Скитания - Герхард Грюммер

Английское правительство заявило резкий протест. На запрос министерства иностранных дел адмирал Дениц ответил, что о потоплении корабля немецкой подводной лодкой не может быть и речи, поскольку в той акватории нет ни одной подводной лодки. Это была чистейшая ложь. Денниц сам указал командирам лодок места их нахождения и отдал приказ о начале военных действий.

«U-30» через несколько недель возвратилась в Вильгельмсхафен. Командир ее отдал рапорт. И что произошло? Наказан он не был, только в вахтенном журнале была исправлена соответствующая запись.

Геббельс пустил крупную «утку». Черчилль-де сам приказал потопить «Атению», чтобы начать более активные действия против подводных лодок Германии. В действительности же британское адмиралтейство после торпедирования без всякого предупреждения пассажирского судна сделало вывод, что Гитлер сознательно не придерживается существующих международных положений. На столе военного трибунала появилась фотокопия вахтенного журнала. Загнанный в угол Дениц был вынужден признаться в подделке. Редер же утверждал, что неопытный командир подводной лодки спутал «Атению» со вспомогательным крейсером. Поэтому-де вина лежит целиком на Гитлере, который дал указание министру иностранных дел отрицать случившееся. О клеветническом выпаде против Черчилля Редер якобы вообще ничего не знал.

Таковы были мотивы защиты в Нюрнберге, и точно так же аргументировало большинство пленных в лагере. А разве на самом деле они ничего не знали? Герхард и Рольф придерживались по этому вопросу единого мнения: тот, у кого на совести «Атения», был широко известен среди подводников. Герхард, например, услышал об этом еще в Мюрвике. Многие фенрихи считали тогда «утку» Геббельса «блестящей идеей», вполне подходящей для того, чтобы нанести урон репутации ненавистной Британии. «Первой жертвой на войне всегда становится правда», — сказал тогда Хельмут Коппельман.

Гибель «Атении» — только начало в цепи преступлений, которые вменялись в вину Редеру и Деницу: ведение неограниченной подводной войны, потопление невооруженных торговых судов нейтральных стран и не только оставление тонущих на произвол судьбы в нарушение Лондонского протокола от 1936 года, но и обстрел их из пулеметов.

С завидным спокойствием и хладнокровием вел английский обвинитель процесс. У Деница на рукавах еще красовались нашивки гросс-адмирала, которые доходили до самого локтя. А его защитник, бывший флотский прокурор доктор Отто Кранцбюлер, появился, ко всеобщему изумлению, в полной военной форме. В оправдание этому он сослался на тот факт, что подразделения немецкого военно-морского флота в английской зоне оккупации еще не распущены. Хитрый Кранцбюлер смог даже ознакомиться с секретными архивами британского адмиралтейства.

Так что же там разыгрывалось? По-видимому, Денниц и выступал столь напыщенно лишь потому, что ему не могли быть предъявлены доказательства в его участия в заговоре против мира.

Во время процесса распространилось сообщение, привлекшее к себе всеобщее внимание. Черчилль в небольшом университетском городке в США Фултоне произнес антисоветскую речь под лозунгом: «Объединяйтесь, чтобы остановить Россию!» Английские газеты опубликовали ее полный текст.

С ненавистью говорил Черчилль о молодых государствах народной демократии, требовал объединить усилия Западной Европы и США против Советского Союза. О побежденной Германии он цинично заявил: «По-видимому, мы забили не ту свинью».

Гербер не испытывал никаких симпатий к коммунизму, но в ходе процесса в Нюрнберге понял, что Советский Союз пострадал более всех других стран, подвергшихся нападению. И вот не успела закончиться вторая мировая война, как на политическом горизонте появился призрак новой войны.

По сообщениям прессы из Нюрнберга можно было заметить, какое впечатление на определенные круги произвела поджигательская речь Черчилля. Подсудимые вздохнули с облегчением, они надеялись, что трения между державами-победительницами перенесутся и на военный трибунал. Многие из них своими затянутыми объяснениями и маневрами, уводящими обвинение в сторону, пытались выиграть время, чтобы дождаться перерыва в заседаниях трибунала и даже прекращения процесса в целом.

Военные представители западных союзных держав самого высокого ранга открыто становились на сторону своих немецких коллег. Адмирал Нимиц, командующий Тихоокеанским флотом США, письменно подтвердил в своем свидетельском показании высказывания Деница, что подводные лодки США в случае необходимости стали бы вести торговую войну против Японии по тем же самым канонам, что и гитлеровский военно-морской флот. Это хотя и не полностью соответствовало действительности, однако Нимиц способствовал тому, что обвинение против Деница по этому важнейшему пункту было провалено.

Подобные высказывания лил воду на мельницу подсудимых. Разве Эйзенхауэр не отдавал приказа убивать как можно больше немецких солдат? Жестокость солдат союзных армий, бомбардировки открытых городов, даже скудная выдача угля для отопления бараков и нехватка зубной пасты годились для того, чтобы доказать неменьшую вину союзного командования.

Люди, смотревшие далеко вперед, с озабоченностью замечали, как разрыв между Западом и Востоком все больше увеличивался.

— Одна только надежда, что процесс скоро закончится, — сказал Рольф Ульберт. — Коалиция против нацизма, по всей видимости, сейчас существует только в нюрнбергском зале судебных заседаний. Сколь долго она продержится, никто не знает.

Другие последствия фултонской речи были более радостными. Обращение с пленными намного улучшилось: издевательства прекратились, рацион питания увеличился. Наверное, высокопоставленные англичане видели в немецких пленных своих завтрашних союзников.

В лагере произошли перемены. Новый комендант, майор, был страстным любителем спорта. Поэтому его подчиненные тоже должны были заниматься спортом. Каждый блок выставил полную футбольную команду. Майор учредил даже кубок, за который команды должны были бороться в несколько туров по очкам.

Пропагандировался бокс. Лагерный фюрер Мюллер, обладавший большим опытом в этом виде спорта, начал проводить тренировки. Где-то раздобыли боксерский ринг. Чтобы спортсмены могли выдержать тренировочную нагрузку, им полагалось усиленное питание. Многие молодые парни записывались в боксерскую секцию только затем, чтобы побольше поесть. Это дополнительное питание, однако, выделялось за счет рациона других пленных, поэтому увлечение боксом приходилось ограничивать.

Проведению первых соревнований по боксу предшествовала большая реклама. Новый комендант занял со своим штабом первый ряд у самого ринга. Соревнования имели полный аншлаг. Хоть какое-то развлечение! Кроме того, представители разных блоков наконец-то могли сесть рядом и довольно легко совершать различные обменные операции.

Хитроумный Зайдель сразу же оценил эту прекрасную возможность. Быстрым шагом он прочесал все ряды.

— У тебя нет ничего для обмена? — спросил он у Гербера.

Тот непонимающе уставился на Зайделя.

— А что, собственно, я могу обменять?

После такого заявления Зайдель потерял к нему всякий интерес.

Несмотря на дополнительное питание, не нашлось даже двух боксеров, которые могли бы выступать в тяжелой весовой категории. Мюллер произнес оптимистическую речь по поводу церемонии открытия соревнований и пообещал к следующему разу выставить на ринг двух тяжеловесов или по крайней мере одного, которого он поколотит сам.

Бои проводились в перчатках весом в шесть унций. О зубных прокладках и других защитных средствах не было и речи. Уже в первом бою завязалась дикая драка. Один из боксеров, которому крепко досталось, хотел было прекратить бой после двух раундов. В зале поднялся недовольный свист. И бой продолжался. После мощного крюка на помосте остались два коренных зуба, а их обладатель лежал в нокдауне. Мюллер, выступавший в качестве судьи на ринге, мог бы спокойно считать и до пятидесяти. Изрядно побитого боксера отправили в госпиталь.

В футболе на самом верху таблицы вскоре оказалась команда работников кухни. Они питались лучше всех, и ни одна другая команда не могла превзойти их в силе удара. Их лучший нападающий получил прозвище Галифакс — по названию широко известного четырехмоторного бомбардировщика королевских военно-воздушных сил. Когда Галифакс бил по воротам, никакие искусные приемы легковесных вратарей не помогали.

Поначалу в лагерь поступали только английские газеты. Тот, кто более или менее владел английским языком, переводил своим товарищам отдельные статьи, а подчас одни заголовки. Пестрая мешанина из политики и спорта, банковских ограблений и светской болтовни, мод и мировой торговли, кокеток и хулиганов. Читатель сам выбирал себе чтиво по вкусу. Газеты читали или просто перелистывали, а затем использовали, как и всякую другую бумагу, по прямому назначению.