Феодал. Усобица - Александр Логинов

Венецианец совсем не походил на того комичного персонажа, каким он предстал перед Андреем при их первой встрече. Один дурацкий колпак, тогда, чего стоил! На сей раз, венецианец выглядел вполне соответствующе: залитые кровью штаны, стеганая куртка, поверх нее стальная кираса со следами полученных ударов, железная каска на голове, на боку на поясе — пустые ножны, свой меч сэр Леонардо отбросил в сторону, когда враги были разбиты. Венецианец целеустремленно направлялся к Андрею, широко раскинув руки и аккуратно перешагивая через трупы и лужи крови. Из его уст лился нескончаемый поток благодарностей, Андрей частично понимал с пятого на десятое из-за огромной скорости речи купца. Князь жестом прервал этот нескончаемый поток.

— Лука Фомич! — окликнул он воеводу, совсем уж без церемонно целующего дочку купца.

Чувства чувствами, но и борзеть не стоит.

Воевода, наконец-то оторвался от возлюбленной, быстро спустившись на палубу.

— Уходить надо, — сказал Андрей, пытаясь разглядеть, как обстоят дела у каракки.

Жаль, бинокль остался на фрегате. Воевода распорядился доставить бинокль на барк. Наплевав на удивление сэра Леонардо, они с воеводой рассматривали, как каракка выбросилась на берег. Барк взяли на буксир. Пленных пиратов частью посадили на весла фрегата, остальных на захваченную парандерию. Уходили в море, надеясь, что пираты не бросятся за ними в погоню. Повезло. Разбойники были заняты и не обратили внимания на уходящий в море барк.

Андрея освободили от гребли из-за его раны на бедре. Он протестовал, подумаешь, порез, но воевода остался непреклонен.

Пользуясь случаем, Андрей расспросил сэра Леонардо, каким ветром того занесло в эти воды. Оказалось, купец завершил все свои дела в Тане, он отправил зафрахтованную каракку с грузом рыбы, икры, а так же соли из Чиприко в Константинополь, а сам решил сходить в Трапезунд за шелком, заодно сбыть там часть соли. У Синопа, каракка ушла на запад, а он, моля бога, простоял у берега два дня, в ожидании попутного ветра. На второй день плавания, барк повстречал две каталонские каракки идущие в Трапезунд. А потом на них напали пираты, два дня преследовавшие большие суда, не смея напасть. Вот только сегодня, пираты решились на активные действия.

Андрей общался с итальянцем через толмача, так как пока еще плохо понимал его речь. Ванька оказался незаменимым в общении с купцом из-за своей учености. Грек имел обширные познания в различных областях жизни и охотно комментировал итальянца.

Была еще одна головная боль, помимо вновь вспыхнувшей страсти воеводы. Это боярин князя Мангупа. На захваченном кораблике нашли связанных пленников. Трое оказались мертвыми, разлетевшиеся осколки гранат, брошенных Лукой на борт парандарии, посекли не только пиратов. Но, то дело случая, видно, так угодно богу. Андрей не чувствовал за собой вины в смерти людей боярина, да тот и не выставлял претензий. Сам рад безмерно, что жив остался.

С этим боярином, одна головная боль. Бывает же такое, та баба, которую привез Лука из селения Бартоломео (пусть упокоится его душа с миром), оказалась женой спасенного боярина. Что делать теперь, Андрей ума не приложил, не говорить же боярину, что его жена попала в полон к генуэзцам, а потом была отбита и уведена в Резанское княжество? Опять же, Сенька не ровно дышит к его дочке. Всяко, боярин не обрадуется такому зятю. Воевода советовал молчать, и с богом отпустить боярина на все четыре стороны. А там — время покажет.

— Ага, к тому времени или ишак сдохнет, или падишах помрет, — пошутил государь, чем несказанно удивив Ваньку, присутствующего при их разговоре.

— Государь, знает истории о Ходже Насреддине? — не скрыл своего удивления грек.

— Знаю, — признался Андрей. — А тебя это удивляет?

— Очень, — честно признался Иоанн.

— Ты, Ванька, поди, думаешь, что Русь — это страна варваров? — усмехнулся Андрей. — Поди, считаешь, что медведи по стогнам ходят?

— Россия — страна принявшая свет православия, — дипломатично ответил грек. — Но…

— Медведи по стогнам [99]ходят, — Андрей не выдержал, откровенно заржал над наивным греком.

До места, где князя дожидалась нава, добрались без происшествий. Дитрих, по прозвищу Кабан, вместе с Кузьмой охраняли корабль. Боярин в их дела не вмешивался, Ерошка так совсем не выходил из каюты, проводя все время в молениях.

Чтобы народ не расслаблялся, Кузьма придумал матросам работу. На наве имелись запасы бочек из-под соли. Бросать такое богатство в монастыре Кузьма не стал, это государю начхать на тару, но он-то знает цену бочкам. У них было шестьсот бочек соли, а это — шестьсот дукатов! Какой дурак откажется от такого богатства? Вот Кузьма и велел монахам пересыпать соль в кули, а бочки погрузили обратно на судно. Но бочки требовали ухода, Кузьма загодя запасся жиром и мукой, а в Трабезоне купил клепки и обручи, если, вдруг, случиться делать ремонт. На наве, у корабельного плотника, имелся необходимый набор инструментов, да сам Кузьма, по привычке, таскал за собой свой инструмент. Вот, все время, несколько человек проверяли состояние пустой тары и производили профилактическую работу.

Кабан же отправился на берег, за пресной водой, она имела свойство быстро портиться, да и потребляли воду на корабле в больших количествах. Одни хищники, только алкали ее ведрами. Заодно, Дитрих разведал местность, исследовав развалины замка, находившиеся не подалеку. Кабан решил запастись камнями, мало ли, нехорошие люди вздумают напасть на наву, так будет чем их встретить. Стоило начать разбирать завал у полуразрушенной стены, как под грудой камня обнаружились мраморные шары для требуше. Снаряды из мрамора, не менее древние, чем стена, около которой их складировали в незапамятные времена. Не пропадать же добру? Кабан решил перенести снаряды на корабль. Для этого пришлось вступать в контакт с местными рыбаками, за малую часть барахла погибших на наве осман, местные пейзане перетащили камни на наву. Заодно, они обеспечили гяуров продовольствием. Нет, рыбу Кузьма не покупал, а вот мясо, покупать пришлось. С момента отплытия из Трабезона, нава напоминала Ноев ковчег — имелись многочисленные клетки с птицей, бараны и даже молодой бычок стоял в трюме навы. Два хищных зверя, кушали хорошо и мясо постепенно заканчивалось, рыбаки пригнали двух быков, два десятка баранов и принесли с дюжину кур и двух петухов. В качестве платежного средства рыбаки признавали только местные аспры [100], но у Кузьмы, ведавшего казной, таких не имелось.

С трудом Кузьме удалось уговорить их принять в уплату кафинскую монету: пять аспров за куру и шесть за петуха!

— Совсем страх потеряли, — недовольно бурчал себе под нос Кузьма отсчитывая монетки за птицу. — Да, дома я в пять раз больше курей куплю за это серебро!

Кузьма, вспомнил, что он кузнец и развернул походную кузню на берегу. К нему потянулась нескончаемая очередь заказчиков — местные не имели своего кузнеца. За работу предприимчивый делец брал местные монеты, а ножи и тесаки из добычи, те, что похуже, продавал только за серебро. Новгородец работал от зари до заката. Третьяк с Гришаней болтались неподалеку от кузни, следя за обстановкой, но местные вели себя вполне миролюбиво.

С появлением на горизонте барка, Кузьма всполошился, бросив работу, он прыгнул в лодку, торопясь попасть на судно. Нава изготовилась к бою, но разглядев товарищей, Кузьма велел играть отбой.

Сэр Леонардо продолжил плавание, не задерживаясь. С дочкой он попрощался заранее. Воевода забирал нареченную невесту с собой в далекую и пугающую Россию. Сумма, выплаченная князем, за девушку, скрасила горечь расставания с дочкой, венецианец остался доволен сделкой. Князь в качестве подарка молодоженам выплатил ему четыреста дукатов на покупку имения для них, шестьсот дукатов на покупку дома и пятьсот дукатов на покупку лошадей и скота. Сдача в аренду скота — очень выгодное дело. Расходы отбиваются буквально за один год. В случае, невозможности погасить долг, арендатор теряет земельный участок или виноградник. Его можно тут же сдать в аренду бывшему собственнику и получать половину урожая. Сер Леонардо обещал дать за Кларой неплохое приданое — шесть тысяч дукатов. По согласованию сторон эти средства пойдут на приобретение ткацких мастерских. Лука Фомич вкладывается в это предприятие суммой равной трем с половиной тысяч дукатов. Это золото пойдет на приобретение мастерской со станками для растягивания сукон. Закупка шерсти для мастерских осуществляется от дохода со сдачи в аренду скота и той тысячи дукатов, которые вкладывает князь в это предприятие.

Сер Леонардо вернется на Родину, где займется делами, а в Городе оставит своего поверенного, поручив ему вести дела через торговых агентов князя: в Кафе через сэра Савелия, а в Трабезоне через товарищество сэра Фомы по прозвищу Сарацин, и сэра Ждана, его старшего компаньона.