Скитания - Герхард Грюммер

Охрана в лагере стала уже не такой строгой. Все больше английских солдат демобилизовывалось, и численность охраны лагеря, разбросанного на большой территории, составляла едва ли роту. Боссы немедленно воспользовались ситуацией и перешли к «международной» торговле.

В Англии не было промышленности, которая занималась бы исключительно производством предметов бытового назначения. Игрушки и фетровые туфли в стране не изготавливались. Подобный товар до войны закупался в Индии и других странах с низкой оплатой труда. Теперь же Англия резко сократила импорт и поставила в тяжелое положение страны — поставщики подобных товаров, а вместе с тем и собственное население, поскольку многие изделия стали редкостью.

В исходных материалах недостатка не было. На бывшем складе армии США имелось так много текстиля, краски и дерева, что за ними стоило лишь нагнуться. И боссы развернулись вовсю. Целые бараки были переоборудованы в мастерские. Люксембуржец организовал свою «мануфактуру» — так он ее называл, — которая насчитывала более пятидесяти человек. Естественно, они работали за ничтожную плату.

Лоточники, владевшие в какой-то степени английским зыком, выходили в определенные часы за ограждение. В ближайших населенных пунктах они вели оживленную торговлю, которая расширялась с каждым днем. Эти комиссионеры работали на процентах. Львиная же доля прибыли текла в карманы боссов.

В поселках можно было купить такие товары, которые являлись большой редкостью в лагере или которых не было вовсе. Водка и женские чулки, кожаные сумки и обувь, даже гражданские костюмы можно было заполучить из вторых рук с торговой ярмарки в районном центре, а затем перепродать в лагере. Здесь они сбывались за двойную цену. Сколь скромны были по сравнению с этим заработки мелких торговцев, продававших зубную пасту и подобные товары, стоившие всего несколько пенни!

Недалеко от лагеря находилась каменоломня с устаревшей узкоколейкой. Владелец давно собирался перешить ее на нормальную железнодорожную колею. Но работа там была сопряжена с опасностями, поэтому английские профсоюзы выдвинули высокие требования к оплате труда.

Люксембуржец взял на себя и эту миссию. Он набрал через своих доверенных лиц по различным блокам двадцать человек, желавших подзаработать, и выпустил их через забор, договорившись, что они будут работать в каменоломне, естественно, за плату «лагерными знаками». Сам же он получил некоторую сумму в твердой валюте.

Во время работ двое военнопленных получили телесные повреждения. Это, однако, нисколько не обескуражило Люксембуржца. «На войне такое случалось каждый день, — последовал циничный комментарий. — Вы же сами изъявили желание поработать здесь».

На следующий день один из лоточников был жестоко избит в ближайшем поселке. Его доставили в лагерь на санитарной машине. Виновных не обнаружили. Ими были несколько безработных, которым сначала предлагали вести работы по перешитию железнодорожной ветки. Будучи членами профсоюза, они поручили ведение переговоров с владельцем своему руководству. Переговоры эти были сорваны, поскольку Люксембуржец взялся за работу по заниженным ставкам. Происшествие с лоточником не произвело на него никакого впечатления. Подобное входило в калькуляцию делового риска. То, что это коснулось маленького человека, он находил вполне нормальным. Сами боссы благоразумно оставались в тени.

Конечно, капитан Хомвуд знал, что происходит в лагере. Он несколько раз подавал письменный рапорт о положении дел, но начальство не обращало на это никакого внимания.

Хомвуд, собственно, и не был настоящим капитаном. Он подписывался «капитан и к.м.», что было сокращением от слова «квартирмейстер». Будучи на самом деле казначеем, а не квартирмейстером лагеря, он пользовался этим для поднятия собственного авторитета. Капитаном в Великобритании мог стать только кадровый военный, произведенный в офицеры после окончания высшего учебного заведения или военного колледжа. Те же, кто дослужился до этого звания с сержанта, пользовались сокращением «и к.м.».

Гербер был вынужден признать, что англичане своей системой субординации превзошли даже немцев, для которых дискриминация офицеров, не имевших высшего образования, была обычным делом. Комендант решительно не терпел таких офицеров. Поэтому то, что докладывал Хомвуд, отправлялось непрочитанным в корзинку для бумаг.

Коммерческая деятельность в лагере принимала все больший размах. Даже англичане заходили в бараки, вели переговоры с партнерами и делали заказы. Не прекращалась и деятельность, связанная с бывшим складом снабжения армии США. Так, токарный станок, входивший когда-то в оснащение американской танковой дивизии и предназначавшийся для ее мастерской, был украден со склада и вместе с запчастями переправлен в ближайший населенный пункт. Стоимость его составила триста фунтов. Боссы «оприходовали» эту сумму, заявив, что она поделена между многими участниками операции.

В один прекрасный день пленным официально разрешили иметь при себе английские деньги. Теперь они могли поехать в город на автобусе, выпить кружечку-другую пива, сходить в кино. Тем, кто владел приличными суммами, были доступны и другие развлечения.

Лагерь регулярно посещал представитель международного Красного Креста. В его обязанности входил контроль за соблюдением положений Женевской конвенции. Для проформы он заглядывал на кухню, в медпункт, беседовал с комендантом. Все это, однако, занимало лишь незначительную часть его времени. Швейцарец был деловым человеком, чему и посвящал свое основное время. Его поездки оплачивались организацией, и он использовал их для того, чтобы улаживать свои многочисленные коммерческие дела как с крупными, так и с мелкими партнерами. Люксембуржец, например, снабжал его большими партиями дефицитного товара. Национальные различия в подобных делах никакой роли не играли.

Экономическая активность в лагере явилась отражением того, что происходило в большом мире. В Западной Германии деловые люди почувствовали новые дуновения. Они стремились возобновить свои прежние связи и продолжить то, что было прервано в 1939 году.

Гербер говорил об этом с Рольфом Ульбертом. Темой послужила кража станка. Ульберт отреагировал довольно пессимистично:

— Тут уж ничего не поделаешь. Виной всему коррупция лагерного руководства. Такое творится не только здесь. В Германии совершаются дела и почище!

С большим трудом Гербер скрыл свое разочарование. Ульберт за последнее время сильно изменился. Он стал ко всему равнодушным и старался ни во что не вмешиваться. Их откровенные беседы отошли в прошлое.

Кройцман же был явно из другого теста. Он никому не давал спуску. Подчас Гербера даже злило упорство, с которым Харальд отстаивал свое мнение, но в то же время он понимал, что именно твердость убеждений, целеустремленность производят на людей большое впечатление. Ему, собственно, всегда нравились такие люди.

Глава 22

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Наконец мероприятия по демократизации лагерной жизни коснулись ненавистных перекличек и построений. Их проведение отныне было возложено на немецкое лагерное руководство, которое выполняло эту задачу намного организованнее и быстрее, нежели флегматичный английский лагерный офицер.

Сами построения проводились теперь один раз в неделю. Попытки к бегству стали крайне редкими, хотя при столь небрежной охране могли быть легко осуществлены. Пленные знали, что овчинка не стоила выделки, ибо английская система контроля обеспечивала поимку беглецов. А после неудачного побега провинившихся отправляли в весьма непопулярное помещение для арестантов.

К тому же по запросу нижней палаты парламента министр сообщил, что за последние три года попытку к бегству предприняли свыше шести тысяч пленных, но только двадцати двум из них она удалась, и то места пребывания беглецов, за исключением лишь двух случаев, ему доподлинно известны, причем на родину никто из них не вернулся.

С этим сообщением военного министра ознакомили всех пленных во всех лагерях. Это оказалось более действенным, чем высокие проволочные заборы.

Однажды утром перекличка затянулась. Ее повторяли снова и снова. Оказалось, что не хватает человека. Пока выясняли, о ком идет речь, прошла половина предобеденного времени. Рабочие команды пришли в ярость, поскольку им предстояло отработать эти часы вечером, в этом отношении лагерное руководство скидок не делало.

Была дана команда разойтись. Начались розыски пропавшего. Осмотрели все уголки. В конце концов его нашли — бедняга повесился в одном из пустых бараков.

Самоубийца оставил письмо. Все его родные погибли, отчий дом лежал в развалинах. Совершить столь отчаянный шаг его побудили затянувшееся ожидание и неопределенность будущего.