Тина и Тереза - Лора Бекитт

Конечно, Тина очень хорошо помнила, как Джоан рассказывала о сложностях своих взаимоотношений с мужем, но это не вдохновляло девушку. Против Джоан она ничего не имела, а сознание того, что Конрад, возможно, несчастлив с другой женщиной, не приносило радости. Она потеряла его, окончательно потеряла!

Постепенно Тина приучала себя к мысли, что необходимо жить дальше. Она думала о том, где поселится, чем будет заниматься. Интересно, хватит ли денег для того, чтобы организовать какое-нибудь маленькое дело, вроде магазинчика или мастерской? Наверное, нет… Тогда нужно поступить на службу. Жаль, что у нее нет хорошего образования, неплохо было бы устроиться гувернанткой или учительницей в школе…

Так она размышляла, глядя на проносящиеся мимо светлые эвкалиптовые леса, и ее настроение тоже было светлым.

Соседями по купе оказались девушка и молодой человек, оба лет двадцати. Сначала Тина обратила внимание на девушку. Приятной полноты, с округлым нежным лицом, зелеными глазами и волосами цвета меди; густые и пушистые, они кольцами рассыпались по высокому лбу. Молодой человек, тоже рыжеволосый, казался менее симпатичным, может быть, из-за несколько замкнутого вида, но в целом они были очень похожи.

Девушка в свою очередь приветливо поглядывала на Тину, и вскоре они разговорились. Попутчиков звали Стенли и Бренда Хьюз, они были братом и сестрой, двойняшками, жили в Сиднее, а сейчас ехали в Берк, где жила невеста Стенли.

Тина, набравшись смелости, принялась расспрашивать мисс Хьюз о городе, куда с недавних пор так стремилась и который четыре года назад бесследно поглотил Терезу.

Бренда была самостоятельной девушкой, по стилю и образу жизни опережавшей свое время. Брат и сестра жили в родительском особняке на берегу океана и имели две школы, для мальчиков и для девочек: одной управлял Стенли, другой — Бренда. Последняя долго и увлеченно рассказывала о своем любимом деле. Как поняла Тина, у Хьюзов было достаточно средств, позволяющих не работать, по крайней мере хотя бы Бренде, но девушка не могла жить без своей школы. Ее не устраивала существующая система обучения детей, основанная на английских традициях безукоризненного послушания, строгости и телесных наказаний. В своей школе Бренда, хотя и осторожно, постоянно вводила разные усовершенствования.

Тина была несказанно удивлена, она впервые видела такую девушку.

— Вы считаете, женщина может жить одна, самостоятельно, не подчиняясь никому, работать, даже если у нее есть средства? — робко спросила она, когда брат Бренды на минуту вышел.

— Конечно, мисс Хиггинс! Женщине совершенно необязательно зависеть от мужчины, она вольна сама распоряжаться собой, своим временем, имуществом. Может иметь собственные средства и сама себя содержать, если таково ее желание. В этом смысле я совершенно против викторианской морали. В остальном, разумеется, женщина должна следовать общепринятым нормам поведения.

Тина подумала, что в ее теперешнем положении такие взгляды приходятся как нельзя кстати.

— Я тоже хочу найти работу в Сиднее, — сказала она. — Как вы думаете, это возможно?

Бренда пожала плечами.

— Как повезет. Вот вам мой адрес, приходите, постараюсь помочь.

— Спасибо!

Тина прочитала адрес и спрятала бумажку.

— А если женщина выйдет замуж? — спросила она, продолжая разговор. — Тогда она будет обязана заниматься только семьей!

— Как пожелает! — улыбнулась Бренда. — В моем понятии человек всегда может и должен сохранять определенную независимость.

Тина припомнила, что Тереза тоже об этом говорила.

— А по-моему, это невозможно, — возразила она.

— Что ж, у каждого свои взгляды на этот счет, и каждый по-своему прав!

Вернулся Стенли. Разговор зашел о Сиднейском университете: Стенли Хьюз, несмотря на занятость делами школы, еще и учился на юридическом факультете, а Бренда хотела бы поступить на художественный.

— Там есть кафедра музыки, — сказала она.

Тина молча слушала. Все это недосягаемо для нее! Она чувствовала себя серостью рядом с этими людьми, хотя они держались так, что девушка не ощущала никакой дистанции.

Бренда между тем рассказывала о нравах богемы. С улыбкой взглянув на брата, она заметила:

— Стенли не питает симпатии к людям искусства, считает, что они, как правило, высокомерны, завистливы к лаврам других и крайне себялюбивы. Требуют, чтобы окружающие жили только их жизнью, полностью растворяясь в иx личности.

— Да, это так, — спокойно ответил Стенли, — каждый из них пытается создать свой мир, отстраненный от реальности, жить в нем да еще переделать все окружающее по своему образу и подобию, и ради этого они нередко идут на преступления против нравственности, принося в жертву других людей!

Тина вспомнила Конрада. Да, он всегда был холоден к окружающим, зато с горячей любовью лелеял свои мечты и стремления и любил себя, наверное, больше всех других людей вместе взятых, хотя и говорил, что это не так.

— Ты слишком резок, Стенли! Нет ничего плохого в желании человека видеть мир похожим на себя! — возразила Бренда.

— В таком случае человечество никогда не станет лучше!

— В нем постоянно идут два параллельных процесса: с одной стороны, оно идет вперед, с другой — неуклонно деградирует. Я этого никогда не могла понять!

В Берке попутчики сошли, сердечно распрощавшись с Тиной и оставив после себя ощущение новизны и некоторого душевного смятения. Девушка с сожалением думала о том, что, вероятнее всего, больше не встретится с этими людьми. Ничего не поделаешь, они иного круга, уровня — гораздо образованнее и умнее.

Тина сжалась в уголке и, закутавшись в шаль, задремала. Поезд временами останавливался, иногда бешено мчался, порою полз едва-едва.

Однажды остановился столь внезапно и резко, что девушка чуть не слетела с сиденья. Она напрасно прижималась лицом к стеклу — уже стемнело, и ничего нельзя было разглядеть.

Огни не мелькали, это была не станция. Тина знала, что к почтовому поезду был подцеплен всего один пассажирский вагон. Бренда Хьюз сказала, что им с братом еще повезло: какому-то богатому промышленнику понадобилось срочно попасть в Сидней, и он, благодаря своим деньгам и связям, добился того, чтобы уехать почтовым, иначе пришлось бы ждать пассажирский поезд до завтрашнего утра.

Вдоль состава промелькнули какие-то тени. «Рельсы разобраны!»— услышала Тина, и душу тут же наполнило безотчетное чувство страха и одиночества. Зачем она ринулась в Сидней?! Нужно было вернуться к матери, в Кленси!

Пассажиры зашевелились. Многие поспешно прятали в укромные места драгоценности и деньги. Тина, видя это, достала свое богатство из сумочки и, отвернувшись, сунула в лиф платья.