Замок Фрюденхольм - Ганс Шерфиг

А за пределами поместья, где обитали великие люди, жизнь шла своим чередом и простой народ занимался своим делом. Добрые соседи вскопали осенью сад старой Эмме. Мариус Панталонщик резал гусей к празднику святого Мортена, протыкая им уши вязальной спицей. Пастор Нёррегор-Ольсен читал проповеди о лесах, теряющих листву, о том, что год уже на исходе. Доктор Дамсё объезжал округу, делал больным уколы, выписывал рецепты и огорчался неразумной плодовитостью населения. Теперь вот Йоханна ждала ребенка, она страдала от зубной боли, ее мучила рвота, лицо ее покрылось коричневыми пятнами. А муж ее бродил где-то, взрывал заводы и сбрасывал поезда под откос. Что надумала Йоханна? Развестись и выйти замуж за Эвальда?

Ничего она не надумала. Она не умела думать и принимать решения. Просто она не выносила одиночества, а Эвальд не заикался о браке. Он просто перебрался из своей одинокой комнатки к Йоханне в ее просторную квартиру. Вилли нравился жилец. Он играл с ним, ездил на нем верхом, крепко держась за его кудрявую шевелюру. Эвальд был хороший парень. Но Маргрета сердилась и находила их поведение постыдным. О чем вы только думаете? К чему это приведет?

А они не думали. Странное то было время. Люди жили сегодняшним днем, не строя планов на далекое будущее. Ночью они слышали шум бомбардировщиков, летевших и немецким городам, стрельбу, видели лучи прожектора с береговых батарей у Юнгсховеде. По радио сообщали о разрушениях, смерти, жестокости. Черные шторы закрывали окна, люди жались друг к другу во мраке, не думая о последствиях.

Маргрета навещала мужа в тюрьме. Это было легче, чем ездить в Хорсерёд. Она в тот же день возвращалась обратно. Контроль посещений был не такой строгий, как раньше, и они могли поговорить. В тюрьме она узнавала много такого, о чем не слышала на воле.

Тюрьма Вестре снова была переполнена. За последние дни привезли несколько сот новых арестованных. В первую очередь тех, кто в тридцатых годах боролся в интернациональных бригадах в Испании. Их находили по старым полицейским картотекам. Поимка тщательно готовилась и четко осуществлялась. Засев в библиотеке тюрьмы Вестре, городской судья Сигурд Свенсен быстро выносил решения об интернировании согласно закону № 349 о запрещении коммунистической партии и коммунистической деятельности, хотя добрая половина заключенных никогда не была коммунистами. Утверждение его решений Верховным судом, отпечатанное заблаговременно, появлялось автоматически, по мере того как поступали апелляции на решения городского судьи. Правительство надеялось, что эти аресты смягчат политический кризис, возникший в датско-германских взаимоотношениях.

Одновременно были выданы немцам первые датские заложники. Полицейский комиссар Оденсе, передавший в свое время копию картотеки на коммунистов из Отделения «Д» своему другу — комиссару по уголовным делам Германсену в Дагмархусе, приказал доставить одного из заключенных в лагере Хорсерёд. Этот человек был недавно арестован согласно закону о коммунистах, а через осведомителя полицейскому комиссару Оденсе стало известно, что он принимал участие во взрыве немецкого гаража на Гриффенфельдсгаде в Копенгагене. Заключенного выдали гестапо. Там его бросили в темный карцер. Позже немецкий военный суд приговорил его к пожизненным каторжным работам в Германии.

Через некоторое время полицейский комиссар Оденсе позвонил инспектору Хеннингсену и отдал приказание привезти еще двух заключенных. Он выслал за ними полицейскую машину. Хеннингсен приказал этим двоим собрать свои вещи.

Уполномоченные заключенных потребовали, чтобы Хеннингсен сообщил им, отправляют ли их товарищей на допрос в датскую полицию или же речь идет о выдаче немцам. Инспектор отказался отвечать, отказался показать документ, подписанный государственным прокурором по особым делам и подтверждающий выдачу, отказался позвонить государственному прокурору и просить его приехать и самому дать объяснения. Тогда Хеннингсену сообщили, что заключенные не покинут лагерь, пока государственный прокурор не объяснит им цель их отправки в Копенгаген.

Узники собрались в одном из бараков, окружив двух своих товарищей. Хеннингсен испугался. Он позвонил в Хельсингёр в школу обучения полицейских и попросил немедленно выслать ему помощь. Вскоре три отряда учеников полицейской школы выстроились перед лагерем. Инспектор, эскортируемый ими, направился к бараку «Д», где собрались заключенные.

Он приказал двоим ранее указанным немедленно идти в административный барак, где их ждали полицейские комиссара Оденсе.

— Мы пойдем, как только узнаем, зачем нас отправляют в Копенгаген, — ответили они.

Инспектор приказал полицейским хватать заключенных, вытаскивать из барака и запирать в камеры. Вперед вышел один из заключенных.

— Мы пришли сюда, чтобы заявить протест против выдачи наших товарищей немцам. Добровольно мы не уйдем отсюда. Но незачем грозить нам силой. Мы не собираемся оказывать сопротивление и применять насилие против полиции.

— Хватайте их! — закричал Хеннингсен.

И сильные молодые полицейские бросились на беззащитных заключенных. С профессиональной жестокостью они били их, пинали, волочили по полу. Вскоре все были заперты в камеры. Хеннингсен победил. Два заложника были переданы посланцам Оденсе, нетерпеливо ожидавшим у машины.

Остальных заключенных весь день держали взаперти, а Хеннингсен вел переговоры с министром юстиции Ранэ о дальнейшем ходе событий. Было решено, что лагерь Хорсерёд снова будет эвакуирован, а интернированные переведены в тюрьму Вестре. И снова через Северную

Зеландию потянулась вереница зеленых машин с молчаливыми вооруженными стражниками. В тюрьме непокорных размещали по двое в камерах без права общения, без права на свидания, табак и передачи. Они пели и шумели в камерах, звонили, пока звонки не были выключены. Тогда они начали скамьями стучать в двери камер. Шум этот был слышен по всему зданию тюрьмы.

Предстояла выдача четверых заключенных. А из коммунистов, особенно активных, по мнению Хеннингсена, выдаче немцам подлежали двое. Хольгерсен отчаянно протестовал. Он упрямо стоял на том, что интернирование — мера защиты. Он лояльно и послушно выполнял приказы правительства, но не желал нести ответственность за выдачу земляков немцам.

Ранэ не обратил внимания на протест директора тюрьмы. Хольгерсен всего на день смог задержать выдачу, и то лишь потому, что умер. На следующий день из Нюборга прибыл высокий толстый человек. Под его ответственность четыре заложника были выданы. Не без гордости датская полиция в тот же день передала немцам трех схваченных ею парашютистов.

За стенами тюрьмы люди готовились к рождеству, многие и не подозревали, что страна только что пережила опасный кризис.

С одобрения немцев и при поддержке всех партий ригсдага министр иностранных дел Скавениус взял в свои руки бразды правления. Новое правительство прежде всего обратилось к ригсдагу с ходатайством издать закон о полномочиях, который дал бы ему право без решения ригсдага принимать необходимые с его точки зрения меры по поддержанию спокойствия и порядка и бороться с деятельностью, которая при данной серьезной ситуации в оккупированной стране могла бы поставить под угрозу ее интересы и безопасность.

Проект закона о полномочиях, изложенный министром юстиции Ранэ, был принят единогласно. Соответствующий параграф закона дал правительству право устанавливать особые правила по рассмотрению дел и вынесению приговоров, без привлечения присяжных и обычных судей и с назначением специальных судей.

Еще до принятия этого закона датским полицейским удалось арестовать руководителя коммунистической партии. Его не судили, а через двенадцать часов после ареста решением правительства выдали гестапо. Через некоторое время пресс-бюро Министерства иностранных дел опубликовало официальное сообщение об аресте нескольких активных коммунистов.

«Усилившаяся за последнее время подпольная активность коммунистических групп в Дании, их призывы к диверсиям и осуществление ими актов насилия привели к необходимости суровой борьбы. В этой связи был осуществлен арест некоторых коммунистов и некоммунистов, объединившихся с целью противопоставить широкие слои датского народа правительству…

…Подпольная организация «Свободная Дания» была создана коммунистами и через свой орган подбивала население на незаконные действия. В газете, в частности, содержались призывы к саботажу и диверсиям. Газета выпускалась в основном на средства коммунистов, но для того, чтобы выступать от имени более широких слоев населения, формально газета не была коммунистической, и, таким образом, удалось заинтересовать ею и вовлечь в подпольное сотрудничество с коммунистами и некоммунистов…»