Зов Оз-моры - Андрей Хворостов

ли запретил рубить дубы на Челновой? Теперь острожки чиним сосновыми брёвнами. Сосна знатно горит, татарам подарок! И «чеснока» у него аж десять ящиков, но хоть бы одним поделился. А ты ведь просил…

— Просил, Борисыч, ещё как просил, — вздохнул козловский воевода. — Не дал! Но это ж не казённый «чеснок», а его собственный, за личное серебро выкованный. И, ежели по чести сказать, мало бы он тут помог. Степь вон какая огромная, бескрайняя. Сколько ж «чеснока» нужно, чтоб её засеять! Вся надежда на пушки да на пищали. И ещё на умных начальников вроде тебя.

— Можешь на меня положиться. Сколько мы с тобой вёдер мёда и хлебного вина выпили! Ужели не выручу? Красникову помогу советом, да и сам биться буду. Кстати, что говорят сторожевые казаки? Когда татары подойдут? — спросил Быков.

— После полудня.

Путила Борисович прошёлся по глинистой земле вала — невысокого, раза в полтора выше среднего человеческого роста.

— Глянь на небо! — сказал ему Биркин. — У края его облака кучкуются. Жирные облака, мрачные. Под ливнем биться будем.

— Под ливнем так под ливнем, — безразлично ответил Быков и обежал глазами степь.

Она словно поросла пышной зеленовато-белой шерстью: ковыль ещё не палили. Над ним низко и извилисто летали стрижи, ловя комаров и мошкару. Кузнечики в траве не пели, а лишь поскрипывали — тихо, отрывисто и жалобно. Конь Путилы Борисовича топтался, будучи привязанным возле сторожевой башни. Неподалёку отдыхали боевые холопы.

«Чем их потом занять? — спросил сам себя Быков. — Больше битв у них не будет, а они умеют только воевать…» И правда, его сын Артемий служил в Москве, при дворе, и ему рабы-рыцари не были нужны. Самого же Путилу Борисовича ждало возвращение к поместьям под Данковом и пустое размеренное существование. Оно больше смерти страшило бывшего стрелецкого голову, ведь вся его сознательная жизнь прошла в седле и в боях.

«Что мне теперь делать с Тимошкой и Егоркой? Велеть им прислуживать в усадьбе? Первостатейным воинам? Смешно! Или продать их? Не смогу: я уже привык к ним, сроднился с ними…» — с грустью думал Путила Борисович.

Вскоре налетела мошка, которая без меры расплодилась в чёрной проточной воде рва. Пытаясь отогнать насекомых, старые командиры беспорядочно махали руками. Однако крохотные кровососы легко находили щёлочки в железных доспехах и вгрызались в кожу.

— До ночи мошкара не успокоится, — вздохнул воевода. — Такая подмога татарве! Бойцов наших эти твари донимать будут, жечь укусами.

— Супостаты от гнуса не меньше страдают, — равнодушно сказал бывший стрелецкий голова. — Мошка ведь не разбирает, кого кусать.

— Ну, и зачем её кормить? Пошли скорей в острожек: скоро дождик начнётся. Отдохнём, по чарке пропустим. Потом я в Козлов поеду, буду помогать Михалке[1] оборону держать, если татары и туда придут. Ты же здесь оставайся, Красникову пособляй…

Они спустились с вала и быстрым шагом пошли в Бельский городок, окружённый дубовым частоколом, как и все острожки Белгородской засечной черты. Воевода и Быков расположились под крышей одной из башен, на продуваемой ветром площадке. К ним сразу же подбежал стрелецкий голова Пётр Красников.

— Пусть твои ребята скачут к ближним земляным городкам и башням, — сказал ему Биркин. — Пусть собирают всех стрельцов сюда: на вале им делать нечего. Мимо Бельского городка татары едва ли проскачут. Так и так взять его постараются, прежде чем идти на Козлов. Гонцов посылай поскорей: чем больше здесь будет людей, тем лучше.

— Давно уже послал. Не лаптем щи хлебаем, — ответил Пётр Иванович. — Стрельцы и затинщики готовы встретить татар. Крепостные пищали проверены. Пушки тоже. Обе.

— Забудь о пушках, Петруша! — цыкнул на него воевода. — Они-то есть, да пушкарей нет. Все в прошлый раз перебиты были.

— Как же? — удивился Красников. — Два пушкаря имеются.

— Забудь о них, Петруша! — повторил Биркин. — Они вчера ещё крестьянами были. Им учиться да учиться. Без пушек справитесь.

Он махнул юному служилому. Тот спустился в погреб, принёс хлебное вино, квас и закуску.

Биркин и Быков расположились за столом. Красников с ними не остался: он хотел ещё раз обойти острожек, проверить его готовность к бою со степняками, поговорить со стрельцами и затинщиками.

— Борисыч, почему ты так легко согласился? — полюбопытствовал Биркин. — Я-то думал, ты покочевряжишься. Скажешь, что устал от войны и хочешь отдохнуть. Что тебя ждёт поместье с сочными девицами, вишней и ранними яблоками.

— Я ж не сочная девица, чтоб ломаться, — усмехнулся Быков. — Привык к седлу, не мыслю себя без него и не хочу умирать как старик.

Беседу командиров с любопытством слушали две птички. Они вылетели из Тамбова, когда оттуда вышло стрелецкое подкрепление во главе с Саввой Бестужевым, и Денис в том числе. Как только он вернулся из Новгорода, его отправили на защиту острожка. Он даже не успел отчитаться перед Боборыкиным о своей поездке.

Ведь-ава любила кровавые зрелища, а потому с радостью полетела к Бельскому городку и увлекла за собой новую подругу, которую отчасти уподобила богам. Поймав по рыбке в ручье Бель-колодезь, притоке Польного Воронежа, оба зимородка поднялись ввысь и сели на крышу самой высокой башни острожка — как раз той, где Биркин и Быков расположились на короткий отдых.

Отсюда был хорошо виден утыканный кольями Козловский вал. Он напомнил Ведь-аве шипастую гусеницу, которую не едят никакие птицы, кроме кукушек.

Опрокинув чарку на дорожку, Биркин ускакал в Козлов. Вовремя успел: вскоре начался дождик. Птички перебрались под крышу и стали наблюдать за Быковым. Он неподвижно сидел, смотря в одну точку. Видимо, задумался о чём-то навевающем грусть. Из забытья его вывел Красников, который успел обойти острожек и теперь поднялся на смотровую башню.

— Бывалых стрельцов и затинщиков везде расставил, — сказал стрелецкий голова. — Однако на смену им имеются лишь новички, толком не обученные. Не токмо пушкарей нет, но и стрельцов мало, и служилых по отечеству. Всё хуже и хуже делается с тех пор, как царь на сторону Боборыкина встал. К нему люди едут, в Козлов стороной обходят.

— Это ты зря! — возразил Быков. — В Тонбове тоже бойцов недостаёт. Роман Фёдорович всё время жалуется.

— Ну, и как границу оборонять, ежели нет людей? — с горечью выпалил Красников. — Шацкий воевода полсотни служилых сюда послал, дворян да детей боярских. Но где они? По дороге пропали: степняков страшатся, погибать не хотят. Биркин в Москву перечень нетчиков послал. Царь велел их наказать без пощады, кнутом бить. Но попробуй найди их! Одного, правда, отыскали. В его же поместье. Он в землянке прятался. Блеял козлом, полоумным притворялся.

— Такое и раньше было, Петруша, — вздохнул Путила Борисович. — Справимся