Лоренс Оливье - Джон Коттрелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Во время стратфордских выступлений Оливье обычно жил в Нотли, поскольку поместье находилось относительно недалеко. Однако, играя Кориолана, он останавливался в близлежащем отеле. В “Сандринхеме”, служившем с 1945 года загородной резиденцией короля и королевы театра, уже не бывало по уикэндам приемов. После смерти брата Дикки ферма в Нотли пришла в упадок, большую часть скота продали. А в июле 1959 года обрекли на продажу и само аббатство, признанное теперь памятником старинной архитектуры. Позднее сэр Лоренс в шутку называл это время концом своего “баронского периода”. Одновременно оно стало и концом целой эпохи в жизни театра, концом того, что леди Редгрейв как-то назвала “последним веком элегантности”.
Глава 23
ТРЕТИЙ АКТ
Зимой 1959 года Оливье стал являться седовласый призрак прошлого — Уолтер Уэнджер, обладающий даром вкрадчивого убеждения продюсер, усилиями которого Оливье удалось в свое время заманить в Голливуд ради грандиозного и нереализованного замысла совместных съемок с Гарбо. Теперь шестидесятипятилетний Уэнджер отличался такой аристократической внешностью, неброской элегантностью и изысканными манерами, что трудно было поверить, будто этот человек, занимающий столь высокое положение в кинобизнесе, в 1952 году отбывал срок наказания за вооруженное нападение на агента своей жены, кинозвезды Джоан Беннет. С тех пор он быстро вернул утраченные позиции и сейчас представлял в Лондоне фирму “XX век — Фокс”, занимаясь подготовкой самого дорогостоящего фильма всех времен.
Излучая доброжелательность, за которой скрывался острый деловой ум, Уэнджер уверял, что всегда испытывал неловкость из-за того, как обошлись с Оливье на съемках “Королевы Кристины”, и теперь, двадцать семь лет спустя, рад представившейся возможности загладить свою вину. Он предлагал сэру Лоренсу главную роль в своем новом фильме. Ставил картину все тот же Рубен Мамулян. И снова партнершей Оливье оказывалась ныне царствующая королева кино. Играть предстояло Юлия Цезаря рядом с Клеопатрой — Элизабет Тейлор. Конечно, его вознаграждение не могло сравниться с небывалой суммой в миллион долларов, которую получала мисс Тейлор, однако для английских актеров и такой гонорар был редкостью. Наконец, ему представлялась уникальная возможность вновь обрести звездный статус в фильме, обещавшем стать самым прибыльным боевиком со времен “Унесенных ветром”.
Оливье решительно отказался. Уэнджер многое потерял, зато театр оказался в столь же значительном выигрыше.
Отдавая все силы многообразной деятельности актера, режиссера и импресарио, Оливье приобрел прочную репутацию разносторонне одаренного театрального деятеля, не имеющего себе равных. И когда 9 августа 1962 года его назначили первым директором Британского Национального театра, новость не удивила никого. Это было именно то, чего он всегда хотел, ради чего столько трудился; наступала кульминация, подготовленная всеми его усилиями и достижениями: годами руководства “Олд Виком” и ”Сент-Джеймсом”, многолетним участием в различных комитетах Национального театра, избранием в члены попечительного совета в декабре 1957 года и, наконец, в 1962 году — последней пробой его административных способностей на посту директора только что созданного Чичестерского фестивального театра. И все же впечатление абсолютной неизбежности обманчиво. Назначение Оливье главой Национального театра представлялось вполне вероятным, но о какой уверенности могла идти речь, пока сам театр оставался всего лишь обещанием политического деятеля.
В соответствии с биллем 1949 года о Национальном театре (утвержденным Парламентом через сто один год после выдвижения первого конкретного проекта) на нужды театра выделялся один миллион фунтов. Сроки ссуды никак не оговаривались. Все было покрыто неизвестностью, когда в пятницу 13 июня 1951 года королева Елизавета, теперь уже королева-мать, заложила в символическое основание театра первый камень; ясности не было и в 1960 году, когда сэр Лоренс и его коллеги-попечители мечтали открыть Национальный театр через четыре года, к четырехсотлетию Шекспира. Тем временем стоимость строительства удвоилась, а его ревнители бесплодно ждали у закрытых дверей казны. По усмотрению канцлера Казначейства эти двери могли распахнуться в любой момент. Но останется ли Оливье первым претендентом, когда это произойдет?
Пользуясь преимуществом временно́го расстояния, можно считать начало десятилетия решающим этапом той марафонской дистанции, которую преодолевал Оливье на пути к своей главной цели. Не время было лидеру этого забега роковым образом споткнуться о какую-нибудь рискованную театральную затею или отвлечься на длительную работу в кино, которую предлагали Уэнджер и другие голливудские продюсеры. По счастью, он не испытывал ни желания, ни особой финансовой необходимости связывать себя киноконтрактами. Куда более серьезной оказалась другая опасность. По правде говоря, он вступил в период насыщенной театральной деятельности так неуверенно, вызвал такое недоверие своим выбором пьес, что настал момент, когда его способность руководить Национальным театром могла вызвать сомнение.
В январе 1960 года он отправился в Соединенные Штаты ставить “Неваляшку”, новую пьесу в стихах Бенна Леви, с Чарлтоном Хестоном, Розмари Харрис и Мартой Скотт в главных ролях. Это был самый настоящий провал — спектакль выдержал на Бродвее всего пять представлений. ”Мне одному эта постановка принесла пользу, — вспоминает Хестон, — потому что я работал с Оливье… величайшим в мире актером… К сожалению, пьеса не имела ни одного шанса на успех. К тому же Ларри переживал мучительный период, связанный с распадом его брака, и я восхищался тем, как, невзирая на собственные проблемы, он с полной отдачей бился над этой мертворожденной пьесой и отдавал постановке и мне лично все, что мог. Мне не приходилось работать с более высоким профессионалом”.
Профессионализм Оливье, конечно, никогда не вызывал сомнений. А вот справедливость его суждений о драме? Правда, он получал большую прибыль от пьесы “Реветь по-голубиному”, приближавшейся теперь к своему тысячному представлению, но эта счастливая находка принадлежала мисс Ли. В минувшем году он финансировал два провалившихся в Вест-Энде спектакля — “Непостоянное сердце” и “Еще одна река”, — и теперь критики недоумевали, почему человек с его опытом взялся за такую вялую “психологическую мелодраму”, как “Неваляшка”, рассказывающую о молодой девушке, которая узнает, что ее любовником стал отчим и, быть может, убийца ее отца. “Не
