Антология «Дракула» - Нэнси Холдер

— Надо же, — продолжал Строуп, — а когда мы свернули к этому дому, мне почудилось, будто из него кто-то вышел.

— Агент по продаже недвижимости заходил осмотреть дом, — пояснил Дракколо. — Я, видите ли, подумываю о том, чтобы продать дом и вернуться на родину.

— Сдается, этому агенту чертовски не терпелось унести отсюда ноги. По правде говоря, мне показалось, что он выпрыгнул из окна на первом этаже. И порезался, наверное: зуб даю, я видел у него на спине кровь.

— Хм… — отозвался Дракколо, явно ни на йоту не обеспокоенный этой деталью. — Что ж, такое вполне вероятно. Он был довольно неуклюж.

Сильвия начала подниматься по лестнице и продолжения разговора уже не слышала.

Ванную она обнаружила в ту самую минуту, когда фонарик окончательно погас. К ее немалому облегчению, в потолке имелась лампочка, которая после щелчка выключателя засветилась вполнакала, ватт на тридцать. Не поднимая крышку, Сильвия уселась на унитаз, открыла сумку, извлекла оттуда с дюжину пластиковых пакетов и коробок для завтрака и принялась наугад их вскрывать. Там были разнообразные пирожные, печенья, пирожки, шоколадки, копчености и …кое-что другое. Все свободные деньги, которых было не так уж много, тратились на еду.

Привыкнув быстро расправляться с пищей, Сильвия раз за разом запускала руки в пакеты и коробки и до отказа набивала рот. Она страдала обжорством добрых пять лет, с тех самых пор, как ей исполнилось двадцать два. Причиной тому, по мнению самой Сильвии, стали серьезные, практически неразрешимые проблемы с мужчинами. После нескольких тягостных и завершившихся полным провалом личных историй она стремительно перешла от активного поедания любимых лакомств к лихорадочному пожиранию невкусной и нелюбимой еды, чтобы наказать себя за обжорство. И конечно, быстро растолстела. Позднее она пристрастилась к поеданию кое-чего другого, что вовсе не пошло ей на пользу. У нее развились в высшей степени необычные склонности в еде.

Сейчас Сильвия так спешила ублажить свою утробу, что поначалу даже не обратила внимания на обстановку вокруг. Постепенно всепоглощающее блаженство, вызванное безудержным насыщением, поблекло, сменившись отвращением к себе, и она стала озираться по сторонам.

Громадные вычурные трубы ванной комнаты имели совершенно антикварный вид и вдобавок густо обросли грязью. С того места, где восседала Сильвия, можно было без труда разглядеть ванну. Теоретически это была та самая ванна, выбираясь из которой Дракколо упал. Однако Сильвия сильно усомнилась на этот счет. Ванна была на четверть заполнена бурой слизью, из которой торчали косточки, судя по виду, принадлежавшие птицам и прочей мелкой живности. Имелись там и перья, и даже клочья шкуры. Все это добро лежало здесь давно. Дощатый пол ванной комнаты кое-где был покрыт лужицами той же бурой слизи. Создавалось впечатление, что здесь безуспешно пытались состряпать жаркое, но потом прекратили свои тщетные попытки. Сильвия встала и, осторожно ступая, обошла ванну. Ей хотелось вымыть испачканные остатками пищи руки, но раковина оказалась почти до краев заполнена все той же слизью, правда без торчащих из нее костей. На бурой поверхности колыхались пятна зеленоватой плесени. Сильвия повернула кран. Вместо воды оттуда хлынули струей какие-то черные лоснящиеся насекомые, — судя по всему, они давно свили гнездо внутри крана и теперь одно за другим шлепались в бурую слизь, барахтались и тонули.

Сильвия, как могла, очистила руки салфеткой, схватила сумку и выскочила из ванной. Фонарик ненадолго ожил — ровно настолько, чтобы она сумела добраться по заброшенным коридорам до выхода на лестницу. Спускалась она вслепую и с большой осторожностью, боком передвигаясь со ступеньки на ступеньку и отчетливо сознавая, что если споткнется и упадет, то, скорее всего, погибнет под тяжестью собственного веса.

Дверь комнаты, в которой она беседовала с хозяином дома, оказалась захлопнутой. Сильвия точно помнила, что оставила ее открытой нараспашку, — иначе ей не удалось бы услышать обрывки разговора между Дракколо и мистером Строупом, когда она отправилась на поиски ванной комнаты. Стоя в темноте перед дверью, Сильвия подумала, что ей, наверное, следует постучать, хотя понятия не имела, с чего вдруг ей пришла в голову такая мысль. Она легонько постучала, прислушалась, постучала громче, снова помедлила, прислушиваясь, а потом решительно схватилась за ручку двери, рывком распахнула ее и вошла.

И сразу же почувствовала, что обстановка в комнате изменилась. Дракколо теперь стоял — спиной к ней, в нескольких шагах от своей инвалидной коляски. Он почти небрежно опирался на массивную трость с бронзовым набалдашником. Заслышав шаги Сильвии, он обернулся, и ею крепко сжатый, скошенный влево рот дернулся, по всей видимости изображая некое подобие натянутой приветственной улыбки.

«Все-таки он на редкость импозантный мужчина, — подумала Сильвия. — Можно даже сказать — привлекательный». Тем не менее в его гримасе не было ни капли искреннего тепла. Что-то здесь не так. Сильвия нюхом чуяла, что между этими двумя возникла некая связь, тайна, к которой она допущена не была.

С лица Строупа исчезло обычное выражение — хитрое и немного алчное. Сейчас он был задумчив и явно доволен собой, словно только что провернул весьма выгодное для себя дельце.

— Мистер Дракколо, от моего внимания не укрылось, что условия вашего проживания оставляют желать лучшего, — твердо проговорила Сильвия, изо всех стараясь обрести контроль над ситуацией. Не дождавшись ответа, она продолжила: — Должна сказать, что ваша ванная комната представляет опасность для здоровья, а также является вероятным источником заразы. Туда каким-то образом забираются мелкие животные и там же издыхают. Продукты разложения могут загрязнить воздух во всем доме. Кроме того, зараза быстро проникнет в любую пищу, доставленную извне. Это грозит вам опасными патологическими изменениями здоровья. Наконец, в доме темно, и он просто опасен для жизни. Электрическая проводка явно неисправна. Водопровод не работает, и…

Дракколо стукнул о пол тростью и рывком, как-то странно дергаясь, двинулся назад к коляске. «Ограниченная подвижность, — мимоходом отметила Сильвия. — Все-таки он не совершенно беспомощен». Ноги Дракколо, негнущиеся и тощие, напоминали штатив, который неуклюже раскачивался из стороны в сторону. Эта торопливая семенящая походка придавала хозяину дома сходство с пауком, у которого бессердечный ребенок оторвал лапку. Добравшись до коляски, Дракколо тут же снова прикрыл рот ладонью и ответил Сильвии:

— Животных, чьи останки вы видели, я использовал в одном небольшом эксперименте, который проводил сразу после того, как получил известное вам увечье. К сожалению, опыт оказался удачным лишь отчасти. Что касается иных проблем, о которых вы упомянули, они, моя дорогая, беспокоят меня меньше всего. Вернее сказать, они меня вовсе не беспокоят. Я давно привык жить в ветхости и запустении. Меня это устраивает. Блага современной техники мне ни к чему, а мой образ жизни выходит далеко за пределы нынешних понятий о гигиене.

Сильвия приободрилась, польщенная. Он назвал ее «дорогая»!

— Знаете, — сказала она, — я была бы рада предложить вам помощь на дому — чтобы кто-то приходил сюда, скажем, раз в неделю, наводил порядок, может быть, доставлял еду…

Вопреки всему, что еще недавно заявлял Дракколо, это предложение его явно заинтересовало.

— …но у нас есть целый список нуждающихся в такой помощи, и, представьте себе, в этом списке есть люди куда более почтенного возраста, чем вы. Понимаете, у нас недостаточно средств, чтобы обеспечить такой услугой всех желающих. Разве только… Насколько я поняла, у вас нет возможности оплатить приходящую прислугу?

— Увы, нет. Я сделал несколько неудачных вложений. — Дракколо что-то раздраженно буркнул себе в ладонь, но Сильвия не разобрала ни слова из его тирады.

Ей только почудилось, что он произнес имя Ллойд.

— Ну да не важно, — произнесла она. — Я уверена, что мы сумеем так или иначе вам помочь.

И тут подал голос Строуп.

— Пока вас не было, — сказал он, — мы поболтали с мистером Дракколо и кое-что придумали.

— В самом деле?

Как это неэтично! Мистер Строуп не имел права ничего делать в ее отсутствие. Это она, Сильвия, — опытный волонтер и попечитель. Ей и полагается — с помощью распорядительницы, конечно, — решать, что и как могут сделать волонтеры, чтобы облегчить участь подопечного. Строуп в этом ничегошеньки не смыслит. У него нет опыта. В конце концов, так просто нечестно — давать подопечному обещания, которые, по всей вероятности, будет нельзя исполнить. Очень жаль, но Сильвия была права, когда заключила, что Строуп не годится в волонтеры. Его следует поставить на место. Придется со всей возможной деликатностью указать на огрехи, которые присутствуют в их плане.