Леопард - Ю Несбё

Арест

Было пять минут шестого, когда «вольво-амазон» Бьёрна Холма выехал из-за поворота напротив трамвайной остановки у Государственной больницы. Сигурд Олтман стоял и ждал, засунув руки в карманы дафлкота. Харри помахал ему с заднего сиденья, предлагая сесть вперед. Сигурд и Бьёрн поздоровались, и машина направилась вниз по кольцевой, а потом на восток по направлению к развязке Синсенкрюссет.

Харри наклонился к передним сиденьям:

— Это было как в школе на лабораторной по химии. У тебя на самом деле есть все компоненты, нужные для реакции, но не хватает катализатора, внешнего фактора, искры, чтобы все началось. Информацию я получил, мне нужен был только кто-то, кто помог бы правильно сложить все вместе. Моим катализатором стал больной человек, убийца по прозвищу Снеговик. И еще бутылка на полке в баре. Ничего, если я закурю?

Молчание.

— Понятно. Значит…

Они проезжали по туннелю под Брюном, потом вверх к Рюенкрюссету и Манглерюду.

Трульс Бернтсен стоял на пустыре и смотрел на склон, туда, где был дом Бельмана.

Странно, что он, так часто ужинавший, игравший и ночевавший в этом доме, где они выросли, ни разу не бывал там с тех пор, как дом отошел к Микаэлю и Улле.

Причина проста: его не приглашали.

Иногда вечерами он, как и сейчас, стоял в темноте и смотрел на дом, только чтобы увидеть ее. Недостижимую, которая никому не должна была достаться. Никому, кроме этого принца, Микаэля. Иногда Трульс задавался вопросом: знает ли Микаэль? Знает, и именно поэтому они не зовут его к себе? Или это знает только она? И дала понять Микаэлю, не говоря прямо, что тому больше ни к чему общаться с Бивисом, с которым он вместе вырос, во внеслужебное время? Во всяком случае, теперь, когда Микаэль наконец-то пошел в гору, важнее вращаться в правильных кругах, встречаться с правильными людьми, посылать правильные сигналы. Будет неразумно окружать себя призраками из прошлой жизни, кое о чем лучше бы забыть.

О, это он понимает! Он не понимает только, почему она не может понять: он никогда не причинит ей вреда. Наоборот — разве не он защищал ее и Микаэля все эти годы? Приглядывал за ними, оказывался там, где надо, все разруливал. Заботился об их счастье. Вот такой была его любовь.

Там, в окнах наверху этим вечером горит свет. У них гости? Они едят и смеются, пьют вина, которых никогда не было в манглерюдском винном магазине, и разговаривают в этой новомодной манере? Она улыбается, и глаза ее вспыхивают, такие красивые, что становится больно, когда они на тебя смотрят. Интересно, а если бы он, Трульс, обзавелся деньгами, разбогател, стала бы она чаще на него поглядывать? Может ли такое быть? Неужели все так просто?

Он постоял еще немного внизу, на перепаханном взрывами пустыре. А потом пошел домой.

«Амазон» Бьёрна Холма великолепно вписался в рюенскую круговую развязку.

Табличка указывала съезд на Манглерюд.

— А куда мы? — спросил Сигурд Олтман и прислонился к двери.

— Мы едем туда, куда сказал Снеговик, — откликнулся Харри. — Совершаем путешествие во времени.

Они миновали съезд.

— Сюда, — сказал Харри, и Бьёрн свернул.

— Е-шесть?

— Точно. На восток. В сторону озера Люсерен. Знаете те места, Сигурд?

— Это, конечно, здорово, но?..

— Именно там и начинается наша история, — сказал Харри. — Много лет тому назад перед танцклубом Тони Лейке, человек, фотографию пальца которого я вам сегодня показывал, стоит на лесной опушке и целует Мию, дочку ленсмана Ская. Уле, влюбленный в Мию, выходит искать ее и натыкается на них. Рассвирепевший, униженный Уле бросается на этого чужака, на этого красавчика Тони. И тут Тони неожиданно раскрывается с другой стороны. Куда подевался улыбчивый, очаровательный парень? Вместо него теперь хищный зверь. И как все звери, ощущая угрозу, он нападает первый — с яростью и жестокостью, которые парализуют и Уле, и Мию, и всех, кто постепенно подтягивается туда же. Его глаза застилает кровавый туман, он выхватывает нож и отрезает Уле половину языка, прежде чем его успевают оттащить. И хотя Уле абсолютно ни в чем не виноват, ему стыдно. Невероятно стыдно за свою безответную любовь, за это унижение в ритуальной борьбе за самку в деревенской Норвегии, за то, что его невразумительная речь теперь всегда будет свидетельствовать о поражении. И он переезжает, бежит. Вы следите за ходом мысли?

Олтман кивнул.

— Проходит много лет. Уле устроился на новом месте, у него работа, где его любят и уважают, потому что он вообще-то очень толковый. У него есть друзья, немного, но больше и не надо, самое главное, что они ничего не знают про эту его историю. Единственное, чего ему недостает в жизни, — так это женщины. Он время от времени с кем-то встречается благодаря сайтам знакомств в интернете или брачным объявлениям, иногда в кафе или ресторанах. Но все это ненадолго. И дело не в том, что ему не хватает кусочка языка, просто он всю жизнь тащит на себе это поражение, точно набитый дерьмом рюкзак. Его манера говорить свидетельствует о низкой самооценке, он заранее готов к тому, что его отвергнут, он испытывает подозрительность по отношению к женщинам, ведущим себя так, словно они и вправду хотятего. Известное дело. Смрад поражения, от которого бегут все. Но в один прекрасный день происходит нечто. Он встречает женщину, которая не бежит, с которой они однажды зимней ночью уже были вместе. Она даже дает ему возможность воплотить в жизнь свои сексуальные фантазии, они занимаются сексом на заброшенной фабрике. Он приглашает ее покататься на лыжах в горах, в знак того, что он настроен серьезно. Ее зовут Аделе Ветлесен, она соглашается, хоть и без особого энтузиазма.

Бьёрн Холм свернул к Грёнму, откуда в воздух поднимался дым от мусоросжигательного завода.

— Они в горах. Все здорово. Может быть. А может быть, Аделе уже скучно, потому что она такая неугомонная. Они останавливаются в Ховассхютте, в хижине, где уже собрались пятеро. Марит Ульсен, Элиас Скуг, Боргни Стем-Мюре, Шарлотта Лолле и заболевшая Иска Пеллер, которая лежит одна в соседней комнате, забывшись горячечным сном. После ужина зажигают огонь в камине, кто-то открывает бутылку красного вина, а кто-то идет спать. Например, Шарлотта Лолле. И Уле, который лежит в своем спальном мешке в спальне и ждет свою Аделе. Но Аделе еще не хочет спать. Возможно, она наконец-то начала чувствовать тот смрад. И тут что-то происходит. Совсем поздно вечером приходит последний гость. Слышимость прекрасная, и до Уле из гостиной доносится новый мужской голос. И Уле цепенеет. Это голос из его самых ужасных кошмаров, из его самых восхитительных мстительных фантазий. Но это не может быть он, просто не может. Уле прислушивается. Голос разговаривает с Марит Ульсен. Какое-то время. Потом он разговаривает с Аделе. Слышно, как она смеется. Но постепенно голоса их становятся тише. Уле слышит, как в соседней комнате другие укладываются спать. Но не Аделе. И не этот мужчина со знакомым голосом. А потом он ничего не слышит. Пока его не настигают звуки с улицы. Уле подползает к окну, выглядывает, видит их, видит ее веселое лицо, узнает ее любовное воркование. И он знает, что вот-вот произойдет невозможное: история повторится. Потому что он узнает человека, который пристроился позади Аделе, готовясь овладеть ею. Это он. Это Тони Лейке.

Бьёрн Холм включил обогреватель. Харри откинулся на сиденье:

— Когда другие встают на следующее утро, Тони Лейке уже ушел. Уле делает вид, что ничего не произошло. Потому что сейчас он сильнее, многие годы ненависти закалили его. Он знает, что другие видели Аделе и Тони, что они видели его унижение, точно как в тот раз. Но он спокоен. Он знает, что ему делать. Может быть, ему недоставало именно этого, последнего толчка для свободного падения. Через пару дней его план готов. Он возвращается в Ховассхютту, может быть, его подкидывают туда на снегоходе, и вырывает из гостевой книги страничку с именами. Потому что на этот раз не он, стыдясь, побежит от свидетелей, — это им придется страдать. И Аделе. Но больше всего страдать придется Тони. Ему придется нести весь тот позор, который нес Уле, его имя вываляют в грязи, его жизнь будет разрушена, его покарает тот же несправедливый Бог, который позволяет отрезать язык несчастному влюбленному.

Сигурд Олтман чуть приоткрыл окно, и мягкий свистящий звук наполнил автомобиль.

— Первое, что делает Уле, — это находит себе помещение, штаб-квартиру, где он может работать спокойно, не боясь быть разоблаченным. А что может быть естественнее, чем закрытая фабрика, где ему однажды ночью довелось испытать счастливейший момент в своей жизни? И он начинает поиск жертв и тщательное планирование. Сначала он конечно же должен убить Аделе Ветлесен, потому что она — единственная из всех бывших в ту ночь в Ховассхютте, кто его знает. Может, они там все и называли себя друг другу, но такие знакомства быстро забываются, а страницы в гостевой книге больше нет. И никто ее не скопировал. Точно нельзя закурить, парни?