Миллениум - Николай Симонов

— Когда-то в детстве я совершала во сне удивительные путешествия среди иных пространств и миров, прозревала великие истины, сочиняла музыку и писала стихи. А теперь я почти не сплю, — сказала Урсула, словно о чем-то сожалея или на что-то жалуясь.

— Это у тебя от одиночества и затворничества, которое ты выбрала сама, — с сочувствием заметил Деметрис.

— А я вчера заснул, наверное, впервые, за последние триста лет. За это время мое подсознание накопило столько информации, что она ворвалась в мое сознание, как поток воды через разрушенную плотину. Я практически ничего не запомнил. Хотя, нет, кое-что я запомнил, — сказал Петрович и поинтересовался у Урсулы, как она смотрит на то, чтобы поработать сегодня ударными темпами: закольцевать контуры батискафа на трансформатор времени и произвести "пробные погружения" во вчерашний и в завтрашний день.

— Зачем такая спешка? — возразила Урсула.

— Боюсь, что сегодня-завтра к нам пожалуют гости, которых мы не ждем, и против которых мы безоружны, — признался Петрович.

Павлов и Урсула сразу догадались, про каких гостей намекает Петрович, и, молча, обменялись укоризненными взглядами.

— Немедленно приступайте к работе. Может, все обойдется, — напутствовал их Павлов.

В тот день, слава Богу, их никто не посетил. Ночью же Павлову приснился странный сон, в котором он увидел трех Петровичей и трех Урсул, которые сидя за столом на летней веранде, о чем-то горячо спорили. Он понимал, что такого не может быть, хотя в перископе вечности каждый из нас, объективно, фокусируется, как человек вчерашнего, сегодняшнего и завтрашнего дня.

В полдень над островом Кипрос (Счастливый) закружились три летающих объекта дискообразной формы диаметром от 15 до 30 метров. Павлов в это время отдыхал на летней веранде. О необычном явлении ему сообщил правнук Авесалом. Он приказал ему немедленно отправляться в Лазурную бухту и предупредить Урсулу об опасности. Остальные его люди, парализованные страхом, стояли возле дома и смотрели в небо.

Самый большой объект серебристого цвета диаметром 30 метров приземлился прямо около дома, выпустив нечто вроде треноги; два других остались висеть в воздухе для охраны. Из приземлившейся "летающей тарелки" вышли шесть человекоподобных существ, одетых в черные костюмы, и направились к летней веранде. Деметрис остался на своем месте и даже не вышел к представителям из Преисподней, чтобы их встретить, как подобает гостеприимному хозяину.

— Дмитрий Васильевич Павлов? — по-русски обратился к нему пожилой бес с плешивой головой, и, опахнув его запахом деревенского туалета в знойный июльский полдень, зашел на веранду.

— К вашим услугам! — гордо ответил Павлов и, не вставая, небрежно кивнул головой.

— Вы меня таки не узнаете?! — удивился пожилой бес.

— Не имею чести вас знать, — холодно произнес Павлов.

— Когда-то я был вам известен под именем Арнольда Борисовича Шлаги. Мы работали с вами в одном солидном советском учреждении под названием Главлит, — попытался активировать его память незваный гость.

— Еще раз повторяю. Не имею честь вас знать, потому что в Главлите никогда не трудился, — Павлов кипел от раздражения.

В этот момент на веранде появился бес с пышными женскими грудями и в криво сидящем на голове парике времен Петра I. Его можно было бы принять за женщину, если бы не рост и голос. Подойдя поближе, бес-трансвестит, бесцеремонно похлопал Деметриса по плечу и заговорил, как со старым знакомым:

— Вот, значит, куда ты, шельмец, забрался! В баснословные времена!!! Забыл?! "На земле и на воде не спрятаться от смерти. Все существа лишь — жертвы!!! Жертвы!!!" Ха-ха-ха!!!

— Значит, вы и шефа своего, Валентина Георгиевича, не узнали? — ехидно поинтересовался бес, назвавший себя Арнольдом Борисовичем Шлаги.

— А я память ему сейчас освежу! — заорал бес с глубоким шрамом через все лицо и, вбежав на веранду, взмахнул ногайкой.

Деметрис инстинктивно закрыл лицо руками, но удара не последовало, так как бес по имени Арнольд Борисович Шлаги успел схватить беса со шрамом за руку.

— Не горячись, Виктор, скоро он у нас, как уж на сковородке завьется, — успокоил Арнольд Борисович Шлаги своего разбушевавшегося коллегу.

— Господа! — сказал Павлов, вставая из-за стола. — Объясните мне, наконец, кто вы такие, зачем сюда прибыли, и чем я могу быть вам полезен.

Он специально тянул время, полагал, что бесы прибыли на остров Счастливый (Кипрос) за Петровичем и материальной частью машины времени, но из дальнейшего разговора с Арнольдом Борисовичем Шлаги выяснилось, что их интересует исключительно он, то есть, конечно, не он — 130-летний старик, а его душа.

Ему был предъявлен в письменном виде на свитке замшелого пергамента внушительный список незамоленных грехов, совершенных им в прежней жизни в период до 17 мая 1978-го года, включительно. В него вошли не только его дурные поступки, но и греховные помышления и мечтания, про которых он уже давно забыл или узнал впервые. Все было расписано дотошно, до мелочей, словно кто-то невидимый с детства следил за ним и фиксировал все факты его духовного растления. Обвинительное заключение гласило: "… Не отвергал греховные помышления свои, служил раболепно тленным пожеланиям плоти, вкусил зло, примешал его к заложенному в своем естестве добру, осквернил добро злом. Приговаривается к вечному не воскрешению…"

— Жалобы кассационные принимаете? — спросил Павлов беса Арнольда Борисовича Шлаги, дочитав свиток до конца. В его сердце еще теплился лучик надежды.

Бес усмехнулся и заявил следующее:

— Дмитрий Васильевич! Мы прибыли за тобой еще при твоей жизни, избавив тебя от лишних формальностей, связанных со смертью и покаянием. Не каждому грешнику и ослушнику выпадает такая честь. Это значит, что приговор окончательный и обжалованию не подлежит!

— Куда, если не секрет, вы меня потащите? — спросил Павлов, чувствуя, как до мозга костей его пробирает озноб.

— Местоположение Ада не изменилось. Это по-прежнему обширные внутренние полости в самом центре Земли, но не в трехмерном, а в четырехмерном пространстве, и туда можно отправиться, как в парк на прогулку, пройдя через внешние слои, — подал голос бес-трансвестит.

Павлов недоуменно пожал плечами. Как внутри Земли, — думал он, — могут размещаться слои, большие по диаметру, чем сама Земля? И как внутри этих слоев помещаются слои еще больших размеров, чем внешние? Не найдя ответа на эти вопросы, он обратился к Арнольду Борисовичу Шлаги, назвав его монсеньором, с просьбой проститься со своими сородичами и соплеменниками. Тот, молча, кивнул головой в знак согласия.