Королева Тирлинга (ЛП) - Эрика Йохансен

― Ты ходил на собачьи бои?

― Не по своей воле. Это кровавый спорт. Но пока я рос, мой отец организовывал собачьи бои в загонах. Вот откуда пошло моё имя1.

― А где это было?

Молодой человек покачал головой.

― Вступая в Стражу Королевы, мы заслуживаем право оставить прошлое позади. Кроме того, с вас станется пойти и посадить моего отца в тюрьму.

― Может, мне и следует это сделать. Он смахивает на живодёра.

Келси пожалела о своих словах в тот же миг, когда они слетели с ее губ. Но Пэн всего лишь мгновение обдумывал сказанное и затем мягко ответил:

― Возможно, он был им однажды. Но сейчас он всего лишь слепой старый человек, который не в состоянии никому навредить. В системе правосудия, которая не учитывает обстоятельств, скрыта опасность.

― Согласна.

Стражник снова принялся за еду, и Келси последовала его примеру. Но спустя всего пару секунд она отложила ложку в сторону.

― Меня беспокоит та девочка.

― Старшей дочери Андали?

― Да.

― Она встревожена, Леди. Мы не нашли никакой информации о жизни Андали до ее брака, но поверьте мне, Булава и я старались изо всех сил. Но их семейная жизнь ― это совсем другой вопрос.

― В каком смысле?

Пэн немного помолчал, тщательно подбирая слова для ответа.

― Леди, по округе все знали, что мужу Андали нравились молоденькие девочки. В худшем случае он делал это со своими дочерьми, но были и другие.

Келси сглотнула, пытаясь скрыть отвращение и перейти на деловой тон.

― По словам Карлин, если не было нормальных судов, люди сообща обычно сами решали такие проблемы. Почему же они с ним не разобрались?

― Потому что Андали запретила им.

― Не понимаю. Я думала, что она скорее сама убьёт своего мужа, прежде чем это сделает кто-либо другой.

― Я тоже, Леди, и это по-прежнему загадка для меня. Соседи любили посудачить о Боруэне, но не об Андали. Они считали её ведьмой.

― Почему?

― Сложно сказать. Возможно, из-за того, что она видит людей насквозь. Андали меня пугает, Леди, хотя ни один человек с оружием никогда не внушал мне страха.

― Меня она тоже пугает.

Пэн съел ещё одну ложку рагу, и из-за того, что он не проявил любопытство в полной мере, Келси смогла высказать суть своего страха.

― Андали должна быть Королевой. Не я. Она выглядит как королева, говорит как королева и может внушать всем страх.

Стражник поразмыслил минуту над ответом. Именно эта задумчивость ей в нём нравилась: он не пытался заполнять молчание пустыми бессмысленными фразами. Проглотив ещё пару кусков мяса, он ответил:

― Леди, вы сейчас очень точно охарактеризовали Королеву Мортмина. Андали отчасти тирийка, но её суть остаётся мортской. Она бы стала идеальной королевой той страны. А вы стремитесь установить совершенно другой тип королевского правления, основанного не на страхе.

― А на чём же?

― На справедливости, Леди. На послушании. Никто не знает, получится ли у вас хоть что-нибудь. Разумеется, проще удерживать власть страхом. Но в Андали есть некая жёсткость, беспощадность, и хотя это может быть определённым преимуществом, я не стал бы называть это силой.

Келси улыбнулась и вернулась к еде. Справедливость и послушание. Даже Карлин была бы довольна этим.

К

елси села ночью в кровати, услышав крик боли: голос ребёнка донёсся откуда-то из-за стен её покоев. Она непроизвольно посмотрела налево, ища взглядом камин, но там ничего не было, даже слабого тления пепла. По-видимому, близился рассвет.

Она протянула руку к прикроватному столику, чтобы взять свечу, которая обычно всегда там стояла, но её пальцы сомкнулись на пустоте. На неё накатила волна острого беспричинного страха. Уже в отчаянии она на ощупь обнаружила, что столик тоже исчез.

Снаружи завопила женщина, её голос становился всё надрывнее, пока не оборвался коротким сдавленным хрипом.

Келси сбросила покрывала и спрыгнула с кровати, приземлившись не на холодный каменный пол, а по ощущениям на плотно утрамбованную грязь. Она метнулась через свои покои не к левой двери, а к той, что находилась в десяти футах правее, через помещение кухни и по ступенькам, которые она знала как свои пять пальцев.

Быстро отперев и открыв дверь, девушка съёжилась от пронзительно холодного ночного воздуха. Деревня была всё ещё погружена во тьму, на горизонте виднелась лишь тонкая багровая полоса. До неё доносился топот множества бегущих людей.

― Налётчики! Налётчики! – крикнула женщина, находившаяся в одном из домов позади неё. – Они…

Её голос резко оборвался.

Охваченная ужасом, Келси закрыла дверь, заперев её на засов. Пошарив по кухонному столу, она нашла свечу и спички, зажгла слабый огонёк и спрятала его в чашечке своей ладони. Джонарл построил им хороший дом из закалённой глины, испещрённой мелкими камешками, и даже сделал здесь пару окон, в рамы которых было вставлено битое стекло, собранное им за несколько вылазок в город. Этот дом был прекрасным свадебным подарком, но из-за этих окошек свет можно было увидеть снаружи.

Вернувшись в спальню, она увидела, что Уильям сидел на кровати и сонно моргал, настолько сильно напоминая ей Джонарла, что её сердце готово было вот-вот разорваться на части. К счастью, Джеффри по-прежнему спал в своей кроватке, и она взяла его на одну руку, держа его завёрнутым в одеяло, и протянула другую Уильяму.

― Всё хорошо, дорогой. Вставай. Можешь подойти к маме, пожалуйста?

Он выкарабкался из постели и немного поболтал ногами, прежде чем опуститься на землю. Ему пришлось подойти и взять её за руку, ведь он только недавно начал ходить.

На улице послышался топот обутых в сапоги ног. «Мужских ног», ― непроизвольно подумала она. Но все мужчины были в городе и торговали пшеницей. Паника пыталась охватить её подобно лихорадке: куда им было идти? В доме даже не было подвала, чтобы спрятаться. Переложив Джеффри на другую руку, она стала искать плащ и обувь в углу.

― Уильям, сможешь найти свою куртку и ботинки? Давай искать наперегонки.

Мальчик в недоумении посмотрел на неё и спустя пару секунд принялся рыться в куче верхней одежды и покрывал. Отодвинув в сторону стопку стёганых одеял, Келси обнаружила зимний плащ Джонарла, по-прежнему аккуратно свёрнутый. Именно в этот момент при виде плаща своего погибшего мужа, безмолвно взиравшего на неё с пола, она чуть не разрыдалась. К горлу подкатила старая добрая утренняя тошнота, которая всегда была абсолютно не к месту и не ко времени.

Передняя дверь резко распахнулась, хрупкая деревянная перекладина раскололась надвое, и оба обломка отлетели в другой конец кухни. Келси положила одну руку на покрытую лёгким пушком головку Джеффри, словно пытаясь защитить его, другой рукой привлекла к себе Уильяма и завела его за спину.