Ответ Империи - Олег Измеров

…Унылый осенний дождь повис над городом. Серая завеса закрыла перспективы улиц, крупные капли сверкали в лучах фар ближнего света, пузырили и морщили тысячи луж, внезапно покрывших землю и тротуары. По мостовым текла измятая пленка воды, собираясь по обочинам в потоки и унося в решетки ливневой канализации мелкое измокшее золото листвы. Дождь мелкой дробью сыпал по крыше троллейбуса и струился по стеклам, рвался с козырьков крыш и желобов и моментально пропитывал все, за что успевал зацепиться. Угасающая волна бабьего лета не могла справиться с этой выжатой на город губкой; было тепло, градусов пятнадцать, но салон настолько пропитан влагой, что вентиляция не справлялась, стекла покрылись изнутри болезненной испариной, и воздух казался более зябким, чем на самом деле. В протертом ладонью пятачке стекла Виктор увидел, как ветер треплет на ветру изначально кумачовый, но теперь отяжелевший, темный, словно пропитанный кровью, лозунг «СССР – ПОСЛЕДНИЙ ШАНС ЗЕМНОГО РАЗУМА».

В кооперативе, куда он вошел, складывая на ходу зонтик и поеживаясь, его встретили загадочными улыбками. Нетерпеливая Викки даже спросила:

– Вас поздравить?

– С чем?

– Тогда пока не буду. Сами увидите.

«Одни загадки, одни загадки… Премию, что ли, дали? Ладно, проставимся…»

Прогрузившись, он получил мессадж от Кондратьева: «Зайдите, я жду».

– Ну что ж, – с многозначительной паузой произнес Иван Анатольевич. – Полина Геннадьевна сегодня в Москве, так что на меня пала эта прискорбная миссия сообщить, что вы у нас больше не работаете.

«Вот как, увольняют, значит. Действительно, я здесь потенциальный источник проблем. Остались только связи с силовиками… Бездельничать мы вам не дадим, говорите… Вот проверим, как слово с делом».

– Ну что ж, – спокойно сказал Виктор, – было приятно поработать.

– Прискорбная для нас, – продолжал Кондратьев, – а с вас торт, потому что забирают вас переводом в Брянское отделение НИИагропроминформатики, документ утром пришел.

– А что это за НИИ? – несколько удивленно спросил Виктор, озадаченный корнем «агро».

– Судя по сетевому справочнику – какая-то блатная контора при ГКНТ. Собирают на местах бумажки, сводят в отчеты, пишут нормативы и стандарты. В общем, островок бюрократии.

– Зачем я им понадобился?

– Видимо, хотят предложить интересную творческую работу. Иначе бы выбрали не вас.

– Что же там за работа?

– Понятия не имею. Но наверное же разъяснят!

– То есть в принципе я могу и отказаться?

– Н-ну-у… – протянул Кондратьев, – формально, конечно, можете, но знаете… Я бы не советовал, по крайней мере, вот так, с ходу. Понимаете, у нас через них сейчас очень выгодный заказ, не хотелось бы… Если вам не понравится – немножко поработайте, потом тихо переходите обратно. Всегда будем рады. Но, по слухам, с условиями там нехило. О текучке кадров ни разу не слышал. Жалко, конечно, только вы у нас прижились, ну, что поделать… Бухгалтерия вас уже рассчитала, вот только наличных на выдачу до обеда нет, так что мы оформили вам карточку. Можете с ней рассчитываться, правда, по области не везде еще можете деньги снять.

– Понятно. Комиссия по обналичке большая?

– Какая комиссия, по какой обналичке?

– Ну, комиссионный сбор, когда деньги наличными брать.

– А-а, вот вы о чем. Нет сбора. Просто в сберкассе так три процента годовых, если с картой – два.

…Пресловутый НИИагропроминформатики оказался за городом, и от «Паруса» до него надо было ехать на моторе. Или же на автобусе от автовокзала, но Виктору не хотелось терять время. Ехать к нему надо было по улице Брянского фронта до поворота на Толмачево. Стоял он в небольшом лесном массиве, и Виктор подумал, что если так вот идти от дороги через лес и дальше через поле, то можно попасть в Бежицу на Первомайку или в Десятый микрорайон.

Мотор оказался новым пазиком – маленьким, мест на двадцать, желтым, он чем-то напомнил Виктору «Хендэ-Каунти», только без передних мест, на которые надо лезть пригнувшись, и чуть подлиннее. Стопятидесятисильный дизель тихо мурлыкал справа от водителя, не мешая динамикам транслировать по случаю рабочего полудня «Любимые хиты с катушек». Чей-то знакомый голос с кавказским акцентом игриво выводил шейк «Хрупкая девчонка», который в семидесятом крутил сосед за стеной. Шуба-ду-ба…

Четырехэтажное зеленовато-серое здание института пряталось за деревьями, и к нему вела недлинная аллея, аккуратно уставленная светильниками. Дождь прекратился; по небу тянулись низкие, неестественно сочные лиловые тучи, словно сошедшие с компьютерных коллажей Бориса Борисовича, известного в Рунете под ником Boji. Теплый воздух был, как губка, пропитан влагой, над асфальтом пешеходной дорожки вилась поздняя надоедливая мошкара. Пройдя вперед по аллее, Виктор увидел, что территория огорожена глухим трехметровым забором из зеленого профлиста, въезд был сделан в арке такой же зеленовато-серой проходной, а на крыше института виднелась куча антенн и будок с жалюзи. «Ведомственная связь, наверное», – мелькнуло в голове.

Сто пудов, подумал Виктор, в эту номенклатурную крепость его направил КГБ, и от этой мысли у него слегка тревожно заныло под ложечкой. Ну, то, что здесь он будет под присмотром, понятно и логично. Вопрос в другом. Как он в эту закрытую среду бюрократии впишется? Какие у них там нравы, понятия? Наверное, подсиживают друг друга? Пишут телеги? И вообще – как там у них что принято? Паршиво быть белой вороной.

Виктор вдруг почувствовал, что за пару недель пребывания в другом Союзе перспектива пребывания в среде офисного планктона стала вызывать у него жуткое отвращение. Торчать среди людей, которые ничего полезного не производят, но тем не менее соревнуются в праве быть пупами земли разных категорий, слышать от каждого «Это для босса», прекрасно зная, что это – перестраховка для их собственной задницы, отбиваться от их ежедневных, ежеминутных попыток перекладывать свою работу и свою ответственность на его плечи – до чего же это тошно после того ощущения силы и полезности, которое он успел почувствовать в кооперативе!

«Вряд ли я удержусь в этом дурдоме, – сказал он себе. Но тут же рассудительно добавил: – Возможно, им просто нужен кто-то вроде универсала, чтобы и локалку админить, и железо чинить по мелочам, и вообще… Еще б таких пару-тройку – будет нормальная своя компания, и тогда жить можно».

Виктор вздохнул и огляделся по сторонам, словно собравшись заходить в холодную воду. Вокруг тихо блаженствовала пригородная осень, пахло грибами и прелой листвой, и в шелесте деревьев словно прятался негромкий гул, доносивщийся из-за забора. На небольшой асфальтовой стоянке дремали несколько авто в каплях невысохшей росы, и желтые березовые листики на их кузовах и стеклах, словно стикеры, напоминали хозяевам о грядущем переходе на зимнюю резину.

Стеклянные створки двери проходной автоматически разъехались перед ним, как в супермаркете. Он вошел внутрь и увидел привычные вертушки и стену с окошками для оформления пропусков.

– А вы пунктуальны, это хорошо, – раздался слева знакомый женский голос.

Виктор обернулся: перед ним стояла Семиверстова и какой-то незнакомый мужчина лет сорока пяти, невысокий, чуть полноватый, с азиатским прищуром глаз на смуглом лице с выдающимися скулами.

– Знакомьтесь, это товарищ Момышев, Илья Нариманович, завсектором проблем глобальной соционики. Будете работать в его подразделении. Извините, что не предупредили заранее, – надо было проверить вашу реакцию.

Момышев, улыбаясь, подал Виктору мягкую и шершавую руку.

– Очень рад, что буду с вами работать. Надеюсь, и вы не разочаруетесь.

– Постараюсь… А реакция-то как? Подходит?

– Ну… Странно, что, узнав о переводе, вы не выразили беспокойства, как вы вольетесь в новый коллектив. Будь вы из нашего времени, это значило, что вы либо очень уверены в себе, либо… не наш человек. Иногда эту мелочь упускают шпионы.

– Постараюсь не упускать.

– Ценю шутку… Мы пришли к выводу, что у вас там низкий уровень организации труда. Синергетика коллективной работы всегда дает лучший результат, чем соперничество индивидов, но требует личности в руководстве. Необязательно сильной и яркой, иногда эта личность должна уметь держаться в тени, помогая раскрываться команде, но всегда личности развитой и духовно богатой. А вот посредственности, люди некомпетентные, боясь соперников, выстраивают организацию под себя, под шевеления своего тела, в результате большая часть людей действует в ждущем режиме, неэффективно и не образует устойчивых межличностных связей. В этом случае человеку все равно где работать, лишь бы… В общем, где-то так.