часовню, и в первую же ночь в неё явился бог Дийв. Создателю лесов и морей очень понравились эти витражи, и как лунный свет играл в разноцветных осколках. Дийв сказал, что Азуолас на верном пути, и ничто не должно его останавливать.

А ещё Каз слышала, что после этого божественного наставления Азуолас бросил жену с тремя детьми и отправился дальше по княжествам Пакрана нести слово Дийва. Что Синие, что Белые — одни и те же фанатики, только одежды красят в разные цвета.

В этом зале многие боги были Каз незнакомы. То каменные изваяния, то образы, вырезанные из дерева, то рисунки на гранитных плитах. А вот у огромного стекла, вмонтированного в стену, Казимира остановилась. По краям его украшали морозные вихры, а в центре стояли Алга и Алаян, которых разделяла тонкая белая полоса. Его, рыжего, смуглого, как все гастинцы, и её, с кожей белой, как буран, и волосами чёрными, как мёрзлая земля. Нет у гастинцев легенды, как эти двое, такие непохожие, встретились и полюбили друг друга. Алга и Алаян были всегда и всегда вместе. До поры до времени.

От долгого хождения у Казимиры стало тянуть внизу живота, и она присела на подоконнике. Ноги уже устали, шрамы заныли, Каз отряхнула руку о халат — эти витражные окна годами никто не открывал: скопилась пыль и хлопья пепла. Из-за спёртого воздуха начало темнеть в глазах, и Казимира поковыляла к выходу. Не к коридору, из которого пришла, не к дверям в город, а к третьим, незнакомым.

Нужно отдать друидам должное — в коридорах храма запах стоял волшебный. Сладкие фрукты, мягкие ароматы трав, какие-то масла, цветочные краски, выпечка с корицей и цукатами, поджаренные орехи. Вонь из медицинского крыла сюда не проникала.