Еретики Дюны - Фрэнк Херберт

— Ну-ну, — сказал Муззафар. — Со времени прибытия сюда я очень много читал и слышал о тебе.

Тег продолжал безмолвно его рассматривать. Волосы Муззафара хорошо подстрижены, над левым глазом фиолетовый шрам, длиной миллиметра три. Одет он в открытую полевую светло-зеленую куртку и такие же брюки — не вполне мундир, но во всем этом есть опрятность, говорящая о привычке аккуратно следить за своим внешним видом. Ботинки это только подтверждали. Тег подумал, что, если он наклонится поближе, можно будет увидеть свое отражение в их надраенной светло-коричневой поверхности.

— Никогда, разумеется, не думал, что встречусь с тобой лично, — проговорил Муззафар. — Почитаю это за великую честь.

— Я знаю очень мало о тебе, кроме того, что ты руководишь силами из Рассеяния, — сказал Тег.

— Хм! На самом деле, тебе не так уж много известно.

Опять Тег ощутил мучительный голод. Его взгляд устремился к кнопке рядом с выходом трубокамеры — кнопки вызова официанта, как ему помнилось. Это место, где работу, обычно отдаваемую автоматам, выполняли люди: предлог для того, чтобы держать большую силу все время собранной и поблизости.

Наверно поняв интерес Тега к трубокамере, Муззафар сказал:

— Пожалуйста, не думай о том, чтобы сбежать. Сейчас подойдет мой личный медик, чтобы осмотреть тебя. Должен появиться через минуту. Буду очень признателен, если ты станешь спокойно ждать его прибытия.

— Я просто подумал о том, чтобы заказать еду, — сказал Тег.

— Советую подождать до тех пор, пока тебя не осмотрит доктор. Станнеры иногда оставляют очень противные последствия.

— Значит, ты знаешь об этом.

— Знаю обо всем этом чертовом провале. Ты и твой человек — Бурзмали — это та сила, с которой необходимо считаться.

Не успел Тег ответить, как из трубокамеры явился высокий человек в красном синглсъюте и куртке, настолько худой и костлявый, что его одежда легко болталась на нем. Ромбовидное клеймо доктора Сакк на его высоком лбу было оранжевого цвета, а не привычного черного. На глазах медика — поблескивающие оранжевые линзы, скрывавшие истинный цвет.

«Наркоман, приверженный к чему-нибудь?» — задумался Тег.

От него не исходило запаха знакомых наркотиков и даже меланжа. Был, однако, едкий запах, нечто очень похожее на фрукты.

— А, вот и ты, Солитц! — вскричал Муззафар. Он указал на Тега. — Как следует его осмотри. Позавчера он был сбит станнером.

Солитц вытащил привычный для докторов Сакк сканер, компактный и умещавшийся в одной руке. Сканер тихо жужжал: работало его поле снятия показаний.

— Значит, ты доктор Сакк, — сказал Тег, указав взглядом на оранжевое клеймо на лбу.

— Да, башар. Мои обучение и подготовка прекрасные, в древних традициях.

— Я никогда не видел опознавательный знак такого цвета, — сказал Тег.

Доктор провел сканером вокруг головы Тега.

— Цвет татуировки не имеет значения, башар. Имеет значение то, что скрывается за ним, — он опустил сканер до плеч Тега, потом провел по всему его телу.

Тег ждал, когда прекратится жужжание.

Доктор отступил назад и обратился к Муззафару:

— Он в полном здравии, Полевой Маршал. Вполне здоров, учитывая его возраст, но нуждается в подкреплении сил.

— Да… тогда все чудесно, Солитц. Позаботься об этом. Башар — наш гость.

— Я закажу мясо, поскольку это больше всего сейчас ему нужно, — сказал Солитц. — Ешьте его медленно, башар. — Солитц скорчил бодрую гримасу, затем его куртка и брюки опять затрепетали и захлопали на ходу. Его поглотила трубка лифта.

— Полевой Маршал? — спросил Тег.

— Восстановление древних титулов в Дуре, — сказал Муззафар.

— В Дуре? — переспросил Тег.

— Как же глупо с моей стороны! — Муззафар извлек небольшую коробочку из бокового кармана своей куртки и вынул из нее тоненькую папку.

Тег узнал голостат, похожий на тот, что он сам носил при себе во время долгой службы — голографические снимки дома и семьи. Муззафар поставил голостат на стол между ними и нажал контрольную кнопку.

Полноцветный образ зеленой кустарниковой протяженности джунглей появился как живой в миниатюре над столом.

— Дом, — сказал Муззафар. — Здесь, в центре, — каркасный кустарник, — палец указал на него в проекции. — Первый, который когда-либо подчинялся мне. Люди смеялись надо мной, когда я первым моим кустарником выбрал такой — и так к нему привязался.

Тег, смотревший на проекцию, разобрал в голосе Муззафара глубокую печаль. Указанный кустарник был долговязым пучком тонких веточек с ярко-голубыми шариками, танцующими на их кончиках.

«Каркасный кустарник?»

— Знаю, вид у него никудышный, — сказал Муззафар, отводя указывающий палец от проекции. — Совсем не гарантирует безопасности. Мне самому приходилось защищать себя несколько раз за первые месяцы после его посадки. Очень, однако, к нему привязался. Они на это, знаете ли, откликаются. Это самый лучший дом теперь во всех Глубоких Долинах, клянусь Вечной скалой Дура!

Муззафар взглянул на озадаченное выражение лица Тега.

— Черт возьми! Ведь у вас, конечно, нет таких кустарников. Ты должен простить мое ужасающее невежество. Мы, по-моему, много чему можем научить друг друга.

— Ты назвал это домом, — сказал Тег.

— О да. Под правильным управлением, как только они научились подчиняться, разумеется, каркасный кустарник сам себя выращивает в чудесную резиденцию. Это занимает только четыре или пять стандартных лет.

«Стандартных, — подумал Тег. — Значит, Затерянные до сих пор пользуются понятием стандартного года».

Раздалось шипение в трубке лифта, и в комнату спиной вперед вошла женщина в голубом облачении обслуги, ведя за собой плывущий на суспензорах термококон, который она остановила перед столом Тега. Одежда ее была того типа, который Тег видел во время первой своей инспекторской проверки, но когда она повернула к нему свое приятное округлое лицо, то оно было незнакомым. Ее череп выбрит, и всюду по нему тянулись выдающиеся вены. Глаза ее были водянисто-голубыми, а в позе что-то робкое. Она открыла крышку термококона, и прямые запахи еды поплыли в ноздри Тега.

Тег насторожился, но не почувствовал непосредственной угрозы: своим опережающим зрением он видел себя поедающим принесенное без дурных последствий.

Женщина расставила перед ним на столе ряд блюд и аккуратно разложила сбоку все нужные приборы.

— У меня нет снуппера, но я попробую еду, если хочешь, — предложил Муззафар.

— Нет необходимости, — ответил Тег. Он знал, что это посеет подозрения, но ведь наверняка эти подозрения сведутся к тому, что он — Видящий Правду.

Взгляд Тега была прикован к еде. Он даже сам не успел заметить, как наклонился вперед и начал есть. Знакомый с голодом ментата, он удивился своим собственным реакциям. Работа мозга в модуле ментата потребляла калории на чудовищном уровне, но сейчас им двигала другая необходимость. Он ощущал, как его собственный инстинкт выжидания контролирует его действия. Этот голод был превыше всего, что он когда-либо испытывал в жизни. Суп, который он съел с некоторой осторожностью в доме раздавленного, не возбуждал в нем такой требовательной реакции.

«Доктор Сакк выбрал правильно», — подумал Тег. Все меню было составлено по результатам полного обследования, сделанного сканером.

Молодая женщина продолжала доставать и доставать блюда из термококонов, поступавших через трубокамеру.

Тегу пришлось сдаться на середине трапезы и уйти для облегчения в туалет при обеденном кабинете, осознавая, что и здесь спрятанные телеглазы будут держать его под наблюдением. Он понял по своей физической реакции, что пищеварительная система тоже убыстрила свою работу, отвечая на новый уровень запросов тела. Когда он возвратился к столу, то чувствовал себя таким же голодным, словно вообще нисколько не поел.

Официантка начала выказывать признаки удивления, затем тревоги. И все равно продолжала поставлять и поставлять еду по его требованию.

Муззафар смотрел с возраставшим интересом, но ничего не говорил.

Тег почувствовал, как еда проникает в его клетки, восстанавливая силы: точная регулировка калорий, как о ней распорядился доктор Сакк. Количества, однако, они и помыслить не могли. Девушка продолжала выполнять его заказы, двигаясь как в шоке.

Муззафар наконец проговорил:

— Должен сказать, никогда прежде не видел, чтобы кто-то съедал так много в один присест. Мне не понятно, ни как ты это делаешь, ни почему.

Тег, наконец удовлетворенный, откинулся, зная, что возбудил вопросы, на которые нельзя отвечать правду.

— Это потому, что я ментат, — соврал Тег. — У меня было очень напряженное время.

— Поразительно! — сказал удивленно Муззафар и поднялся.