Будни и праздники - Николай Бондаренко

Три дня они были вместе. За эти три дня вся премия развеялась в дым.

Кроме всего прочего, Дмитрий не был склонен к бездумному веселью. Ему казалось глупым проводить время бесцельно. До Наташи он ничего не имел против того, чтобы раз в две-три недели посидеть вечерком в ресторане с друзьями, поболтать о том о сем. Но теперь, когда рестораны стали правилом, это утомляло. Устраивать частые вылазки в горы было сложно. К тому же он работал в горах и хотел отдохнуть от них. «Альбатрос» встал на ремонт.

К концу десятидневки Дмитрий валился с ног от усталости. Иной раз его обижало, что она не спрашивает — устал ли он? Конечно, он бы и виду не подал, но спросить, наверное, хоть раз она могла.

Кроме того, ему не нравилась определенная часть ресторанной публики, особенно нахальные денежные мальчики, веселящиеся на папины деньги. Наташу часто приглашали танцевать. Она никогда не отказывала и была при этом, по мнению Дмитрия, излишне любезной. Ему казалось, что она чересчур откровенно улыбается незнакомым. Когда она танцевала со щеголеватыми мальчиками, он места себе не находил. Совсем недавно ее пригласил на танец вежливый статный мужчина с седыми висками. Дмитрий успокоился и даже сказал ей об этом после. Она рассмеялась и ответила, что данный гражданин шепнул ей номер своего телефона и все уговаривал поехать на какую-то шикарную дачу. Дмитрий едва удержался от скандала.

Он устал от такого отдыха. Его утомляло многолюдие, шум. После напряженной работы на трассе хотелось тишины. Почему бы им не побыть вдвоем? Только вдвоем. Посмотреть телевизор. Или погулять по парку.

— А потом ты скажешь, что было бы неплохо, если бы я сварила обед или помыла полы? — с иронией отреагировала она.

— А разве ты не умеешь готовить? — серьезно спросил он. — Я, между прочим, с удовольствием отведал бы обед, приготовленный твоими руками.

— Ах, Димочка. Беда в том, что это скоро превратится в обязанность. А потом все рухнет.

— Что — все? Ты бы все же попробовала.

— И мы будем с тобой хлебать щи и уныло смотреть друг на друга? Димочка, неужели ты такой скучный человек? Я начинаю разочаровываться в тебе, — это было сказано шутливым тоном.

— Хоть убей, не могу понять, почему обед в ресторане — это весело, а дома — скучно.

— Ты еще многого не понимаешь, Димочка. Но твое воспитание я отныне беру на себя.

Он промолчал, но это — в последний раз. А при следующей встрече прямо спросил ее:

— Мы любим друг друга? Или просто приятны друг другу?

— Димочка, что за странные вопросы?

Но сегодня он отступать не собирался.

— Мне хочется знать, как ты поведешь себя, если узнаешь, что я самый обыкновенный прораб.

Она улыбнулась.

— Думаешь, ты меня удивил? Я отлично знаю многих прорабов и сразу же поняла, кто ты такой. Но ведь в наше время прораб и сказочный принц — почти одно и то же?

— Требуется пояснение.

— Ну, я знаю из чего складывается доход прораба…

— Что ты знаешь?

— Ладно, не виляй. Две-три мертвые душонки у тебя, конечно, тоже есть.

— Что?! — он поднялся со стула.

— Не ломайся.

— Что ты сказала? — стул полетел на пол. — У меня?! Ты…

— Кричать на женщину — последнее дело, — спокойно сказала она и, встав, взяла сумочку.

— Давай-давай! — в ярости закричал он ей вслед. — Скатертью дорога!

Он был взбешен. За кого она его принимает. Что она вообще знает о прорабах?! Она, любительница легкой жизни! К черту!

В следующие отгулы она не пришла. Он страдал, тосковал, но крепился. Нет уж! В данной ситуации он не сделает первого шага. На четвертый день, вечером, когда он готовился к завтрашнему отъезду, раздался стук в дверь.

Она. Господи, как он был рад се видеть! Какая она умница, что пришла. Он поцеловал ее руку:

— Извини меня. Я не должен был тебе грубить.

Она погладила его щеку.

— Ничего, милый. Во всяком случае ты не тряпка.

— Пойми, я просто перенервничал. Не будем больше об этом, хорошо?

И все было как прежде. Расстались до воскресенья. Но он увидел ее до воскресенья — в четверг.

Дмитрий переходил улицу возле «Детского мира» и в белой «Волге», остановившейся у светофора, увидел Наташу. Она сидела на переднем сиденье и смотрела в сторону, не видя Дмитрия, хотя он стоял рядом. А за рулем сидел тот самый мужчина с седыми висками, который нашептывал ей в ресторане номер телефона и приглашал с собой на шикарную дачу.

В воскресенье она пришла улыбчивая, как всегда, но какая-то чужая. Он догадался, что в ее жизни случилось нечто радостное, не имеющее отношения к нему, Дмитрию.

— Знаешь, — сказала она, — у меня заболела мама. Придется надолго ехать к ней. Так что увидимся не скоро.

Хитрить не имело смысла.

— Не стоит, Наташа, — хмуро ответил он, — я видел тебя… с твоим новым другом.

Она смутилась, но в интонации чувствовалось облегчение.

— Что ж! Наша сказка рано или поздно должна была кончиться. Если сейчас — тем лучше. Только не будем затягивать сцену прощания.

— Да, пожалуй, — согласился он.

— Ты славный парень, Дима, но не хозяин жизни. Начнешь доказывать, что таких, как ты, большинство? Мне это неинтересно. Я ошиблась в тебе и давно это поняла. Только не знала, как сказать. Но вот, слава богу, все прояснилось, я пойду. Не надо меня провожать.

Он молчал. У порога она остановилась и, порывисто обернувшись, вдруг выкрикнула:

— Ты не имеешь права меня осуждать. Да, я хочу быть независимой, хочу жить в свое удовольствие. И добиваюсь этого, доступными мне средствами. Я красивая женщина и могу себе позволить… А ты… ты…

— Не надо, Наташа, — тихо попросил он.

— Нет, выслушай! Ты всю жизнь будешь гнить на своей трассе, выполнять приказы других и считать гроши перед зарплатой!

Она выбежала из комнаты.

Смолк стук ее каблучков на лестнице, а Дмитрий все стоял у открытой двери. Сожалений он не испытывал. Было противно.

XVIII

До Райцентра добрались лишь к десяти утра. Виктор жил в «Шанхае». Он вышел на щербатый тротуар, помялся, прежде чем захлопнуть дверцу.

— Дмитрий Денисович, может, зайдем ко мне? Закусим, пропустим по маленькой, ага.

— Как-нибудь в другой раз, Виктор.

— Ну, дело хозяйское.

— Бывай!

В общежитии он первым делом залез под душ. Минут пять стоял под ледяными струями, ощущая, как тело словно заряжается энергией.

Через полчаса Дмитрий пошел на участок, почти уверенный, что застанет там Кайтанова. В организациях подобного рода выходных для ИТР практически не бывает.

В это субботнее утро аллеи Сухого Парка были совершенно пусты. Дмитрий шел медленно, приглядываясь к деревцам, что находились между жизнью и смертью. Выживут ли они, одолеют ли соль, зазеленеют ли к будущей весне, хотя бы отдельными веточками? Нет ответа. И все же Сухой Парк обладал своеобразной магией.

В Забайкалье Дмитрий видел горелый лес — несколько громадных сопок, по которым когда-то прошел пожар. Обугленные — без веток — стволы, походили на гигантские черные иглы, будто воткнутые кем-то в сопки. Горелый лес тоже обладал магией — магией смерти, кладбища.

Но здесь в Сухом Парке — магия была иного рода. Сухой Парк жил вопреки всему.

У ворот участка его почтительно приветствовал сторож — бритоголовый дядя Саша. В глубине двора копался в моторе Яша — крановщик, высокий плотный мужчина с румяными щеками, умевший даже в гневе сохранять умиротворенное выражение лица.

Дмитрий не ошибся — Кайтанов был на месте. Он сидел в кабинете за столом, заваленном бумагами.

— Ну, здравствуй, здравствуй! — увидев Дмитрия, Борис широко улыбнулся и поднялся. — Не заскучал еще по Ташкенту?

— Некогда было.

— Вот и я постоянно говорю, если работаешь по-настоящему, то и скучать некогда — времени не остается.

На нем свежая голубая сорочка. Короткие густые волосы взъерошены, ниточка усиков аккуратно подправлена. Темные глаза смотрят внимательно и лукаво.

— Ты уж извини, — продолжал он, — что я не смог вырваться к тебе. Хозяйство большое, хлопот хватает. Скоро подстанцию сдавать, так что приходится обхаживать заказчика, потом проектировщики приезжали, делали переразбивку трассы на гидролизный завод. Все одно к одному, а время идет. Ну, ничего, на следующей неделе обязательно приеду. А сегодня вечером соберемся у меня, пропустим рюмочку-другую… Как там у тебя складывается с Малявкой?

— Крепкая бригада, — ответил Дмитрий и коротко рассказал о сделанном.

— Двадцать семь опор? — с уважением переспросил Борис. — Не ожидал от Малявки такой прыти.

— Думаю, дела пойдут еще лучше, я выписал бригаде аккордно-премиальный наряд. Вот, посмотри, — Дмитрий протянул Кайтанову бланк и откинулся на спинку стула.