Смерть под старой ивой - Николай Иванович Леонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ишь ты, – встрял ядовитый Варвар. – А на горшок?
– Отвернешься, забавник, – отрезал Валерий. – Все, пошли, а то плов сожрут без нас.
За импровизированным столом, который смастерили прямо из лавочек, было весело и людно. Инцидент в душевой прошел незамеченным, все были слишком заняты застольем. Гуров искренне порадовался тому, что сидит живой и веселый, а то при таких раскладах не скоро бы его обнаружили, без штанов и с мусорным пакетом на голове. Опоздавшим плеснули по штрафной, положили ароматного плова и принялись вспоминать минувшие дни и разнообразные события из боевого прошлого.
– Рожу видел? – тихо спросил Гуров, управившись с первым глотком спиртного.
– Видел, – таким же образом ответил Станислав, – вылитый этот… как его. Фильм «Щит и меч» помнишь?
– Иоганн Вайс?
– Точно! Вот такой же, только метр с кепкой. Первый с краю. Погоди, погоди. Ты его что, тоже видел? Мешок-то плотный был.
– И черный, – криво усмехнулся сыщик. – Видел уж, только не тогда, раньше. Плотный, невысокого роста, без особых примет. На фрица похож. Хотя, может, и случайность.
– Как Шурик говорил? Случайность – это неучтенная закономерность.
– Ага. А есть еще одна народная мудрость: первый раз – случайность, второй – совпадение, третий – враждебные действия. Совпадает, а?
– Ладно веселиться. Что ж получается? Раньше вроде как интеллектом играл, а теперь скатился на грубости.
– Выходит, так. Или у него очень мало времени, или…
– Или что?
– Или он просто ну очень не любит Нассонова.
В этот момент зазвонил телефон Валерия, тот поднял руку, прося тишины. Все затихли, как по свистку судьи.
– Да? Да, я. Да, Валерий… ага! Вот спасибо! – Дав отбой, налил полную, до краев рюмку и провозгласил, как тост: – Ну, мужики, откачали Маратыча. Уже в палате. Анютка звонила.
– Виват! – рявкнул набравшийся капитан Варвар и залпом осушил полбутылки красного.
Пришел гонец с депешей о том, что автобус прибыл и всех ждут на экскурсию «Старый Кёнигсберг». Однако что «лоси», что «шторма», что узбеки, команда которых почему-то именовалась просто «Строитель», посовещавшись, решили опустить культурную программу и сразу отправиться на продолжение банкета в гостиницу.
Вечер прошел аналогично предыдущему, без происшествий. Маратыча не было, но его Анютка – как выяснилось, дочка, – сообщила, что он говорить пока не может, но всем передает приветы.
Деликатно отделавшись от Стаса, который слишком буквально воспринял директиву капитана о том, чтобы всем всегда ходить парами, Гуров позвонил жене:
– Мария?
– А, господин полковник! Здравия желаю! – донесся голос любимой. – Где ты, чем занимаешься?
– Я в Светлогорске, это Калининград, – доложил Лев Иванович. – Пью, ем и очень по тебе скучаю.
– Неужели? – весело перепросила супруга. – Как там, в Кенике? Давненько не была.
– В Кенике с переменным успехом, то холодно, то жарко. То пусто, то чрезвычайно людно, не продохнуть. Да. Меня сегодня придушили.
– Насмерть?
– Конечно.
– Шуточки у тебя. Гуров, ты невыносимо глуп.
– Глуп, туп, – подтвердил полковник, – стало быть, ты замужем за тупицей?
– Ну а что делать, раньше надо было смотреть.
– Знаешь, я подумал, что меня прямо-таки разорвет, если я не позвоню тебе и не скажу, как я тебя люблю.
– Если так, то, конечно, ты все правильно сделал. Не надо в себе такие важные вещи держать.
– А то кто знает, может, и не увидимся больше.
– Что ты говоришь такое?
Он вкратце рассказал свою историю. Мария рассмеялась, но как-то невесело:
– Злодеи сыщиков душат. Вас же злодей душил, господин полковник, не ревнивый муж?
– Злодей, – подумав, заявил Гуров, – скорее всего… нет, точно.
Пауза.
– Слушай, у меня версия. Ты пьян?
– Немного есть, а что?
– Ты странный какой-то. И мне кажется, что даже в трубке ощущается аромат плова и коньяка. Я бы сказала, «Реми Мартин».
– Вот это да-а-а-а-а, – протянул Гуров, сраженный наповал прозорливостью жены. – Я женат на ведунье, не иначе. А раз так, можно задам тебе вопрос?
– Ну, попробуй, смертный!
– Ты веришь в то, что от нас в этом мире ничего не зависит?
– Ты не в себе, господин полковник.
– А кроме этого, чисто женского тезиса есть какие-то доказательства?
Мария помолчала, а когда заговорила, она была серьезна, и весьма:
– Вы, человек с высшим образованием, находясь неподалеку от города Кёнигсберг, просто обязаны знать о таком странном человеке, как Кант.
– Кант? – переспросил Гуров, думая, что ослышался.
Мария терпеливо повторила:
– Кант, Кант. Иммануил. Говорит тебе что-нибудь это имя или остатки университетского образования давно растворились в парах спиртного?
– Обидно, но я стерплю. В каком смысле я должен вспомнить старика Канта? Неужели категорический императив?
– Готова спорить, что ты и его не процитируешь своим заплетающимся языком. Нет, сейчас о другом. Старик Кант однажды заметил, что в нашем мире все подчиняется законам причинности. Камень по причине силы тяжести падает вниз. Волк задирает ягненка по причине голода. Река течет из источника и впадает в море, так?
– Вроде бы так.
– Вот такой принцип предопределенности, или детерминизма. А ну-ка, повтори!
Гуров повторил.
– Молодец. И в этом мире причин и следствий лишь человек, ничем и никем не понуждаемый, способен, хотя бы иногда, поступать совершенно свободно. Пусть хотя бы иногда, но человек не подчиняется закону причин и следствий. И что из этого вытекает?
– Что?
– То, что далеко не все в этом материальном мире зависит от нас. Но зависит очень и очень многое. Как тебе мой ответ?
– Отрезвляет, – признал Гуров, – приводит в чувство. Послушай, а ты не могла бы принять решение поскорее вернуться?
Мария засмеялась:
– Я его давно приняла и очень скоро надеюсь тебя увидеть. Пока, господин полковник!
И она дала отбой.
Нет, назвать вояж удачным было нельзя. Фиаско с игрой. Глупый срыв в душевой, тупой и опасный. Такси, которое ехало час вместо сорока минут. Чудом успел на самолет. Уже погрузившись на борт, подышав и успокоившись, он занимался тем, что пил и скрежетал зубами. Ни того, ни другого он не делал очень давно.
Примитив.
Истерик.
Орангутанг.
Что это было? Что за спешка, тупость? Пустяковая операция со старперами провалилась из-за нежелания до конца просчитать элементарные вещи, банальные вероятности.
«И что в итоге? – язвительно спрашивал он сам себя. – Подлец, куда ты собирался девать труп? Как ты собирался скрываться? Или опять на славное море?»
Так, спокойно. С другой стороны, теперь мальчик подуспокоится, остынет. Он же считает себя таким умным, здравомыслящим. Он почувствует себя уверенней, наверняка застыдится своей мнительности, попросит прощения у двух этих доберманов. И пойдет своей дорогой, светлой, пусть и короткой.
«Логично, –
