«Голоса снизу»: дискурсы сельской повседневности - Валерий Георгиевич Виноградский

наживаюсь на людях. Если обычный творог на рынке стоит 90 рублей за килограмм, то паста творожная – а она вкуснее, чем творог, хотя и без сахара – уходит у меня по 80. И эти три тысячи, которые я за массу выручила, фактически моя вторая зарплата. И я ее заработала буквально за один час. И еще. У него, как я говорила, такая манера – он никогда почти не давал нам денег. Он мне цемента привозил, двери покупал, лампочки, провода, арматуру всякую. На стол привезет, покушать и попить. А денег не давал. Принципиально. И это не случайно. Когда он еще со своей женой жил, та как-то попросила у него миллион, заплатить репетитору дочки. Это было еще в середине 1990-х, когда миллионы были в ходу. Ну, дал денег и уехал в рейс. Когда приехал, спросил: «Ну, как репетитор?» Жена: «Да никак – дочка отказалась заниматься!» И миллиона того нэмае – жена шмоток, обновок понакупила. И миллиона нету, и девочку не выучила. И с этих пор он денег не дает. Бывает, стоим в магазине, смотрим. Он спрашивает: «Ну, чего тебе купить?» А я и не знаю, что мне хочется. Он привозит много еды – не кусочек, а кусок. Когда уезжает, у меня в холодильнике полно всего. Постепенно он денег нам стал давать, но адресно. Или Лене, или Леше. На обучение, на компьютер, на одежду. И я всегда передавала эти деньги детям. Я ни копейки оттуда не потянула! Я вот думаю иногда: подмял он меня. Сделал зависимой и покорной. Думаю, отнял он у меня собственное мнение? Наверное, да! Но нет худа без добра. Я при нем научилась меньше давать в долг. Меньше сама стала залезать в долги. Научилась тратить по назначению. Научилась рассчитывать и прикидывать на будущее. И я в последнее время всегда и во всем отчетность ему даю. Я, мол, сделала и то, и то, и то. Он приедет и, может быть, не заметит всего, что я сделала. Но я уверена, – жила бы я одна, я бы этого ничего не сделала. Не сообразила бы. И еще – чтобы его порадовать и чтобы заслужить его похвалу и одобрение, я делаю и то, и другое, и третье! В общем, стимул есть у меня!..

Как соотнести те, в сущности, полярные личностные свойства, которые демонстрирует здесь наша респондентка? Как взаимоувязать эти две, движущиеся противоходом, ее настроенности – удивительное умение самостоятельно выживать, ловко выкручиваться в тяжких ситуациях, виртуозно распоряжаться скудным набором доступных ей ресурсов и этот невеселый вздох: «…подмял он меня. Сделал зависимой и покорной»? Как рационально сопоставить ее предельную аккуратность в соседских отношениях, ее безошибочные инстинкты единственно правильного позиционирования в социальном пространстве станицы и такой ее грустный вывод – «отнял он у меня собственное мнение»? Откуда прилетела в нашу обычную (не исповедальную, не покаянную, не драматическую) беседу подобного рода дискурсивная интонация? Не является ли она сигналом заметной и очевидной модернизации крестьянских дискурсивных форматов, которая совершается под влиянием агрессивно наседающего на массовую, простодушную аудиторию, телевидения с его «пусть говорят», «давай поженимся», «ургантами» и мыльными сериалами? Ведь деревня, в отличие от города, не отходит на досуге от телеэкрана. А именно эта теле-поп-культура систематически выжимает эмоцию, «давит на жалость», побуждает блуждать в джунглях психики и разбираться в хитросплетениях душевного устройства. Именно это обстоятельство, как мне кажется, и вносит нестандартные каденции в дискурсивную мелодию повседневного существования Любови Курановской. Дискурсивная традиция, как может показаться, в этом пункте рвется. Однако серьезно обнадеживает здесь ощутимое наличие того неубиваемого социально-культурного таланта, который чуть ли не генетически свойствен народному женскому характеру, – таланта служения семье, умения подчиняться обычаю, способности покоряться мужчине. И это не пустые слова: «…чтобы его порадовать и чтобы заслужить его похвалу и одобрение, я делаю и то, и другое, и третье!»

– Ох, отопительный котел у меня много денег утягивает. Хотя, с тех пор как Лена уехала, коммуналка у меня вниз пошла. И за свет я плачу намного меньше, и за газ. В прошлом году, зимой, я платила около двух тысяч. Сколько в этом году, пока не знаю. Ведь все опять подорожало. Сейчас, на данный момент, когда Лена уехала, я могу экономить сколько хочу. По полной программе! Я в магазин практически не хожу. Покупаю только хлеб и маргарин, чтобы что-то испечь. Электричество не трачу – я почти круглый день на улице. Приду, телевизор пять минут посмотрю и отваливаюсь. Устала! Сплю. Правда, у меня целый день работает радио, а телевизор я не люблю. Иногда книгу почитаю, но больше всего люблю отгадывать кроссворды. Возьму чашку чая, порешаю кроссворд, отдохну и опять во двор, на грядку. Я стала замечать, что сейчас настроение у народа какое-то невеселое. Так скажу: когда у меня была большая семья, когда сыновья и дочь жили при мне, я почти ничего не покупала. Но когда я пришла в школу работать, пять лет назад, девчата покупали дорогие вещи, которые в станицу торгаши привозили. Покупали дорогие книги. Покупали красивые кошельки, покупали золото. В долг. То есть на две-три уплаты. Допустим, женщина-торговка в следующий раз приезжает, и ты ей очередной платеж отдаешь. Но буквально в прошлом году к нам в станицу дорогие вещи перестали привозить. Потому что народ все это перестал покупать. Золото совсем не берут. Привозили товар обычно женщины, каневчане. Они в долг давали, с удовольствием. И никогда их не обманывали. Она записывает: такая-то взяла в долг, заплатила столько-то, осталось столько-то. В станице на магазинах списки должников висят. Это значит, что люди три-четыре месяца не отдают деньги. У нас всегда в долг дают. И в тот год, как вы исследование проводили, помните? – такая же картина была. Просто я тогда в долг ничего не брала. А сейчас беру. Хотя очень редко. Тут все от конкретной ситуации зависит. Вот сегодня: я кинулась и я понимаю, что у меня есть деньги. Но я также очень хорошо понимаю, что, если я куплю все, что хочу, мне будет нечего дать Лене. Просто не хватит. И я иду до магазина и говорю: «Девчонки, запишите мне продукты в долг». Набрала, что мне нужно. Они мне записали. Я зарплату получила, отдала. А деньги, которые у меня были дома, я дочери отдала. Хоть и не хотела, но ей надо было отдать. Бывает, что денег вообще нету. Тогда идешь в магазин и под запись берешь. На месяц.