Ожог от зеркала - Александр Доставалов

– А о чём? Вещь самая необходимая.

– Но сейчас вы без неё обходитесь?

Фрол мрачно налил вина, вспоминая длинную дорогу в город, отхлебнул, затем долил себе и всем присутствующим.

– Обхожусь. В служебных хожу. И на охоту, и на рыбалку. А в твоих хромовых или в кирзе, да двадцать верст по болоту, ты никогда пешком не пробовал? Тут, брат, и потонешь на хрен.

– И нормально обходитесь?

– Очень даже нормально. На днях чуть кистенём по затылку не получил.

– Из-за сапог? – Исаак перестал жевать.

– Из-за того, что к воротам опоздал. За стеной ночевал, как бродяга.

– Ограбить хотели? Или убить?

Стражник помотал головой, удивляясь непонятливости собеседников.

– Кистенём хотели приложить по затылку. Это как? Нешто ограбить? Это уже, считай, черепушку разнести.

– И чего?

– Отбился, – веско сказал хозяин, доложив на блюдо зелень. Судя по интонациям, отбиваться от бандитов за городской стеной было для него привычным делом. Часовщик молча ждал продолжения, а фермер брякнул:

– Ладно врать-то, кум. Отбился он.

– Отбился, – насупился хозяин, – и тебе сейчас почку отобью.

– От ребят Шкворня отбился? Сапогами, что ли, в них кидал?

Фрол побагровел и начал приподниматься, но тут скороговоркой зачастил Исаак:

– Соседушки, дурака валять не нужно. Расскажи, чего да как, может, и я смогу-сумею? Как оно там, за городской стеной, после заката? Тут у нас всяких ужасов наворотят.

Стражник налил вина себе и часовщику, а над бокалом фермера скрутил увесистую дулю. Тот, поколебавшись, налил себе сам. Хозяин не препятствовал.

– Правда, расскажи, – попросил фермер. – Чего да как.

Чокнувшись, выпили. Фрол поведал свою историю. Количество выпитого с кумом удвоилось, к дорожным неприятностям прибавился дождь, у разрушенных мостков появились злобные кабаны, причём один был подранок. От кабанов пришлось по бревну перебираться на другую сторону. Бой с неизвестными (нападавших оказалось двое) получился ярким и красочным, кистень стражник выбил молодецким ударом, и они долго друг друга душили, но одолел всё-таки стражник. Одолел и связал ночного татя. Сонные иглы из рассказа исчезли, как несущественная деталь.

Фермер закрыл рот, потом снова открыл и робко спросил соседа:

– А второй куда делся?

– Удрал, наверное, – объяснил стражник, снова разливая вино. – А первого я сдал в башню. Сняли с него допрос. А мне премию выдали, – он хмыкнул, показывая несоразмерность подвига и его оценку магистратом, – пять серебряных ногтей. И медальку.

– А кто на вас напал? – поинтересовался часовщик.

– Да просто бродяга. В смысле, бродяги, – поправился стражник. – Тот, которого я поймал, кучером сюда приехал вместе с валчами. А потом провинился, они его побили и выгнали без гроша. А парню возвращаться в Швецию, в Магриб.

– Магриб в Африке, – мягко поправил стражника часовщик.

– Ну, я примерно сказал, – не стал спорить стражник. – А он здоровый, вот и начал бандитствовать. Да пёс с ним. – Неожиданно Фрол потерял интерес к героическому рассказу. – Ты мне скажи, почему я третий год сапоги не могу купить? Почему я чапаю по болотам, когда мог бы через кочку на десять толкаться, как лошадь по мостовой?

Фермер отрицательно помотал головой. Его распирало.

– Хрен ты так по болотам лазить будешь, даже если купишь. Их заряжать знаешь сколько стоит? Купишь, а ходить будешь в обычных. Жаба задавит.

– Пусть давит, – не согласился стражник. – Пусть потом давит, я всё равно хочу купить.

– Никто ж не спорит. – Фермер цапнул с блюда ещё кусок курицы и улыбнулся. – Хотя у вас, городских... – Он не договорил и снова вгрызся в птичье мясо. Курица была отменной, от неё уже мало что осталось. – По болоту пешки надо ходить, не графья. А гребостно, так зарабатывай.

– Нет, кум, ты согласись, что сапоги – дело хорошее.

– Хорошее, – кивнул кум.

– А мне не хватает! И никак денег не скоплю.

– А на вино тебе хватает? – скептически поинтересовался кум.

– Ты это не смешивай, – махнул рукой стражник. – Ты знаешь, я мозгов не пропивал. И у нас же, считай, вся выпивка на дармовщинку. – Он придвинул блюдо с курятиной и поковырял в нём вилкой, но выбрать там было уже нечего. Тогда стражник свернул в трубочку лист салата, поводил им по блюду, выбирая подливу, и раздраженно им захрумтел. – Исаак, – наконец сообразил он. – Это же цыпленок, а не птица.

– Это отличная небольшая курица, – с достоинством ответил часовщик.

– Да я не о том. Вина вон кувшин полный, упьемся, зелени и хлеба целая корзина, а птичка-то уже всё? Правду про вас говорят, про евреев, все вы где-то часовщики.

– Вы не волнуйтесь, сосед, вторая птичка скоро будет. Яша принесет, вы же, наверное, хотите кушать горячее?

– А... – В голосе стражника появилось понимание. – Ну извини, сосед. Я сразу не сообразил. Давай ещё по чарочке накатим.

Часовщик не торопясь подставил бокал тонкого чешского стекла.

– Вы, Фрол, зря на жизнь жалуетесь.

– Я на жизнь не жалуюсь, ты пойми. – Усы стражника смешно встопорщились, и весь он стал напоминать кота. – У меня жизнь дай бог каждому. Мало кто из простолюдья дослужится до разводящего. Да в столбовой башне. А сапог всё равно нет.

– Это характер, Фрол. Будь у вас сапоги, вы бы грустили о чём-нибудь другом. Просто один тратит меньше денег, чем зарабатывает, и у него всегда на всё хватает. А другой хочет больше, и он всегда в долгах.

Перелив в себя очередной бокал вина, стражник надолго задумался. Затем отрицательно помотал головой.

– А соседский барчук, что напротив башен, у него таких сапог две пары. Две, понимаешь? И не работал в жизни ни одного дня. Это справедливо?

Кум одобрительно закивал. Он переливал вино из бокала в кружку – так ему было удобнее.

– И всё ему за так, от рождения. А я, понимаешь, в прошлом году от лихих парней его отбил, как раз сапоги с барчука содрать хотели.

– Ты у нас орел, – серьёзно сказал фермер. – Потому и в башне.

– Я орел? Ладно, пус-с-сть я орел. Но ему за что все? Почему? Потому что всё ему, а простому человеку – шиш. Си... Сыколько ты ни горбаться.

Чёрные глаза часовщика, наполненные семитской печалью, влажно туманились вином.

– Фроша, не мучайте себя. Есть люди богатые и есть люди бедные. Так всегда было и так всегда будет.

– Но почему? Почему ему всё, а мне хрен копать в огороде?

– А почему у вас, Фроша, плечи как у слона? Правда, у слона не бывают плечи, но вы, Фроша, меня поняли. Я не урод, Фроша, но любая женщина сначала смотрит на вас, а меня она только потом, может быть, замечает.