Шоссе Линкольна - Амор Тоулз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет денег, нет такси.
Эммет согласно кивнул, отдал водителю два доллара, поблагодарил за поездку и вылез из машины. К счастью, таксисту хватило великодушия подсказать Эммету дорогу: «Примерно две мили вперед, потом поворот направо — на Форест; еще миля — и налево на Стиплчейз-роуд». Таксист уехал, а Эммет пошел вперед, поглощенный мыслями о зеноновском проклятии бесконечно дробящихся дорог.
От одного до другого берега Америки три тысячи миль, думал он. Пять дней назад они с Билли, отправляясь в путь, собирались проехать полторы тысячи миль на запад до Калифорнии. Вместо этого они проехали полторы тысячи миль на восток до Нью-Йорка. Этот город Эммет пересек от Таймс-сквер до южного Манхэттена и обратно. От Бруклина до Гарлема. И когда показалось, что он наконец у цели, пришлось трижды прокатиться на поезде, четырежды — на такси и вот теперь еще идти пешком.
Он прямо-таки видел, как мистер Никерсон выводит график: на левом краю доски — Сан-Франциско, на правой стороне — зигзаги пути Эммета, и каждый новый отрезок короче предыдущего. Вот только столкнулся Эммет не с парадоксом Зенона. А с говорливым, бесцеремонным парадоксом без тормозов по имени Дачес.
Но, несмотря на бурю негодования, Эммет понимал, что, возможно, его мотания туда-сюда, отнявшие целый день, были даже к лучшему. Потому что, выйдя в полдень от Ма Белль, он сгорал от ярости, и, очутись тогда перед ним Дачес, Эммет сделал бы из него отбивную.
Однако за то время, что он проездил на поездах и такси, а также за время прогулки длиной в три мили Эммет успел припомнить не только поводы для злости: «студебекер», конверт, «коктейль», — но и поводы злость унять. Обещания, которые он дал Билли и сестре Агнессе. Заступничество Ма Белль и Милы. Главным же образом его отрезвляла и призывала к здравомыслию история, которую рассказал ему Фицци Фицуильямс в глухом баре за стаканом виски.
Почти десять лет Эммет лелеял презрение к отцовскому безрассудству — к его упрямой верности своей аграрной мечте, нежеланию просить о помощи, наивному идеализму, который не покидал отца даже тогда, когда по его милости он остался без фермы и жены. Но, несмотря на все эти недостатки, Чарли Уотсон никогда не предавал Эммета, как предал Дачеса Гарри Хьюитт.
И за что?
За безделицу.
За побрякушку, снятую с тела клоуна.
Эммет не мог не заметить иронии в истории, рассказанной Фицци. Она звучала громким и недвусмысленным упреком. Из всех знакомых Эммета в Салине именно Дачес скорее пренебрег бы правилами или правдой ради собственной выгоды. Однако в итоге из всех них только Дачес был невиновен. Только его отправили в Салину ни за что. Это Таунхаус и Вулли украли машины. И это он, Эммет Уотсон, лишил человека жизни.
Разве имел он право требовать от Дачеса искупления грехов? Разве имел он право требовать этого хоть от кого-то?
Только Эммет позвонил в дом семьи Уитни, как изнутри донесся топот бегущих ног. Затем дверь распахнулась.
Должно быть, в какой-то мере Эммет все же ожидал увидеть на лице Дачеса раскаяние, потому что, когда он увидел, как Дачес улыбается, с торжествующим видом поворачивается к Билли, разводит руки в стороны и произносит: «А я что говорил?» — Эммета взяло зло.
Билли, широко улыбаясь, обошел Дачеса и обнял брата. А потом его прорвало.
— Эммет, ты просто не поверишь, что произошло! Когда мы ушли из цирка — ты остался там с друзьями — Дачес отвез нас в Эмпайр-стейт-билдинг, чтобы найти офис профессора Абернэти. Мы на скоростном лифте поднялись на пятьдесят пятый этаж и там нашли и офис, и еще даже профессора Абернэти! И он дал мне свою тетрадь, чтобы у меня были чистые страницы. И когда я рассказал ему про Улисса…
— Подожди, — Эммет против воли улыбнулся. — Билли, я с радостью все это послушаю. Правда. Но сначала мне нужно поговорить с Дачесом наедине — всего минуту. Хорошо?
— Хорошо, Эммет, — неуверенно сказал Билли.
— Пойдем со мной, — позвал его Вулли. — Я как раз хотел тебе кое-что показать!
Вулли и Билли стали подниматься по лестнице. Эммет проводил их взглядом и, только когда они скрылись в глубине коридора, повернулся к Дачесу.
Эммет видел, что Дачес хочет что-то сказать. Об этом свидетельствовало все: как он подался вперед, как взлетели его руки, какое серьезное и решительное выражение приняло его лицо. Но Дачес не просто готовился что-то сказать. Он собирался со всей энергией пуститься в очередное объяснение.
Так что, прежде чем он успел сказать хоть слово, Эммет схватил его за воротник и занес кулак.
Вулли
Вулли уже знал: когда кто-то говорит, что хочет остаться с другим наедине, бывает непросто найти, чем себя в это время занять. Но, когда Эммет попросил оставить их с Дачесом, у Вулли уже имелась идея. По правде говоря, он думал об этом с семи сорока двух.
— Пойдем со мной, — сказал он Билли. — Я как раз хотел тебе кое-что показать!
Вулли повел Билли наверх — в спальню, которая была его и не его.
— Заходи, заходи, — сказал он.
Когда Билли вошел в комнату, Вулли прикрыл дверь, оставив только маленькую щелочку, чтобы не подслушивать, что Эммет говорит Дачесу, но услышать, когда он позовет их назад.
— Чья это комната?
— Когда-то была моей, — сказал Вулли с улыбкой. — Но теперь я отдал ее, чтобы малыш был рядом с моей сестрой.
— А теперь у тебя комната у черной лестницы.
— И это гораздо более разумно, — сказал Вулли. — Я ведь постоянно то прихожу, то ухожу.
— Мне нравится этот цвет. Прямо как у машины Эммета.
— Я то же самое подумал!
Отдав должное выбранному сестрой оттенку голубого, Вулли перевел взгляд на прикрытый тканью холм в середине комнаты. Откинув ткань, он нашел нужную коробку, поднял крышку, вынул теннисную награду и достал коробку для сигар.
— Вот она, — сказал он.
Кровать была заставлена вещами Вулли, так что они с Билли сели на пол.
— Это коллекция? — спросил Билли.
— Да. Только не как твоя из серебряных долларов или крышечек от бутылок там, в Небраске. Это не коллекция из разных видов одной вещи. Это коллекция разных вещей одного вида.
Он поднял крышку и показал Билли содержимое коробки.
— Видишь? Тут всякие вещи, которые редко используются, но которые нужно бережно хранить в особом месте, чтобы точно
